— Ты видела? Ты была там?

У Антенора задергалось лицо.

— Так я и знала! — крикнула его жена. — Это она подала сигнал грекам! Она с ними заодно.

— Замолчи! — остановил ее Антенор и посмотрел на меня. — Всегда были люди, которые не верили тебе и считали, что ты предашь Трою. Я не из их числа.

— Были и такие, которые не верили тебе, потому что ты встал на защиту Менелая и Одиссея, когда они приходили на переговоры. Я тоже не из их числа. Ночью, когда Менелай вылез из коня, он захватил меня, но мне удалось бежать от него. Я была у ворот. Они остались без защиты — часовые спали. Ты не знаешь, что с царской семьей? Во дворце тихо и темно.

— Что ж, Елена, моли свою богиню защитить тебя. Другой защиты ждать не приходится, — сказал Антенор и обратился к жене: — А ты собери женщин, ступайте в храм. Может, там вас не тронут.

— Собраться вместе, чтобы грекам удобнее было захватить всех разом? — возмутилась жена.

Я покинула супружескую чету, оставив их спорить. Мне нечего было с ними делать, а присоединяться к группе женщин я не хотела. Улицы были запружены людьми, которые метались в ужасе. Троя очнулась от сна.

Вдруг я увидела Энея. Я окликнула его, но он не расслышал. Приближалась толпа греков, которые мечами прорубали себе дорогу. Убитые падали под ноги, преграждая путь. Греки топтали их и рвались вперед. Давлением толпы меня прижало к стене, почти расплющило. На тех, кто оказался на обочине, греки не обращали особого внимания: их влекли дворцы с сокровищами на вершине холма.

Геланор. Я вновь оказалась возле его дома. Нужно было только пересечь улицу, но я не смогла пробиться к спасительной двери поперек общего потока. Толпа подхватила меня, как пылинку, и понесла вдоль улицы. Среди греков я не видела ни Менелая, ни кого-либо из знакомых.

Укоренившаяся привычка почитания привела толпу ко дворцу Приама. Даже паника и хаос оказались не властны над обычаем. Некоторые яростно набросились на коня, вокруг которого они так недавно веселились и проплясали, пропили свою жизнь, другие устремились в храм Афины, надеясь найти там убежище.

Вдруг греки ворвались на площадь. С военными кличами обрушились они на безоружных людей, которые хлынули в храм Афины, и я со всеми. Богиня не защитила никого. Зажатые в замкнутом пространстве, люди стали легкой добычей. Под сводами вместо гимнов звучали вопли и стоны.

Солдаты управились быстро. Жертвоприношение в честь Афины завершилось, тела устилали храм. Меня случайно оттеснили за деревянную перегородку, где я стояла, незамеченная, но все могла видеть сквозь щель. Когда наступила тишина, нарушаемая только довольными смешками и похвальбами греков, я увидела у подножия алтаря Кассандру. Она так крепко держалась за статую, которая заменила похищенный Палладий, что грек не смог оторвать ее и потащил вместе со статуей. Статуя упала, мужчина отпихнул ее ногой и навалился на Кассандру, сорвав с нее одежду. Она звала на помощь. Он подхватил ее и вынес прочь из храма, смеясь как сумасшедший. Когда он проходил мимо, я увидела его лицо. Это был Малый Аякс.

Я тоже закричала и бросилась вслед за ними.

LXXI

Между тем на площади разыгралась чудовищная пародия на празднество, которое состоялось здесь накануне. Вместо песен — стоны, вместо вина — кровь, вместо танцев — тщетные попытки увернуться от смерти.