— Энона, ты? — прошептала я.

— Что тебя удивляет? — холодно спросила она. — Ты разве не знаешь, что мой отец — речной бог, а я — родниковая нимфа?

— Я мало знаю о тебе. — Я поднялась с земли, потирая ушибленные колени.

— Значит, Парис тебе ничего не рассказывал обо мне? — Ее голос стал ледяным.

— Рассказывал, он рассказывал! — спохватилось я, более всего опасаясь ее прогневить. — Просто меня всегда поражает встреча с проявлением божественного начала. Ты рождаешься из водной стихии… Это невероятно.

— Вот как! — рассмеялась она, но недобрым смехом. — А разве ты не можешь отправиться на колеснице к своему отцу Зевсу? Впрочем, может, он и не твой отец. Может, ты обыкновенная женщина, наделенная необыкновенной красотой. Узнаем, когда придет твое время умирать.

— Но сейчас не обо мне речь, а о…

— Знаю, о Парисе, — перебила она. — Что ж, давай поговорим о Парисе.

Она медленно подошла ко мне и остановилась рядом. Андромаха испуганно смотрела на нее.

— Парис ранен отравленной стрелой. Не знаю, отравлена ли она змеиным ядом — среди них тоже бывают смертельные — или ядом Лернейской гидры. Возможно, это была стрела Геракла. Стрела едва задела руку, оставив небольшую царапину, но она воспалилась и сейчас выглядит ужасно. Яд проник в кровь. Парис говорит, что его кровь кипит.

— Скорее всего, стрела была отравлена ядом гидры, — сказала Энона с безразличным видом. — Парису очень не повезло.

— Помоги ему! — Я схватила ее за руку. — Вылечи его. Ты должна знать противоядие. Ты владеешь искусством врачевания!

— Говоришь, он рассказывал обо мне? — спросила она, не отвечая на мои мольбы. — Что именно?

Я решила, что должна потешить ее самолюбие. Придумать что-нибудь, что угодно.

— Он рассказывал о том, как вы жили вместе. — Это прозвучало очень неопределенно, и я продолжила: — Он говорил, какое это было счастливое время, самое счастливое в его жизни.

— Ты лжешь. Если б он был счастлив со мной, он бы не оставил меня.

— Мужчины — странные существа. Иногда они сами не понимают, что для них лучше.

— Тут ты права, Елена Спартанская, жена царя Менелая. Парису лучше было бы не привозить тебя сюда. Некоторое время тому назад при нашей встрече я сказала, что наступит день, когда даже ты будешь нуждаться во мне, будешь умолять меня, но напрасно. Этот день наступил.

Я простерла к ней руки, я упала на колени. Меня нимало не заботило собственное достоинство, я готова была на любые унижения — хоть целовать ей ноги.

— Сжалься над Парисом! Будь милосердна. Не дай ему умереть!

— Если ему суждено умереть, пусть умрет. — Она приподняла подбородок и ответила голосом ледяным, как вода, из которой она явилась. Но я понимала, что это не равнодушие, а месть.

— Если он умрет, то по твоей вине, — ответила я.

— Если он умрет, то по своей вине! Он бросил меня. Он сказал, что я не нужна ему. Похоже, он просчитался. Все-таки я оказалась нужна!

— Будь милосердна! Забудь о своей уязвленной гордости и подумай о Парисе.

— Никогда! Он не думал обо мне, когда отправился в Трою.

Значит, он расстался с ней задолго до того, как встретил меня. Ее жестокость в сочетании с уязвленным самолюбием была непробиваема.

— Если он умрет, уже ничего не исправишь. Вылечи его, а потом расскажешь ему о своих обидах, — уговаривала я.

Она подошла вплотную ко мне, схватила за волосы и притянула к себе. На меня смотрели два огненно-голубых глаза.

— Никакой жалости. Он умрет. — Она с силой дернула прядь моих волос. — Мне жаль только одного: что я не увижу этого.

— Поедем с нами, и ты увидишь его. Никто не помешает тебе. Пожалуйста, поедем в Трою. — Она молчала, и я решила сменить тактику, от мольбы перейти к дерзости. — Или ты боишься? Боишься, что увидишь его и изменишь свое решение?

— Ты подозреваешь меня в трусости? Как ты смеешь?

— Да, смею!

Она подняла руку и ударила меня. Я ударила в ответ и столкнула ее в воду. Взмахнув руками, она исчезла в глубине.

Вода заволновалась, потом успокоилась. Все было кончено. Наше путешествие завершилось ничем. Энона не сжалилась.

Мы напрасно потратили драгоценное время. Тряская поездка в темноте, карабканье в гору наугад, поиски Эноны — и все напрасно. Лучше бы я провела это время с Парисом, отирая пот с его лба. Лучше бы я послала за всеми врачами, какие есть на расстоянии дневного пути! Лучше бы я позвала Геланора с его безумными идеями. Все было бы лучше, чем это!

LXV

Я проклинала себя за безрезультатное путешествие. Благодаря тому, что было светло, мы спустились с горы сравнительно быстро, хотя охранники ворчали, а животы сводило от голода. Скоро мы уже ехали обратно в Трою, которая манила своими белыми стенами, освещенными солнцем.