— Сегодня все решится, — прошептал он. — У меня предчувствие.

— У меня тоже, — выдохнула я, уповая на победу и страшась поражения.


Гектор со своей дружиной заночевал в поле неподалеку от лагеря греков. С первыми лучами солнца, которое заиграло в спицах колесниц, к отряду Гектора присоединились те, кто провел ночь в городе. Вскоре от цитадели троянское войско переместилось на берег, к кораблям.

Со стены ничего не было видно. Я пошла к себе в комнату и позвала Эвадну. Она поможет мне перенестись в самую гущу сражения.


Я оказалась на передней линии. Увидела Гектора с постаревшим лицом; он шагал перед войском. Его шлем был чист, но уже не блестел. Он приветствовал подошедших Париса и Энея, потом стал отдавать приказания дружине. Вдруг в красной полосе восходящего солнца возник Ахилл: он пылал гневом, скрежетал зубами, глаза сверкали. Его голос гремел как труба, лицо было искажено, губы дрожали. Стоя на насыпи возле рва, он кричал, что пришел отомстить троянцам за смерть Патрокла, что намерен забрать жизнь Гектора. За ночь Гефест изготовил ему новые доспехи, и они огнем пылали на солнце.

Услышав свое имя, Гектор слегка вздрогнул. Но это движение мог заметить лишь тот, кто находился так близко, как я. Ахилл ничего не заметил. Не успел Гектор ответить Ахиллу, как троянцы обратились в бегство. Подействовали грозный лик, громоподобный голос Ахилла и его слава непобедимого воина: троянцы дрогнули.

Да, они побежали. Сбились в кучу и бежали обратно в город, под защиту крепостных стен. Напрасно Гектор с Парисом приказывали им остановиться.

— Перед вами всего лишь человек, а не бог! — кричал Гектор. — Остановитесь!

Но троянцы беспорядочно отступали, не обращая внимания на его слова.

— Это смертный! Одного удара копья достаточно, чтобы доказать это! Не трусьте! — вторил ему Парис.

Все тщетно. Отступление превратилось в хаос. Страх и трепет овладели войском и гнали его в цитадель. Союзники проявили не больше отваги, чем троянцы.

Антенор потерял двоих сыновей: их закололи греки, которые преследовали бежавших. Деифоб кричал, задыхаясь:

— Нужно укрыться в крепости!

— Ни в коем случае! Ни за что! — отвечал Гектор.

Войско троянцев разделилось надвое. Одна часть, во главе с Деифобом, бежала через равнину к городу, а другую половину Ахилл погнал к реке. И полетело полвойска в реку. Ахилл, рыча, как разбушевавшаяся река, атаковал Энея. Эней покачнулся и упал, однако сумел уклониться от смертельного удара разъяренного Пелида. Тогда тот набросился на юношу, почти мальчика — ему по возрасту не полагалось быть здесь, — и вонзил в него меч, словно вознаграждая себя за неудачу с Энеем. Это был Полидор, младший сын Приама. По всей видимости, он, нарушив запрет отца, проскользнул за ворота вместе с толпой воинов, чтобы принять участие в сражении. Он вскрикнул и упал в реку. Ахилл, прислонив копье к прибрежным кустам, прыгнул в воду, его рука с мечом двигалась беспрестанно, он рубил направо и налево. Вода обагрилась кровью, раздались стоны. Ахилл поразил множество троянцев, которые забивались под скалы и выступы камней вдоль бушевавшей реки. Троянцы трепетали, будто некая сила околдовала их и лишила остатков мужества.

— В нем нет ничего сверхъестественного! — крикнула я. — Действуйте!

Но меня никто не услышал.

— Бей их! Бей! Я буду разить троянцев, пока рука не онемеет! — кричал Ахилл.

Насытясь убийством, он поймал живыми двенадцать юных воинов, вытащил их на берег и, скрутив руки, передал дружине.

Река наполнилась мертвыми телами: они плыли в кровавой воде, задевая ветки прибрежных деревьев. Но Ахилл был уже далеко от реки. Подстрекаемый жаждой убийства, теперь он искал Гектора, алкал крови Гектора.

— Гектор! Гектор! — вопил он.

Ахилл сорвал голос до хрипа, но от этого он звучал еще более устрашающе. Сын Фетиды метался, как раненый зверь, не чуя под собой земли. Он один обратил в бегство целую армию! Позор нам, троянцам! Целая армия бежала от одного человека.

А где же Парис? Его нигде не видно. Жив ли он?

Приам, стоя на стене, приказал страже открыть ворота. Троянцы летели в город стремглав, как стадо оленей, объятых ужасом. Никто не медлил, чтобы подождать других и разведать, кто пал, кто спасся от гибели.

Наша армия потерпела поражение! Все командиры покинули поле боя: и бравый Антимах, и Гелен с Деифобом, и сам Эней, и Парис. О, благодарение богам — Парис жив!

Осознав это, я встрепенулась.

— Эвадна! — позвала я.

Услышит ли она меня? Вернулся ли ко мне обычный голос?

— Да, моя госпожа? — откликнулась Эвадна.

— Помоги мне проснуться. Парис возвращается. Я должна его встретить.

Не знаю, что она сделала, но видение исчезло, и мои глаза снова видели только стены комнаты, в которой я лежала. Я чувствовала слабость и головокружение, как будто и правда вернулась с поля боя.

— Ступай, моя госпожа.

Эвадна взяла меня за руку и помогла встать с кушетки. Мои ноги коснулись пола, они подгибались в коленях.

Словно лунатик, я прошла по широкой улице к городской стене. Парис как раз входил в ворота, и я бросилась ему навстречу.

— Парис, Парис! — обняла я его.

— Ахилл! — прошептал Парис. — Он вмешался и все изменил.

— Но ведь Ахилл всего лишь человек!

— Он хочет отомстить Гектору за смерть Патрокла. Это их частное дело. — Парис с трудом переводил дыхание.

— Это война, а не частное дело!

— Для Ахилла имеют значение только трое: он сам, Патрокл и Гектор. Точнее, для Ахилла имеет значение только он сам. Он превратил эту войну в свое личное дело: война ведется для Ахилла, ради Ахилла, из-за Ахилла.

У меня возник соблазн сказать: «Значит, Елена уже ни при чем?» — но я удержалась от этих глупых слов.

— Ахилл мучается из-за того, что друг погиб по его вине. Он заставил Патрокла надеть его доспехи и отправил навстречу гибели, потому что из-за своего оскорбленного самолюбия не пожелал сражаться сам. Так кто же на самом деле убил Патрокла? Меч Гектора или самолюбие Ахилла? Ахилл знает правду, — сказал Парис.

— Да, он предал друга.

— А теперь он хочет искупить свою вину, убив Гектора. Но его вину невозможно стереть, искупить.

— Главное — ты здесь, ты живой! — прошептала я.

Пусть боги простят меня, пусть Андромаха простит меня: для меня это было действительно самым главным.

Парис отвернулся и посмотрел поверх бастиона. Поле опустело. Гектор стоял один. К нему приближался Ахилл. Теперь он не бежал, напротив, медленно переставлял ноги и надвигался неумолимо, как судьба, и медные доспехи его пламенели.

— Гектор! — взывал к сыну со стены Приам. — Вернись. Этого мужа не жди, не вступай в поединок! Он, лютый, сильнее тебя! Дорогое дитя, поспеши за стеной укрыться, чтобы спасти троянцев. Ты наша гордость и наша опора. Сжалься, мой сын, надо мною! Подумай, что будет со мной, если кто из врагов меня ранит! Мое тело нагое растерзают плотоядные псы, — так умолял Приам, вырывая руками клочья серебристых волос, но Гектор не обернулся.

Тогда Гекуба, стоявшая рядом, зарыдала и обнажила рукой свои старческие иссохшие груди.

— Гектор! Почти эту грудь и меня пожалей! Этой грудью вскормила тебя! Умоляю, вернись! Отражай супостата, стоя внутри за стеной, но один впереди не сражайся!

Гектор посмотрел наверх.

— Прикройся, мать! — велел он и снова отвернулся: Ахилл был на расстоянии копья.

Мгновение Гектор смотрел на него. Величайший воин Трои твердо стоял на родной земле, расставив ноги, высоко подняв голову. И вдруг он повернулся и побежал вдоль городской стены.

Он бегал гораздо быстрее, чем я предполагала. Думал ли он измотать Ахилла? Или рассчитывал, что того поразят наши лучники? Но Ахилл был слишком близко к основанию стены, туда стрелы не попадали. Гектор бежал и не мог убежать, Ахилл же не мог настигнуть.

Так три раза Гектор с Ахиллом обежали вокруг Приамова города. Наконец Гектор остановился, чтобы встретить Ахилла лицом к лицу.

— Я здесь, Ахилл! — сказал Гектор. — Больше не стану тебя избегать. Душа повелела противостоять тебе грудью, а там — победить или погибнуть. Но сначала давай заключим соглашение, да будут боги свидетели нам! Если Зевс даст мне возможность тебя одолеть, я тебя не оскверню непристойностью. Только доспехи сниму, а тело верну. Ты так же поступишь со мной, поклянись.

Но Ахилл посмотрел исподлобья и рассмеялся ужасным смехом.

— Ты, ненавистный, мне предлагаешь условья? Не может быть соглашения между львом и человеком, между волком и слабым ягненком! Наконец-то ты искупишь горе моих друзей, тобой, свирепым, убитых! — так он сказал и с размаху бросил копье.

Гектор уклонился, быстро присел, и копье пролетело над плечом.

— Ты промахнулся, богоравный Ахилл! — крикнул Гектор и метнул свое копье, не промахнувшись: оно попало в середину щита Пелида, но отскочило.

Мне показалось, что Гектор позвал Деифоба на помощь, попросил второе копье, но Деифоба не было близко. Он вместе с остальными наблюдал за происходящим из-за стены, его всегда самодовольное лицо выражало тревогу.

Тогда понял Гектор, что случилось.

— Горе мне! Теперь нет сомнений, что боги зовут меня к смерти. Я уповал, что брат Деифоб стоит недалеко, он же внутри за стеной. Афина, ты предала меня! Нет мне спасения. Судьба настигает. Что же, погибну в бою не без славы!

Гектор обнажил меч, всегда висевший у него на бедре, и полетел с отвагой отчаяния на Ахилла. Тому же в руку копье вложила Афина. Гектор был в доспехах, которые снял с Патрокла: они плотно облекали все тело, было открыто лишь горло там, где ключицы. Ахилл прямо в горло нацелил копье.

— Кому, как не мне, знать, где слабое место моих доспехов! — усмехнулся он.