— А ты, оказывается, настоящая обжора, — сказал Е-е и округлил глаза. Теперь у него было задумчивое выражение, он стал похож на лемура. — А я и не знал.

— Да. Я вот такая, — согласилась Рози. — Люблю вкусную и здоровую пищу.

— Боже! И с кем только меня свела судьба? — в шутку запричитал Е-е.

— Я — подарок, — сообщила Рози.

— Вовсе не подарок, — возразил Е-е.

— А вот и подарок! — топнула ножкой Рози.

— Не выдумывай!

— И вовсе я не выдумываю! Я знаю, что говорю, — Рози надула губки; правда, больше, чем три секунды, она выдержать не смогла, и поэтому вскоре опять заулыбалась.

— Хорошо, знаешь, знаешь, — согласился Е-е; на этот раз он решил больше не спорить. — Ты — самая хорошая. И вовсе не обжора.

— Я — самая хорошая, — словно эхо, повторила Рози. — И вовсе не обжора. Разве что только немного сластена, — она хитро прищурилась.

— Да все в этой жизни — сластены, — философски заметил Николя.

— Ты что этим хочешь сказать? — не поняла Рози.

— Только то, что уже сказал.

— Он хочет сказать, — начала терпеливо объяснять Элен, — что все люди любят в жизни обычно сладкое.

— Все любят пирожные? — заулыбалась Жози.

— Не только, — продолжала Элен. — Не только пирожные. Это касается не только еды. Мы все любим, когда что-то в жизни нам доставляет удовольствие. Когда все вокруг сладкое. Сладкие вечеринки. Сладкий отдых. Сладкие грезы. Сладкая жизнь.

— В которой непременно присутствуют такие сладкие девушки, как, например, Рози, — поспешил с комплиментом Е-е.

— А как же без них, — усмехнулся Николя. — Моя Элен еще слаще, чем твоя Рози, — неожиданно ляпнул он.

— Откуда ты знаешь? — моментально навострил уши Е-е. — Ты что, пробовал?

— Да нет, — спокойно ответил Николя. — Я просто так сказал. Для сравнения.

— Чтобы показать, что я слаще всех, — «успокоила» Е-е Элен. — Да не переживай ты так, — добавила она, обращаясь к «специалисту по бонгам», завидев, как на лице Е-е начинает медленно проступать печать сомнения; так же медленно, как начинает проявляться изображение на совсем недавно еще абсолютно чистом листе фотобумаги. — Николя не изменяет мне ни с кем. Правда, Николя? — она повернулась к своему любимому.

— Правда, любимая, — сказал Николя. — Не психуй, Е-е! Я люблю только Элен. А на твою Рози — никогда не положу глаз… Мы ведь все-таки друзья!

Взгляд у Е-е посветлел. Приступ ревности прошел. Человеку сразу полегчало. Это было видно по всему его поведению.

— Я и сам знаю, что Рози принадлежит только мне, — тихо вздохнув, сказал Е-е. — Она никогда не изменяет мне.

— Конечно, родной! — Рози, до этого сидевшая тихо, как мышка, и терпеливо ожидавшая, чем же закончится этот необычный разговор, теперь даже захлопала в ладоши. — Зачем мне тебе изменять? Мне с тобой очень хорошо, очень сладко, — по-детски добавила она и чмокнула Е-е в щеку.

Е-е растаял, словно мороженое на жарком солнце.

— Знаешь, Рози, — сказал Е-е. — Кажется, я только сегодня оценил тебя по-настоящему.

— Да, дорогой? — Рози игриво заглянула ему в глаза.

— Да, дорогая, — ответил Е-е. — Мне приятно было слышать некоторые слова о… э-э-э… моих мужских достоинствах.

— Достоинства у тебя что надо, — скромно потупив глазки, молвила Рози. — Иной девушке такие и во сне не приснятся…

— Конечно, — без тени ложной скромности заявил Е-е. — Я сам знаю себе цену.

— Истинную цену, — с удовольствием добавила Рози; она с наслаждением — чуток, совсем чуток! — поддразнивала Е-е. Но он не заметил иронии в ее голосе. Он все принял за чистую монету.

Впрочем, для некоторых людей — это отменное качество. Принимать все за чистую монету. Независимо от того, так это на самом деле или не так.

Принимай все за чистую монету — и ты будешь жить легко и свободно. Без тени сомнения в душе. Без страха. Без ненужных переживаний, волнений и треволнений.

К черту все сомнения! Живи настоящим! Живи теперь, сейчас, сегодня! А что там когда-то будет — никто не знает. Никто не знает этого на самом деле. Все могут только предполагать. Гадать. Строить карточные домики, возводить замки на песке. Поэтому живи настоящим! Ведь только оно реально!

— Истинной цены не знает никто, — по-философски заметил Николя, — ни себе, ни другим, ни людям, ни вещам. Все меняется в этом мире. Проходит время — и все опять меняется. Потом — снова меняется. Вновь и вновь. И так — до бесконечности. Поэтому проходит время — и истинная цена тоже меняется.

Рози с напряженным вниманием выслушала этот монолог. Потом честно признала:

— Ты очень умный, Николя. Потому-то, я думаю, ты и стал руководителем рок-группы. Тут недостаточно просто хорошо играть на гитаре. Или на каком-нибудь другом инструменте. Надо быть умнее других. Видеть дальше других. Глубже других. Хоть на чуть-чуть. И ты как раз обладаешь этими качествами.

— Не пудри мозги моему Николя, — спохватилась Элен. — Ты тут заливаешь, какой он весь из себя замечательный, а я? Что ты думаешь, что я буду спокойно сидеть и слушать, как ты вешаешь ему на уши всю эту «лапшу»? Не отбивай у меня парня, Рози! У тебя ведь есть Е-е! Разве тебе его не хватает?

— Хватает, — с присущей молодости нагловатостью бесцеремонно заявила Рози. — Очень даже. Такого же и остальным желаю…

— Но-но! — предостерегающе помахал ей пальцем Е-е. Он не хотел, чтобы девушки поссорились. Одно дело — расточать друг другу комплименты, а совсем другое — когда этих комплиментов — через край. Ведь так легко наломать дров. А зачем? Честное слово, это совсем ни к чему! — Не надо язвить, Рози. Я понимаю, что ты от меня в восторге, — поспешил добавить он, чтобы не обижать свою девушку, ведь как-то надо было избежать возможной ссоры. — Но ведь и Николя, и Элен тоже счастливы! Ведь у каждого — свое счастье!

— Спасибо, Е-е, — засмеялся Николя. — Только мы и сами можем постоять за себя. Вместе с Элен. Просто твоя пташечка еще очень юна и поэтому точно так же, я бы сказал, юно смотрит на мир…

— Молодо-зелено, — улыбнулась и Элен.

Все-таки она была и умнее Рози, и красивее, да и не первокурсница, как-никак. И, конечно же, вовсе не старуха! Стоит ли придавать большое значение неудачной шутке юной девицы? В конце концов, та могла сказать это и непроизвольно. В том-то, может быть, и состоит прелесть молодости, что молодые живут с постоянными ошибками и при этом бурно радуются такой счастливой и глупой жизни!..

— Ну уж, — сконфузилась Рози и покраснела. Видимо, до нее все-таки дошло, что она вела себя несколько бестактно. — Ты вовсе не старуха, Элен…

— Благодарю за комплимент, — снова улыбнулась Элен.

— Да это правда… Правда, а не комплимент, — добавила Рози.

— Конечно! — с воодушевлением воскликнул Е-е. — Элен оч-чень молода и оч-чень привлекательна…

— Лучше моей Элен, действительно, на всей Земле нет, — Николя нежно взял ее за руку.

— А я думал, ты скажешь: в Париже и на всей Земле.

— Хорошо, — согласился Николя. — Пусть будет так: в Париже и на всей Земле.

— Все это, конечно, замечательно, — вздохнула Рози. — Но мы, в конце концов, будем обедать или нет?

— Рози на этот раз права, — сказала Элен. — Вам и в самом деле надо поменьше говорить…

— И побольше есть, — перебил Е-е.

Все засмеялись и дружно приступили к трапезе.

А трапеза, надо честно сказать, была отменной.

Французская кухня есть французская кухня. Даже если вы обедаете в обыкновенном студенческом кафе, а не в роскошном ресторане, то это сразу почувствуете. Неважно, где вы находитесь: в Париже, Марселе, Бордо или еще где-нибудь во Франции. Будьте уверены в одном: повсюду в этой чудесной стране вы сможете поесть вкусно, сытно и аппетитно.

Элен гордилась французской кухней. Она любила французов, которые эту кухню когда-то придумали. Она любит и тех французов, которые сейчас продолжают совершенствовать эту кухню.

«Боже мой, — подумала Элен, — я до сих пор помню, как мама готовила красный салат… Да… Он так и назывался красный салат, казалось бы, простенькое блюдо, просто-напросто салат. Но ведь до чего вкусный!.. Мама брала краснокочанную капусту, мелко-мелко нарезала, клала в тарелку. Посыпала солью и черным перцем. А потом — перетирала руками. И вот начинал выделяться сок, капуста становилась мягкой, мама заливала капусту смесью уксуса и растительного масла. Потом салат отправлялся на пару часиков в холодильник. И уж после этого мама подавала его к столу… А после салата мы — я, мама и папа уплетали за обе щеки суп «Жюльен», — вспоминала Элен. — Чтобы его приготовить, надо было растопить в небольшой кастрюле сливочное масло. Затем — обжарить в масле мелко нарубленные овощи: репчатый лук, морковь, лук-порей, репу, фасоль в стручках, лущеный горох, щавель… При этом овощи ни в коем случае не должны были потемнеть. И еще мама добавляла капустную кочерыжку. Вливала куриный или мясной бульон, солила и перчила его, варила на небольшом огне около часа… А перед тем, как подать к столу, клала в тарелку с супом сметану… Это было просто объедение, такая вкуснотища!.. Ну, а потом… Что мы ели потом, после этого чудесного супа? Как когда. Или антрекот по-бретонски, или котлеты «Софи» из телятины, или говядину по-шарантски… Но больше всего мне нравилась рыба в фольге, и до сих пор помню, как ароматно пахла сковорода, в которой в растопленном сливочном масле обжаривались лук, петрушка и шампиньоны, буквально несколько минут, до полного испарения жидкости. Затем мама добавляла пшеничную муку и соль, молоко, ждала, пока оно закипит, и варила на небольшом огне до загустения… Папа, случалось, помогал маме готовить это блюдо… Он натирал рыбное филе солью и черным молотым перцем, обжаривал опять-таки на сковороде, на сливочном масле, с обеих сторон это самое филе… Обычно то была камбала, реже — морской окунь или палтус, смотря что удавалось отцу купить по дороге домой… Потом папа вырезал четыре кусочка алюминиевой фольги, клал на каждый слой грибов, потом — рыбу, потом опять слой грибов, поливал свое творение соусом, загибал углы фольги по направлению к центру «конвертиком» и соединял их. Мама клала сие чудо на противень и ставила в сильно разогретую духовку минут на десять-пятнадцать… Помню, эти минуты тогда казались мне вечностью, я никак не могла дождаться своего любимого деликатеса… Боже мой!.. Кажется, все это вчера было…»