— Я рад, что ты со мной согласилась, моя кошечка, — сказал Стивен.

— Кошечка?

— Ну да. Кошечка, — повторил Стивен, и тут рука его стремительно скользнула под стол, дотронулась до коленок Элен. — Ты — моя кошечка, — продолжал Стивен. — И у тебя — великолепная шерстка, такой шерстки больше нет ни у одной кошечки в мире. Твоя — неповторима… Как и вся ты, — добавил он уже хриплым голосом.

Элен только сглотнула слюну, но ничего не ответила Стиву. С ужасом, восторгом, радостью одновременно она поняла, как приятны ей прикосновения пальцев Стивена, его поглаживания, его ласки… Она задышала часто и прерывисто…

Стивен тоже задышал хрипло и глубоко. Его горячее дыхание было ритмичным, словно рядом работал живой метроном. Оно обдавало щеки Элен нестерпимым жаром. Будто она стояла у раскаленной печи. Во всяком случае, ощущение у Элен было именно таким.

Лицо его покрылось красными пятнышками. Глаза слегка затуманились. Губы чуть-чуть задрожали.

Стивен ласкал Элен фактически на виду у посетителей кафе. Кое-кто даже оборачивался в их сторону, но ни Элен, ни Стивен не обращали на окружающих ни малейшего внимания. Пускай смотрят, если им так хочется. Это только придает остроту ласкам.

Правда, большинство из тех, кто о чем-то догадывался по затуманенным взорам Элен и Стивена, по их порозовевшим лицам, по их громкому и прерывистому дыханию, — деликатно отворачивались, не считая необходимом задерживать любопытные взгляды на влюбленной парочке больше, чем с десяток-другой секунд.

Стивен еще ближе пододвинулся к Элен. Ей было сладко, приятно, чудесно, восхитительно, еще и еще, еще и еще, еще и еще, еще, а-ах!.. Как это замечательно! Как прекрасно, так сладко, так невыносимо блаженно… — Ах! — громко вырвалось у Элен, она резко качнулась и случайно задела локтем графин с водой, стоявший на столике. «Бац!», — графин упал на пол и разбился, рассыпался на множество мелких стеклянных осколков, вокруг того места, куда он упал, возникла и растеклась в разные стороны лужица воды.

К столику, за которым сидели взбудораженные Стивен я Элен, резво подскочил официант.

— Не беспокойтесь, — произнес Стивен еще дрожащим от неулегшегося волнения голосом, — я за все заплачу.

— Да вы не переживайте, — улыбнулся официант, расценив дрожащий голос Стивена по-своему. Он наверняка думал, что посетитель кафе так разволновался из-за разбитого графина.

— Включите это в счет, — добавил Стивен уже более спокойно.

— Хорошо… — сказал официант. И ушел на кухню или куда там еще за шваброй.

— Ой! — воскликнула Элен. — У меня все платье мокрое! Графин, когда падал, воду выпустил мне на платье…

— Вот именно, — улыбнулся Стив. — Выпустил… Хорошее ты словечко подобрала… Графин выпустил воду, словно выпустил сказочного джинна на свободу…

— Если и есть такой джинн, — сказала Элен с улыбкой, то это — наша любовь…

— Которую мы выпустили на свободу, на волю, — добавил Стивен.

— Мне надо в туалет, — заявила Элен. — Хоть немного подсушить платье. А то оно совсем мокрое.

— В туалет? Отлично! Я пойду с тобой, — заявил Стивен.

— Да ты просто сумасшедший! — воскликнула Элен, но тем не менее с радостью подала Стивенсу руку.

— Я не сумасшедший, — говорил Стивен Корнуэлл, пока они с Элен шли по направлению к туалету. — Я — живой человек. Мне тоже хочется… Я тоже хочу получить удовольствие. Нет сил терпеть…

— Я тебя понимаю, — усмехнулась Элен. — В таком случае, пойдем скорее.

Стивен и Элен чуть ли не вбежали в дамскую комнату. Им повезло: в эту минуту в туалете никого, кроме них, не оказалось, Впрочем, Элен теперь это было все равно. А Стивенсу, вероятно, давно уже было наплевать на подобные вещи. Он жил по своим правилам. В любви для него не существовало рамок. Никаких. Теперь это Элен хорошо поняла.

Она не осуждала Стива. Нет. Наоборот: ей нравилось такое его поведение, ей нравилось так любить, она хотела бы любить так своего ненаглядного Стивена всю свою жизнь.

Влюбленные не говорили друг другу ни слова, все было ясно без всяких слов.

Стивен и Элен, взявшись за руки направились к своему столику.

Разбитого графина с водой на полу уже не было.

Завидев влюбленную пару, официант подскочил к столу и принес заказ. Салаты, сыр, селедку, антрекот, бульон… Было много всего — и все сразу.

— Я специально попросил официанта, чтобы он принес салаты, первые и вторые блюда, закуски — все сразу, — пояснил Стивен, перехватив недоумевающие взгляд Элен.

Тогда лицо Элен посветлело.

— Все-таки ты, Стивен, очень большой оригинал, — счастливо засмеялась она.

— А ты это только теперь поняла? — улыбнулся ей в ответ Стивен.

— Нет, не только теперь, — сказала Элен, подражая его манере. — И раньше, и теперь. Но и сейчас также, а тогда тоже. Также тоже поняла теперь и раньше и всегда.

— Что ты несешь? — удивился Стив. — Какая муха тебя укусила?

— Муха счастья, — ответила Элен и снова засмеялась. Ей было хорошо, она любила Стива. Стив любил ее. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно.

— С тобой все ясно, — констатировал Стив. — Тогда давай будем утолять зверский аппетит. Наш зверский аппетит, — Добавил Стивен.

— Твой и мой? — ласково погладила Стивена по руке Элен.

— Да, — сказал Стивен Корнуэлл. — Аппетит двоих. И кому-то третьему мы ничего не дадим. Третий — лишний.

— Ну ты и плут! — со смехом воскликнула Элен. — Плут-плутишка…

— А ты — моя плутовка, — заявил Стивен. — Плутовка и плут рядом идут… Две кроссовки — пара…

— Ты хочешь сказать, два сапога — пара, — попробовала поправить его Элен.

— Нет, — Стивен упрямо тряхнул головой. — Я сказал именно то, что хотел сказать… Две кроссовки — пара…

— Да, милый, — на этот раз сразу согласилась Элен. — Две кроссовки — пара… Ты, безусловно, прав.

— Я всегда прав, — хвастливо заявил Стивен. — Помни об этом.

— Я постараюсь, — произнесла Элен.

— Я периодически буду тебе напоминать об этом, — сказал Стив. Он набил рот салатом. Некоторые его слова Элен разобрала с трудом. Но и это не раздражало ее. Ее вообще ничего не раздражало в Стиве. По ее глубокому убеждению, он состоял из одних только достоинств. Недостатков у него не было вообще.

Иметь недостатки могут позволить себе лишь очень слабые люди, — подумала Элен. — У сильных людей недостатков нет. Нет вообще.

Они, эти люди, состоят только из достоинств. Иначе они и не могли бы стать сильными. Никто не пойдет за слабым. Поставьте слабого во главе толпы — и вы проиграете. Конечно, если ваша цель — проиграть, то тогда только так вы и должны сделать. Поставьте во главе слабого и глупого. Он вам с радостью все испортит. А если и без радости, то большой разницы в этом нет, все равно испоганит. Тогда как сильный и умный принесет куда большую пользу. То есть, вообще принесет одну только пользу. От сильного не будет никакого вреда.

— О чем ты думаешь? — спросила Элен, глядя, как Стив уплетает всякую вкуснотищу за обе щеки.

— Сейчас — о еде, — честно признался Стив. — Я вообще люблю повеселиться…

— Особенно — покушать, — добавила Элен.

— Особенно — пожрать, — конкретизировал Стивен. — Надо более четко выражать свои мысли. И называть вещи своими именами. Это, по крайнее мере, честно. Не нужно обманывать ни себя, ни других.

— Разве мы кого-нибудь обманываем? — удивились Элен…

— Нет, — признался Стив. — По крайнее мере, пока. Это я так сказал… На всякий случай… Чтобы не обманывать.

— Ты молодец, — сказала ему Элен. — Я, наверное, недостойна тебя… Ты такой необычные человек… Я никогда раньше таких людей, как ты, не встречала…

— Тебе повезло, — заявил Стив. — Теперь встретила. На свою прекрасную голову, — добавил он, впиваясь зубами в антрекот. Мясо было вкусным, сочным и таяло во рту. Стивен с наслаждением откусывал маленькие кусочки, с наслаждением жевал, с наслаждением глотал…

Он все делал с каким-то животным, зверским, нечеловеческим наслаждением. Впрочем, может, как раз наоборот, очень даже человеческим, возможно, сверхчеловеческим.

Элен вздохнула. Ей пока еще не хотелось есть. Пока что она была сыта любовью. А что будет через минуту или через две, она затруднялась сказать, она не знала этого. Ей не хотелось о том думать. Не хотелось гадать. Предполагать. Ломать себе голову. Зачем?

«Пусть мужчины ломают себе головы, — подумала Элен. — Во всяком случае, как сказал Стивен, их у них две. А у меня — лишь одна».

Не обращая никакого внимания на Элен, Стивен продолжал активно и с не уменьшающимся желанием набивать свой желудок. Наконец, он наелся до отвала, погладил себя по животу, икнул и уселся поудобнее, откинувшись на спинку стула.

Элен смотрела на него ласково. Словно мать на своего ребенка, который уминает продукты с завидным аппетитом. Словно любящая жена на своего мужа, с которым никто из других мужчин не может сравниться в постели. Уж кому это знать, как не женам…

— Стивен, ты сыт? — улыбаясь, спросила Элен.

— Я сыт, — отвечал Стивен Корнуэлл, — Я сыт как никогда. Я наелся до отвала, во всех отношениях, радость моя…

— Очень рада за тебя, — сказала Элен. — Мне нравится, что ты удовлетворил свои желания, — добавила она.

— Еще не все, — неожиданно заявил Стив.

— Что — еще не все? — не поняла Элен.

— Я удовлетворил далеко не все свои желания, — пояснил Стивен.

— Все желания сразу удовлетворить просто невозможно, — сказала Элен. — Ты и сам это хорошо понимаешь.

— Не понимаю, — сказал Стив.

— Ты понимаешь, — мягко сказала Элен. — Ты любишь спорить. Это совсем другое.