Бриттани Черри - Элеанор и Грей

А мне ни к чему был ее реализм.

Я просто хотела, чтобы у нас с Грейсоном все было хорошо.

– Думаю, зря я все тебе рассказала, – сказала я и, схватив сумку, направилась к двери. – Пойду прогуляюсь.

– Ты правильно сделала, что все мне рассказала, Элли. Мне жаль, что это тебя расстроило, но лучше я сейчас скажу тебе правду, чем то, что тебе хочется слышать. Я люблю тебя, Элли. Ты мой самый близкий человек и заслуживаешь настоящей любви. Той, что дарит силы, а не сомнения. Ты этого заслуживаешь. Ты заслуживаешь настоящего счастья.

– Я правда верю, что у нас все получится, Шай.

– Знаю, милая. Мне тоже хочется в это верить, но это не значит, что все произойдет мгновенно. Иногда нужно набраться терпения и подождать.

Ее слова разбили мое сердце, потому что я знала, что она… права.

– И что, мы теперь избегаем друг друга? – спросил Грейсон, когда я прошла мимо его спальни, уложив Лорелай спать. Он расстегивал манжеты, глядя на меня.

Я остановилась на пороге его комнаты.

– Прости, я просто… – Я глубоко вздохнула. – Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя неловко.

– Неловко? Элли, я назвал тебя именем другой женщины. Если кому-то и неловко, так это тебе. Прости меня. – Он закатал рукава рубашки и сел на кровать, вцепившись в ее край. Мышцы на его руках вздулись.

Мне было тяжело смотреть на него прежнего. Я до сих пор помнила вкус его поцелуев, и чем больше я смотрела в его серые глаза, тем больше мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

Я покачала головой, пытаясь взять себя в руки.

– Это не твоя вина. Никто не виноват. В тот вечер мы выпили слишком много вина. И все как-то перепуталось…

Он опустил голову.

– Я не был настолько пьян, – прошептал он.

Вздох.

И я тоже.

А когда он снова взглянул на меня, бабочки снова закружились у меня в животе. Слегка приоткрыв губы, я приказала себе дышать.

– Мне так жаль, Элли, – быстро пробормотал он. – Я не хотел этого. Я просто в ужасе, я чувствую себя кретином и не понимаю, что происходит между нами…

Мне хотелось надавить на него, чтобы он дал нам шанс.

Сказать ему, что мы можем попробовать снова.

Хотела обнимать его.

Целовать.

Обладать им.

Но я также понимала, что эти мысли эгоистичны и неправильны. Кроме того, я не хотела причинять ему новую боль, потому что знала, что он еще не отошел от произошедшей трагедии. Он не мог любить всем сердцем, да, Шай оказалась права, хотя это и сводило меня с ума. Настоящая любовь – это когда другой человек всецело принадлежит тебе, а Грейсон сейчас не мог принадлежать мне.

И если я не могла заполучить его любовь, я не собиралась бросаться в пропасть ради того, кто не сможет поймать меня.

– Вернемся назад, – сказала я, подходя к нему и присаживаясь рядом. Вцепившись в матрас, я слегка кивнула ему. – Будем жить так, как жили до того вечера.

– Но… – Он с тоской взглянул на меня, и мне отчаянно захотелось, чтобы в его глазах не было этого чувства вины. Мне нужно было, чтобы он знал, что я полностью понимаю, как ему нелегко. Грейсон вел войну с самим собой, стараясь жить дальше, но все еще цеплялся за прошлое.

Он еще не был готов отпустить Николь, и мне придется с этим смириться. Моя любовь была полна терпения. Я готова ждать хоть целую вечность.

– Все в порядке, Грей. Правда. Я в порядке. Мы в порядке.

Он слегка улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ.

– Все, что я говорил о моих чувствах к тебе, – правда, Элли. Я просто должен до конца это осознать.

Я верила ему. А как иначе? Ведь это был мой Грей. Моя первая любовь.

– Я знаю, но сейчас тебе не нужна любовница, Грейсон. Тебе нужен друг. Позволь мне быть твоим другом.

Кашлянув, он потер затылок.

– Ты представить себе не можешь, как сильно мне нужен друг.

Я знала, потому что мне он тоже был необходим. Возможно, не физическая, а душевная близость была бы для нас спасением. Мы оба нуждались в том, кто поможет пережить трудные времена и приблизиться к свету.

– Ты ведь не говоришь о ней, да?

– Нет.

– Потому что не хочешь?

Он покачал головой.

– Нет, просто людям надоедает чужая грусть. Они все мчатся вперед и ждут от тебя того же.

Склонив голову, я заглянула в эти любимые серые глаза.

– Расскажи мне.

– Что?

– Расскажи мне о ней все.

– Эй, Элеанор? Ты можешь приехать за мной? – услышала я в трубке голос Карлы. На часах было около десяти вечера, и я ужасно удивилась. Клэр и Джек уехали путешествовать, и Лорелай с Карлой остались на выходные дома. Поэтому ее звонок выглядел довольно странным.

– Пожалуйста, – пролепетала она.

Ее тихий голос дрожал. Я выпрямилась на постели.

– Что значит приехать за тобой? – спросила я. – Разве ты не у себя в комнате?

– Была, но, гм, улизнула, чтобы пойти на вечеринку. Я… – Она начала всхлипывать. – Прошу, забери меня, ладно?

– Где ты? – спросила я, выскакивая из постели и натягивая джинсы и тенниску. Отыскав кроссовки, я схватила сумку и ключи, на ходу запоминая адрес.

– Тебя никто не обидел? Ты в порядке?

– Да. Я просто… просто хочу домой. – Она начала рыдать в трубку, и это разрывало мне сердце.

– Я уже еду.

– Только не говори папе, ладно? Он больше никогда мне не поверит, – сквозь слезы предупредила она.

– Просто жди меня, Карла, договорились? Я скоро буду, – снова сказала я, изо всех сил пытаясь ободрить ее.

Повесив трубку, я выскочила из дома и поехала к Грейсону. Я начала трезвонить в дверь, пока, наконец, он не открыл ее.

Он удивленно приподнял бровь.

– Элеанор? Что случилось?

– Карла. Она на вечеринке, и мы должны забрать ее.

– Что? Нет. Она недавно ушла к себе в комнату, – ответил он, потирая затылок.

– Она только что звонила. Она сбежала.

– Что?! – взревел он, его глаза округлились от изумления. – Я ее убью, – прошипел он, торопливо засовывая ноги в туфли.

– Сначала надо убедиться, что с ней все в порядке. Она была очень расстроена. Я возьму Лорелай.

– Ладно, встретимся у машины.

Когда я подняла Лорелай с постели, она, зевая, спросила, что происходит, но я лишь сказала, что нам надо срочно съездить в одно место. Мы выскочили из дома, а Грейсон уже ждал нас в автомобиле. Я усадила Лорелай в кресло, пристегнула ремень и сама запрыгнула на пассажирское сиденье.

– Куда мы едем? – спросил Грейсон, изо всех сил сжимая руль. – Куда мы едем? – жестко повторил он.

Я назвала ему адрес, и он сорвался с места, не говоря ни слова. Его лицо застыло от гнева, и он крепко впивался пальцами в руль. Он был просто вне себя от беспокойства.

– Это последний раз, когда я поверил, что она повзрослела, – прошипел он. – Она только что доказала…

– Грейсон, – медленно произнесла я, коснувшись его руки. – У тебя еще будет время выплеснуть свою злобу. Но пока ей просто нужно, чтобы ты ей помог. Она была очень расстроена.

Он шумно выдохнул и больше не произнес ни слова.

Когда мы подъехали к тому месту, про которое мне сказала Карла, мы увидели ее сидящей на краю тротуара. Она съежилась, обхватив себя руками, и раскачивалась взад-вперед.

Лорелай, уже окончательно проснувшаяся, недовольно смотрела в окно на сестру.

– Что случилось с Карлой? – непонимающе спросила она.

– Сиди здесь, Лорелай, – приказал Грейсон, и мы с ним вышли из машины.

Мы подошли к Карле и внезапно ощутили отвратительную вонь, исходившую от нее. Она перемазалась в чем-то липком, и на ее одежде виднелись куски мусора из помойки.

– Карла? – прошептала я, и она испуганно подпрыгнула на месте, словно кто-то собирался напасть на нее.

– Оставьте меня в покое! – завопила она, дико озираясь. Но увидев меня, облегченно перевела дух.

– Элеанор…

Карла встала, но тут заметила Грейсона, и в ее глазах появился страх.

– Ты сказала ему? Но ведь я же просила!

– Я должна была. Он твой отец.

Она взглянула на Грейсона и вдруг задрожала, словно понимая, в какие неприятности вляпалась.

– Папа, послушай. Мне жаль. Понимаешь? – Слезы покатились по ее щекам. Она продолжала дрожать. – Я знаю, ты расстроен и больше никогда мне не поверишь, но ты просто ничего не понимаешь. Никто не понимает.

– Чего не понимает, Карла? – спросила я, потому что Грейсон застыл, не говоря ни слова, и мне показалось, что он словно окаменел. Его лицо и поза ничего не выражали.

– Мне одиноко! – закричала она, вскинув руки вверх. – У меня нет друзей, меня все ненавидят и только и делают, что насмехаются надо мной. Каждый день для меня мука, и вам этого не понять. Никому не понять! Когда старые друзья позвали меня на вечеринку, я подумала, что, может быть, мы снова начнем дружить. Я так думала… – Она рыдала и путалась в словах, и мне становилось все труднее понимать ее. – Извини меня, папа, ладно? Прости. Прости…

Но прежде чем она успела произнести еще хоть слово, Грейсон подошел к ней и крепко обнял. Она продолжала бормотать извинения, а он изо всех сил прижимал ее к себе.