Бриттани Черри - Элеанор и Грей

Грейсон вел машину, пальцами левой руки барабаня по ноге. Возможно, я не слишком хорошо разбиралась в людях, но я отлично изучила Грейсона и его привычки.

Ты тоже волнуешься.

Мы припарковались и двинулись в лес, где меня обступили воспоминания из нашей юности. Мы с Грейсоном провели столько прекрасных мгновений у того скрытого от посторонних глаз пруда. Ценные мгновения, которые помогли мне в жизни. Помогли мне стать самой собой.

Мы смеялись здесь вместе.

Плакали.

Здесь мы впервые поцеловались…

– Как странно снова оказаться здесь спустя столько времени, – заметил он, оторвав меня от размышлений. И я была ему благодарна, чувствуя, что мои мысли становятся опасными.

Разум твердил мне, что нельзя потакать влечению к вдовцу. Ну а сердце? Ему было плевать на доводы разума. Оно продолжало стремиться к Грей- сону.

Мы уселись на то самое старое бревно, и я удивилась, что оно, как и много лет назад, по-прежнему находилось здесь, как нечто вечное и нерушимое.

– И здесь все так же красиво, – сказал он. – Возможно, даже еще красивее.

– Я тоже так думаю, – согласилась я. – Каждый раз я открываю для себя здесь что-то новое.

Он наклонился ко мне.

– Ты в порядке, Элли? – спросил он. – Я знаю, как бывает нелегко в такие дни…

Я улыбнулась, обхватив ладонями бревно.

– Да, я в порядке. Долгое время в этот день мне было тяжело. Но годы прошли, и боль стихла. На смену печали постепенно приходит благодарность. Ты начинаешь испытывать признательность за воспоминания. И становится легче дышать, когда горе отходит на второй план.

– Не могу дождаться, когда настанет этот день, – сказал он, тоже положив ладони на бревно. Наши мизинцы соприкоснулись, и у меня на душе стало тепло.

– Не надо спешить, – ответила я. – Чувствуй то, что чувствуешь, а спустя время чувства изменятся сами по себе. И станут чем-то прекрасным. Лучшее в смерти то, что она не может отнять у тебя воспоминания. Они остаются с тобой навсегда.

Он опустил голову и глубоко вздохнул.

– Ты всегда знаешь, что сказать, когда мне это особенно нужно. Даже когда я ничего не желаю слышать, ты находишь правильные слова.

Я усмехнулась.

– Именно это ты делал для меня, когда мы были подростками. Ты был моим спасательным кругом, не давая мне утонуть.

Грейсон вдруг помрачнел, взглянув на темнеющее небо.

– Я по-прежнему не могу понять…

– Чего?

– Мы снова встретились. Ты так внезапно появилась. Ничего не понимаю.

– Это кажется невероятным, да?

– Не знаю, верю ли я в загробную жизнь, – признался он. – Я вижу, как Лорелай разговаривает с матерью так, словно она по-прежнему рядом. Но я не знаю, существует ли Бог, ангелы или что-то в этом роде. Но когда мне было невыносимо тяжело… Когда я был полностью сломлен, я приходил к ней. Я приходил на могилу к Николь и горевал. Я молил ее о помощи, просил указать мне путь, хоть что-то… – Он проглотил ком в горле, стиснул ладони и взглянул на меня. Его глаза были такими ласковыми и спокойными. Эти серые глаза… Он слегка шмыгнул носом, пожал плечом и мягко произнес:

– А затем появилась ты.

О, Грейсон…

– Прости, – прошептал он, слегка покраснев.

Он волновался. И я тоже. Мне казалось, что я ощущаю в себе наше общее волнение.

– Я рада, что могу поддержать тебя, – сказала я. – Кроме того, я обязана тебе.

– Чем?

– Ты не дал мне уйти ко дну.

Он улыбнулся и уставился на пруд.

– Думаю, теперь мы квиты.

Мы еще некоторое время сидели молча, потому что слова были не нужны.

Мы просто сидели посреди буйства природы, успокаивающей наши души. И то и дело мимо проносились стрекозы.

– Ты ведь постоянно беспокоишься о Карле? – спросила я его.

– Да.

– Точно так же я постоянно беспокоюсь об отце. Меня не покидает ощущение, что он все глубже погружается в тоску и не позовет меня на помощь, даже если я буду ему нужна.

– Ты пыталась помочь ему?

– Неоднократно. Но он всегда отвергал меня. Он тонет в своем одиночестве и отталкивает мою руку.

– Это тяжело, – признался Грейсон. – Сложно принимать чью-то помощь. И чем больше времени проходит, тем легче становится отстраняться самому. Некоторые люди этого не выдерживают и уходят, понимая, что бесполезно помогать отчаявшимся душам. Я и сам так поступал. Отталкивал от себя самых близких людей. Хочешь совет?

– Да.

– Продолжай ему звонить. Однажды он ответит, а если нет, отправляйся к нему и вышиби дверь. И если это не поможет, ты хотя бы будешь знать, что попыталась. Не сдалась.

Я кивнула.

– Спасибо, Грейсон.

– Не за что.

Когда пришло время уходить, мы поднялись с бревна.

Глубоко вздохнув, я помедлила.

– Можно, я немного побуду одна? – спросила я. – Поговорю с мамой.

– Конечно. – Он засунул руки в карманы. – Встретимся около машины.

И он ушел, оставив меня наедине с мамой.

Я знала, что она рядом, чувствовала, что ее душа парит надо мной.

В моей жизни часто случались моменты, когда я чувствовала себя потерянной, когда не знала, как поступить. Я сомневалась в себе и в своем выборе, чувствуя, что захлебываюсь, и в такие дни всегда разговаривала с мамой, рассказывая ей обо всем.

Стоя у воды, ласково плескавшейся о берег, я просила ее о помощи, о поддержке и о том, чтобы она позаботилась о папе.

А затем я закрыла глаза, ощутив легкий ветерок, ласкавший мое лицо, и ощутила радость, потому что мама сотворила волшебство. Она сумела обмануть смерть. И хотя ее физическая оболочка исчезла, я ощущала ее незримое присутствие в каждом своем дне.

Каждый раз, когда я просила ее о помощи, она откликалась на мой призыв. Некоторые люди называли это знамениями, другие – благословением, а я – просто мамиными поцелуями.

Она вела меня сквозь тьму, обещая свет в конце пути.

И поэтому, что бы ни происходило, я знала, что в итоге все будет хорошо.

Потому что материнская любовь способна преодолеть время и пространство.

Материнская любовь никогда не исчезает.

Материнская любовь способна исцелить сердце дочери легкими поцелуями ветра.

– С днем рождения, мама, – прошептала я, вытирая слезы, катившиеся по щекам.

Я не знала, были ли это слезы счастья или печали, но это было неважно. Я знала лишь, что пока способна чувствовать, все будет хорошо.

Время шло, и с каждым днем наша дружба с Элеанор все крепла. Как во времена нашей юности. Она слушала меня, когда мне надо было выговориться. Она была рядом в трудные моменты, ни о чем не спрашивая, а просто присутствуя рядом. Элеанор оказалась отличной группой поддержки. Теперь я проводил с Карлой гораздо больше времени, чем раньше. И в последнее время Карла уже не отказывалась общаться с нами, и еще я заметил, что она стала улыбаться, как ее мать.

Я знал, что скоро у Элеанор день рождения, и хотел, чтобы он запомнился ей. Она так много сделала для меня, для моей семьи, поэтому хотел отблагодарить ее за все. Ведь это была наша Элли, и она заслужила настоящий праздник.

Мы с девочками украсили дом, и Карла почти не ворчала по этому поводу. Она даже помогла Лорелай испечь пирог. Я не сомневался, что он наверняка подгорел, и в нем попадалась яичная скорлупа, но девочки очень старались.

К счастью, Клэр принесла свой собственный пирог. Он был куда более съедобный.

– Ну что вы, – воскликнула Элеанор, радостно улыбаясь, когда мы поздравили ее. – Не стоило так стараться ради меня.

– Еще как стоило. Вы – важная часть этой семьи, а в этой семье принято отмечать серьезные даты, – сказала Клэр.

В ее словах было столько смысла. Если кто и умел подчеркнуть, что человека действительно любят и ценят, так это Клэр. У нее было огромное сердце, и она находила в нем частичку тепла для каждого, кому это было необходимо.

– Девочки, мне кажется, настало время вручить Элеанор ее подарок? – сказал я.

– Да! – радостно крикнула Лорелай и, подбежав к столу, схватила завернутую в бумагу коробку с именем Элеанор. – Держи, Элли.

У Элеанор округлились глаза.

– Друзья, к чему все эти хлопоты…

– Но ведь сегодня твой день рождения! Ничего серьезного, но каждый из нас вложил частичку своего труда в этот подарок, – сказал я.

– Даже Карла помогала! – отметила Лорелай.

Карла фыркнула.

– К чему весь этот шум!? Подумаешь…

Карла, моя мятежная душа… Какая радость.

Элеанор принялась вскрывать коробку, и в тот момент, когда она увидела, что внутри, ее глаза наполнились слезами и она прижала ладонь ко рту.

– Грей… – прошептала она.

– Достань его, – предложил я ей.

И она достала из коробки вязаный кардиган со стрекозами. Она прижала его к себе, и слезы покатились по ее щекам. Она не могла отвести восхищенных глаз от подарка.

– Тебе нравится? – спросила Лорелай.

– Господи, он прекрасен. У меня просто нет слов. – Она взглянула на меня. – Как вы… связали его?

– Да уж. Просмотрев кучу видео на YouTube и перепортив горы пряжи. Девочки тоже связали несколько петель. Но стрекоз вязала Клэр. Я не настолько талантлив. Так что мы все потрудились на славу.