Бриттани Черри - Элеанор и Грей

– Папа, ты в порядке? – встревоженно спросила Карла.

– О, только взгляните! Мы на экране! Танцуем, девочки! – воскликнула Шай, и они втроем начали весело извиваться, пока я помогала Грейсону.

– Надеюсь, это выглядит не так ужасно, как мне кажется, – простонал он.

– Это выглядит действительно не очень. Нам надо вернуться домой.

Мы направились к машине, и на обратном пути Карла вдруг нарушила тишину, захихикав.

– А помните, как папа поймал мяч лицом?

И все в ответ рассмеялись, даже Грейсон.

– Зачем нужна перчатка, когда есть нос? – пошутил он.

Тогда я впервые услышала, как смеется Карла.

Еще один крохотный шажок.

Когда мы вернулись домой, Лорелай потребовала, чтобы Шай уложила ее спать, разумеется, только после того, как показала ей свои рисунки, развешанные на стенах. Когда мы вошли, Карла зевнула и сказала:

– Всем спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – откликнулись мы с Грейсоном.

И когда мы остались наедине, он робко улыбнулся мне.

– Она пожелала мне спокойной ночи, ты можешь в это поверить? И пошутила в машине, а еще спросила, в порядке ли я, когда мяч угодил мне в лицо. Маленькие победы.

– И это уже очень много. Все идет отлично. Но знаешь, что не в порядке? Твое лицо. Садись на диван. Я принесу лед.

Когда я вернулась с полотенцем и села перед ним, в моей памяти вдруг ожили воспоминания о юном Грейсоне.

– Знаешь, лучше тебе держаться подальше от бейсбола, – заметила я, приложив полотенце к его лицу.

Наши руки соприкоснулись, и у меня по спине побежали мурашки.

– Появится синяк, но, думаю, жить будешь.

– Спасибо, Элли.

Я слегка отодвинула полотенце и нежно коснулась его лица. Он глубоко вздохнул.

– Я все помню, – сказал он. – Все, что было между нами в детстве. Твой любимый кофе, плюшевую панду, которую я выиграл для тебя, и то, как ты потирала руку, когда волновалась.

Наши взгляды встретились, и я ощутила, что мы стали близки как никогда. Внезапно его рука коснулась моего бедра, а моя – его груди.

– А ты помнишь что-нибудь обо мне, Элли? – прошептал он.

Я ощутила, как бешено колотится его сердце под моей рукой.

– Я помню все.

Он закусил губу и на мгновение опустил взгляд, а затем его серые глаза снова взглянули на меня. И мне стало не по себе.

Я всегда терялась, когда он смотрел мне прямо в глаза.

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы поцеловать меня, Элли? – спросил он, нежно проведя пальцем по моей шее.

И мое тело предательски выдало меня, откровенно отвечая на его прикосновения. Я закрыла глаза.

– Всегда.

– Элли… – прошептал он, и я знала, что он совсем близко. Я ощущала его дыхание на своей коже, но не смела открыть глаза.

И если он сейчас придвинется еще ближе, я позволю ему. Если наши губы сомкнутся…

– Отлично, Лорелай уже уснула, – воскликнула Шай, входя в комнату. Услышав ее голос, мы отпрыгнули друг от друга. Я в смятении вскочила. Шай взглянула на меня со смесью смущения и радости.

– Ладно, нам пора, – пробормотала я. – Что ж, Грейсон, увидимся, пока.

Я поспешила к выходу, а Шай последовала за мной.

Когда мы уселись в машину, кузина обернулась ко мне.

– И что это было? – с любопытством спросила она.

– Ничего. Просто детские воспоминания нахлынули, – пробубнила я, закрывая глаза в ожидании, когда немного утихнет бешеное сердцебиение.

– Он собирался тебя поцеловать, Элли, – сказала она, словно я сама об этом не догадывалась.

– Да, знаю.

Она присвистнула.

– Ну и дела… день ото дня это реалити-шоу становится все интереснее.

Я пропустила ее замечание мимо ушей, потому что была слишком взволнована, чтобы пытаться дать ей отпор.

Грейсон едва не поцеловал меня.

А я едва не ответила ему.

– Что ты думаешь об Элеанор? – спросила Клэр, когда мы встретились за очередным ланчем в середине недели. Должен признаться, ее вопрос застал меня врасплох. Неужели она как-то узнала о том, что едва не произошло у нас с Элеанор? Что мы едва не поцеловались?

Или же я все преувеличил, увидев, как губы Элеанор придвинулись ко мне?

Да, я все преувеличиваю. Встряхнись, Грей.

– Думаю, она замечательно ладит с девочками. Лорелай без ума от нее. И даже Карла к ней привыкла, что совершенно для меня непостижимо. Она нашла к ним подход.

– Согласна. Я считаю, что она отлично справляется со своими обязанностями, но я не это имела в виду.

– О?

Она с усмешкой наклонилась ко мне.

– Что ты думаешь о ней?

Я смущенно откинулся назад. А затем, взглянув на нее, вдруг понял, куда она клонит. Эта лукавая улыбка. Любопытство в глазах.

О черт, Клэр. Перестань.

Я взглянул на часы. Наш ланч подошел к концу. Слава богу.

– О, взгляните на часы. Пора прощаться. – Я вскочил, бросив несколько купюр на стол, вероятно, гораздо больше, чем следовало. – Мне надо в офис. Рад был повидаться, Клэр.

Она усмехнулась, словно радуясь моему смущению.

– Я тоже, Грейсон. Увидимся за ланчем на следующей неделе. И ты позволишь мне угостить тебя.

Никогда.

– И подумай над моим вопросом! – крикнула она мне вслед, но я притворился, что не слышу ее. Я не собирался обдумывать ответ на этот вопрос.

А Клэр надо бы поменьше читать эти бульварные любовные романы, которые она просто обожала.

Как-то в пятницу вечером, когда девочки уже уехали в дом бабушки, я заметил, что Элеанор сидит в машине, пытаясь завести мотор, но у нее ничего не выходило. Мы почти не разговаривали после того дня, когда остались наедине.

Я чувствовал, что она избегает меня.

– Нет, нет, нет, – застонала она, когда я подошел к машине.

– Ух! Не могу поверить! – завопила она и, выскочив из машины, принялась пинать воздух, а затем ударила кулаком по капоту.

– Не думаю, что это поможет, – заметил я, и она резко выпрямилась. – Нужна помощь? – поинтересовался я, и она обернулась ко мне. На ее лице отразилось смущение из-за того, что я застал ее в припадке гнева.

– О, Грейсон, привет. Прости. Моя машина не заводится, а я вечером собиралась поехать на Лори-Лейк, потому что сегодня день рождения мамы. Кроме того, я весь день пытаюсь дозвониться до отца, но он снова не отвечает. Я уже несколько недель не разговаривала с ним и начинаю беспокоиться. Особенно в такой день, как сегодня, потому что знаю, как ему нелегко… – Она тяжело вздохнула. – Наверное, я слишком много болтаю, но раз уж ты увидел меня в таком состоянии…

– Возьми одну из моих машин, – предложил я. – Любую.

Ее глаза наполнились слезами.

– Правда? Можно?

– Конечно.

Она вытерла глаза и глубоко вздохнула.

– Правда, ты не шутишь?

– Конечно, ведь тебе же надо попасть на Лори-Лейк.

И тогда она вдруг подскочила ко мне и крепко-крепко обняла.

Поначалу я стоял неподвижно, смущенный ее внезапным порывом, но вскоре расслабился и обнял ее в ответ. Я уже и забыл, как это замечательно, когда она обнимает меня.

В детстве я обожал ее объятия.

Отпустив меня, она шагнула назад и заправила волосы за уши.

– Прости. Я сегодня излишне эмоциональна.

– Это объяснимо. Не сомневаюсь, я еще добавил тебе переживаний за все это время.

Она улыбнулась, но я заметил печаль в ее глазах.

– Хочешь, я поеду с тобой? – спросил я. – Так тебе не придется ехать одной.

Хочешь, я поеду с тобой?

Слова Грейсона звенели у меня в ушах.

Странно, но сегодня на нем вместо делового костюма была простая тенниска и джинсы.

Как в старые добрые времена.

– Я справлюсь, – солгала я, натянуто улыбнувшись.

– Фальшивая улыбка, – сказал он. – Я поеду с тобой, – снова предложил он, глядя на меня своими серыми глазами, от взгляда которых я всегда покрывалась мурашками.

– Что? О боже, нет. Я не могу просить тебя об этом. Я в порядке, правда.

– Ты и не просишь. Это я спрашиваю, можно ли мне поехать с тобой, – ответил он, не отводя от меня взгляд.

Мое сердце отчаянно билось. Как же я скучала по нему… Я и сама об этом не догадывалась, пока не начала вспоминать эпизоды из нашей юности. Они согревали мое сердце, когда это было мне так необходимо.

– Тебе просто нужно сказать «Да», – заявил он. – Скажи «Да», и я поеду.

Я понимала, что мне стоит сказать «Нет», потому что мое сердце пылало. Я должна была уйти, поскольку в моем животе порхали бабочки от чувств к мужчине, который мне не принадлежал. И все же я со вздохом прошептала:

– Да.

Он поехал со мной как друг. Как партнер, готовый морально поддержать меня в один из трудных дней.

Не больше и не меньше.

Мы ехали в полном молчании, потому что я не знала, что сказать. Кроме «Помнишь, как мы едва не поцеловались? И что это значит?» Или «Эй, а что бы произошло, не войди Шай в комнату в этот момент?» Или «Что ж, если с первого раза не получилось… пытайся снова…» Именно поэтому я помалкивала.