Поэтому, изложив ей свою идею с Питером, я приготовилась к длительным меканьям, беканьям, разговорам, уговорам, дискуссиям и даже в письменной форме заранее изложила все «за» и «против» этой поездки. Но к уловкам прибегать не пришлось. Похмыкав минут тридцать, Мышь вдруг крякнула, пробормотала что-то вроде: «Черт! Была не была!» — и сказала:

— Надо позвонить Мурке.

Я остолбенела прямо с трубкой в руке.

Тут-то мне бы и подумать: что-то здесь не так, что-то не складывается. Не может Мышка ни с того ни с сего запросто согласиться на такую аферу, как двенадцатидневная поездка в Питер. Где-то сбой. Вот только где? Это судьба подсказывала мне, что не следует торопиться. Но я не заметила подсказки. Я отключилась от Мышки и набрала Мурку. Тут, впрочем, надо объяснить, кто такие Мышка и Мурка. Ну и я, разумеется.


ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА НОМЕР ДВА,

которая поможет установить три личности, не переходя на них


Тем, кто читал мои повести «...И другие глупости» и «Комедия дель арте», где героини переживают драму личной жизни и путешествуют по Италии, объяснять ничего не надо. Они и так знают, с кем имеют дело. Остальным следует дать необходимые сведения.

Меня зовут Мопси. Мурка и Мышка — мои закадычные подруги. А дружим мы уже... ой, Боже мой! Сколько же мы дружим! Чертову прорву лет! За время нашей дружбы мы успели обзавестись мужьями, а Мурка даже сделала ротацию и поменяла первого мужа по кличке Первый Блин на второго, Лесного Брата. Моего мужа зовут Большой Интеллектуал, Мышкиного — Настоящий Джигит. Имена у них, как вы уже поняли, говорящие. Лесной Брат промышляет по части лесозаготовительного бизнеса, хотя сам лично ни разу в жизни не держал в руках бензопилу «Дружба». У него для этого имеется целый штат безропотных молодых людей, которых он внедряет в леса Ленинградской области с целью порубить как можно больше елочек. На косточках бедных елочек Мурка построила в центре Питера двухсотметровую квартиру, купила себе джип и забила шкаф тряпками от Гуччи и Прада. Еще у Мурки есть два ребенка — ребенок Машка и ребенок Кузя. Оба — совершенно очаровательны и совершенно несносны. Боксер по имени Лео расхаживает по ее квартире с розовым бантом на шее, виляя всем задом за неимением хвоста, улыбаясь кривоватой улыбкой и вывалив на сторону язык, Мурка у нас нахалка. Более наглого существа я еще не видала. Она делает только то, что хочет (а хочет она все, вы уж мне поверьте), непрерывно орет и окончательно запугала Мышку, у которой и так-то жизнь не сахар.

Мышкин муж Настоящий Джигит когда-то спустился с гор, и мы никак не можем запихнуть его обратно. Мышкин муж Настоящий Джигит надоел нам ужасно. Он поставил нашу Мышу к плите. Он не зарабатывает ни копейки денег. Он уходит то в запой, то в загул и не всегда возвращается обратно в адекватном состоянии. Раньше он был писателем, писал пионерские рассказики. Теперь его рассказики никому не нужны, и Джигит компенсирует эту ненужность издевательствами над бедной Мышкой. Мышка безропотно сносит все его разнузданные фантазии вроде «сациви на обед, чешушули на ужин!», 20 лет носит одну и ту же юбку и высаживает кактусы в тандыре, который подарила ей свекровь для того, чтобы Мышка пекла в нем лепешки. Мышка у нас тихая, но хитрая. Она обожает потирать лапочки и, хихикая себе под нос, радоваться, что оставила нас в дурах. Есть у нее и серьезный интерес в жизни — она обожает лечиться и лечить других. Ее хлебом не корми — дай в руки клизму. Еще у Мышки имеется кот Коточка, по характеру приближенный к Настоящему Джигиту.

Что касается меня, то я идеал. Во всех смыслах. Во-первых, я красавица. Во-вторых, умница. В-третьих, у меня идеальная семья. Большой Интеллектуал с его претензиями на внутреннюю жизнь у меня — во где! Мы с Интеллектуалом работаем кинокритиками, что сильно сближает. По крайней мере я всегда знаю, где он находится, потому что сама нахожусь там же. Одно меня тревожит: малый пудель Найджел Максимилиан Септимус лорд Виллерой, принимавший активное участие в возвращении Интеллектуала в родные пенаты, когда тот вдруг ни с того ни с сего решил меня бросить в воспитательных целях (см. «...И другие глупости»), так вот, малый пудель совсем обнаглел и требует, чтобы на ночь ему в ванной стелили специальный коврик для отправления естественных надобностей.

Да, совсем забыла. Мы с Мышкой живем в Москве, а Мурка в Питере, что очень осложняет жизнь. Приходится скрывать от мужей телефонные счета, а это не всегда получается. Билеты на поезд тоже недешево стоят. А ведь мы полжизни проводим в дороге. Все проводницы «Красной стрелы», «Авроры» и прочих пассажирских поездов, следующих по маршруту Москва — Санкт-Петербург и обратно, знают нас в лицо.


Итак, я позвонила Мурке и напоролась на короткие гудки. Послонявшись полчасика по квартире, я повторила попытку. Та же картина. Послонявшись еще полчасика, я позвонила снова. Тот же эффект. Судьба! Судьба! Почему я ее не послушалась? Разозлившись на Мурку, которая может висеть на телефоне часами, я набрала ее телефонную станцию и поинтересовалась, не знают ли они случайно, с кем треплется их нахальный абонент, и не могут ли они немедленно его отключить, потому что в Москве тоже есть желающие поговорить по важному делу. На телефонной станции чуть-чуть онемели, минут пять помолчали, а потом крайне нелюбезно ответили, что у Мурки поломка на линии и не могу ли я больше не беспокоить их своей ерундой. Я немножко на них обиделась, отключилась и набрала Муркин мобильный. Мобильный сообщил, что он заблокирован, потому что Мурка ни фига не платит по счетам. Я набрала мобильный Лесного Брата. Мобильный сообщил, что Брат недоступен, так как шатается по лесам. О, судьба!

Я позвонила Мышке и велела ей собираться.

— А билеты? — пискнула она.

— Какие билеты, Мышь? — устало произнесла я. — Когда ты в последний раз брала билеты? Тебя на вокзале каждая собака знает!

Мышь тяжело вздохнула, но возразить не посмела. Вечером мы загрузились в «Аврору», всучив проводнице Наде 500 рублей в конверте и коробку конфет «Южный орех». Поезд ни разу не сошел с рельс и пришел в Питер секунда в секунду, что окончательно притупило мою интуицию.

И вот мы стоим в дверях Муркиной квартиры и смотрим на Мурку. Мурка тоже стоит в дверях своей квартиры и смотрит на нас. На толстых задних лапах — атласные панталоны. В руках — коричневая вонючая сигаретка.

— Это вы? — хмуро спрашивает Мурка. Такое впечатление, что она нас не ждала.

— Это мы! — радостно отвечаем мы. Всегда лучше отвечать правду, особенно на каверзные вопросы.

— Чего притащились? — хмуро спрашивает Мурка.

— На праздники! — радостно отвечаем мы.

— На первые или вторые? — хмуро спрашивает Мурка.

— И на те, и на другие! — радостно отвечаем мы.

Мурка начинает загибать толстенькие пальчики.

— Значит, на десять дней? — хмуро спрашивает она.

— На двенадцать! — радостно отвечаем мы.

— С ума сошли! — говорит Мурка неприятным скандальным голосом. — Что я с вами делать буду двенадцать дней! Тоже мне дяди Феди! — И уходит в спальню.

Нет, это даже обидно! Дяди Феди! А сама Мурка, которая по три недели торчит в Москве у меня на диване, сама она не дядя Федя? А дядя Федя, между прочим, мой личный родственник! Но тут надо объясниться.


ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА НОМЕР ТРИ,

в которой дядя Федя навсегда покидает сцену, так и не успев на ней появиться


На самом деле как родственник дядя Федя лично никому не принадлежал. Ни маме, ни папе, ни бабушке, ни дедушке. Все от него отказывались. Он был ничей родственник из города Гусь-Хрустальный. Тем не менее раз в три месяца с пугающей регулярностью дядя Федя появлялся на пороге нашей квартиры и раскладывал раскладушку посреди нашей гостиной.

— Я тут у вас... немножко... недельки на две, — говаривал, бывало, дядя Федя, развешивая ядреные носки по спинкам стульев.

Дни, проведенные под одной крышей с дядей Федей, папа называл критическими.

Вместе с дядей Федей в дом входило беспокойство. Дядя Федя был сильно обеспокоен жаждой личной наживы, поэтому вместе с беспокойством в дом входили ковры, телевизоры, пылесосы, соковыжималки и устройства для стрижки катышков на свитерах, с которыми в те годы была большая проблема. Дядя Федя рыскал по магазинам, как гончая по лесу. Свою добычу он складывал штабелями в нашей гостиной. Через две недели за дядей Федей приходил грузовик, и папа, радостно агукая, грузил багаж в кузов и отправлял дядю Федю восвояси. Однажды дядя Федя вдвинул в нашу гостиную спальный гарнитур «Изольда-78» из тринадцати предметов и концертный рояль.

— Как ты думаешь, зачем ему концертный рояль? — спросила я маму.

— Наверное, концерты будет давать, — подумав, ответила она. И добавила: — По заявкам.

Так вот, Мура стала свидетельницей вторжения дяди Феди в самый драматический момент. Дело в том, что кроме Муры у нас в ту пору гостили папина двоюродная сестра из Свердловска с женихом и две мамины подруги детства из Костромы. Подруги детства приехали позже папиной сестры, спать им было уже негде, и в доме по этому поводу назревал скандал. Мама с красными пятнами на лице высказалась в том смысле, что ее гости всегда обслуживаются по остаточному принципу, и попросила Муру немедленно съехать к Мышке. Но Мура даже ухом не повела. Мама взяла Мурину сумку и начала складывать в нее вещи. Мура взяла свою сумку и начала вываливать вещи на пол. Мама схватила Мурин свитер за один рукав и потянула к себе. Мура схватила свой свитер за другой рукав и потянула к себе. Свитер обиделся и с диким треском разорвался пополам. В этот самый момент раздался звонок в дверь, и на пороге возник дядя Федя, внутренне готовый встретить наши кислые морды, так как радости от его приездов мы никогда в его присутствии не обнаруживали. И был сильно обескуражен.