— Конечно, — он снова целовал меня, а потом гладил, пока я, разнеженная, не задремала в его руках, ни о чем не жалея, расслышав напоследок: — Интересно, как мне тебя разводить на остальные «странные вещи», чтоб ты меня до смерти не заговорила…

Комментарий к Глава 23. Правила взаимодействия

   ла-ла-ла-ла-ла

   Бета, май свит принс, когда дойдешь до этой главы, постарайся не прибить меня тапком)) Оправдываюсь: ну нельзя же нагнетать двести страниц, а потом отмахнуться одним абзацем!) Я старалась стебаться, честно! Но потом... как-то... ну вот)

   Я не могу п-прибить тебя тапком, потому что т-тапки уронил...

  Дан.

Глава 24. Социализация

Если бы я только знала, что мне предстоит, то так и померла бы девственницей.

Мы уже развалились перед телевизором, а я купалась в его ненавязчивой ласке. Макс, как и обещал, сегодня ко мне не приставал. Даже когда мыл в душе. Да-да, оказалось, что спорить с ним совершенно немыслимо, поэтому я, поначалу сгорая от стыда, попала и в эту неловкую ситуацию. Он явно не собирался делать мне поблажек, рассматривая без стеснения, с хитрющей ухмылкой выискивая какую-то только ему понятную реакцию в моих глазах. Хотя, неожиданно для себя, я быстро смирилась с собственным положением, даже начиная получать некоторое удовольствие от того, как он смотрит, закусив губу, но держится, потому что обещал. Собственного тела он не стеснялся вовсе, иногда осознанно делая на этом акцент, чтобы выбить меня из колеи еще сильнее.

Но страшным оказалось даже не это, а — барабанная дробь — ну конечно же, Белов. Они заявились с Мирой вечером, навеселе. Наверное, долго настраивались не задавать вопросов, но уже по нашим лицам получили все ответы: я — смущенная, и Макс — улыбчивый. Не знаю, что за стратегию они разрабатывали при распитии спиртных напитков, но Костя не выдержал:

— Мать моя женщина! Николаева, а ну давай рассказывай! Он что, действительно совсем ахтунг в постели, или это только слухи? Бля-я, избавь меня скорей от комплексов!

Мира пыталась его со смехом одернуть, да где уж там!

Я посмотрела на него с осуждением, молчаливо призывая заткнуться. Но Белов схватил меня за руку, уволакивая от Макса, и начал… мною танцевать. В общем, мы это уже когда-то проходили.

— Ну расскажи, Дашуля, а то порвет меня на запча-асти, — пропел он.

Тут даже Макс соизволил вмешаться:

— Костя, я бы не хотел никого сегодня калечить, но мы с ней вроде как теперь встречаемся.

— И что? — искренне изумился Белов.

— Перестань ее тискать! — почти строго попытался рявкнуть Макс, но тут же не удержал смех.

Белов опешил и даже выпустил меня из своей хватки. Сказал обиженно:

— А кого ж мне теперь тискать?

— Себя потискай, припадочный, — ожила я и рванула обратно в свои уютные объятия.

Конечно, цирк на этом закончиться не мог. Белов в любой неподходящий момент вставлял свои комментарии и вопросы, на которые никто не отвечал. Мира же улыбалась. А я просто замучилась краснеть. В наказание Белова отправили домой на такси, а меня повез Макс. В машине снова поцелуи и настрой на сладостное ожидание завтрашнего дня.

Не могу сказать точно, с этого ли дня началась наша с ним история. Или она началась на Хэллоуинской вечеринке? Или при нашем знакомстве, когда Макс впервые ко мне обратился с самой романтичной фразой: «Я могу тебя порезать на куски и сожрать». В любом случае, она началась и не собиралась заканчиваться, вопреки моим опасениям.

Некоторое время он и сам пытался привыкнуть к новому для себя состоянию, даже напрямую спрашивал о некоторых вещах. Например, хочу ли я, чтобы остальные знали о наших отношениях. Я хотела, поэтому теперь он держал меня за руку и в гимназии или иногда шептал какую-нибудь пошлятину на ухо, вызывая странные взгляды со стороны. Не знаю, кем они там меня считали, но цветущий вид Белова, который отказался разыгрывать Отелло, остановил все разговоры. Отношения с одноклассниками у меня теперь были ровными — никаких дружеских бесед, только взаимные приветствия. Некоторые девочки в школе, конечно, брезгливо морщились или смотрели на Макса с откровенным негодованием. Но я оставалась спокойной, понимая, что их злость имеет определенные причины. Макс со мной, действительно, вел себя непривычно. В том числе и для себя самого. Уверена, что все это делал он только ради меня — самому ему было наплевать на всех вокруг.

И я была бы полностью счастлива, если бы не думала о том, что все это закончится гораздо быстрее, чем началось. Макс пока еще мною не насытился, видимо, слишком долго ждал, чтобы ему так быстро надоело.

После возвращения его из Москвы вся наша четверка была приглашена в ресторан, чтобы, так сказать, обмыть наконец-то полученное наследство и мой пропущенный день рождения. Во время его отсутствия я пару раз все же окуналась в мысли, что там он встречается не только с юристами и не только в одежде. Но он звонил ежедневно, и я всю свою ревность с легкостью меняла на пять минут его голоса. По телефону было даже легче общаться, потому что некоторые вопросы я так и не решалась задать вслух, когда видела его воочию:

— Макс, пообещай, что скажешь мне честно, если не захочешь меня больше видеть.

Он задумался:

— Ладно, обещаю. Даш, но мне кажется, что мы зря из этого делаем такую трагедию, — повисла пауза, которую и я не знала, чем заполнить. — Мы с тобой сошлись не на сексе, с чего бы мне расхотеть тебя видеть? Ну… если ты действительно про «видеть» говоришь.

Я невольно усмехнулась:

— То есть все остальное ты рано или поздно расхочешь? — я сразу же пожалела, что произнесла это вслух.

— Знаешь что, — тон его голоса стал чуть холоднее, — вполне возможно, что так и будет. И потом я тебя все равно попрошу со мной остаться. А там уж только тебе решать, — он вдруг смягчился. — Даш, не усложняй все, ладно? Я очень стараюсь, но идеально не получится.

— Я тебя люблю, — зачем-то добавила я.

— Ну тогда и держись за меня, а не отталкивай и не ищи подвох. Не прилагай усилий, ничего не делай. И ты увидишь, что из нас получится прочная, но совершенно звезданутая парочка.

Он не сказал ничего нового, но почему-то именно этот разговор меня и успокоил. Я полюбила ненормального человека, так с чего же моя любовь должна быть нормальной?

В ресторане Макс раздражал всех своим трезвым видом, но нам троим это веселиться так и не помешало. Мы с Беловым танцевали, Миру он приглашать не хотел, чтобы лишний раз не тревожить усопшую страсть. Но та быстро сориентировалась и отвечала на приглашения других мужчин в зале. Макс же наблюдал за нами с легкой улыбкой. Я то и дело поглядывала в его сторону, хотя и понимала, что это выглядит глупо. А потом, уже порядком захмелев, перестала воевать с самой собой и придвинула свой стул практически вплотную к нему, вызвав только понимающие взгляды со стороны наших друзей. Белов уже тоже переключился на двух молодых девушек, подсев к ним и заставляя звонко смеяться.

Мне до одури хотелось прижаться к нему, обнять, трогать, а лучше, чтоб он сам это делал, но Макс оставался Максом — и эта битва титанов вызывала во мне азарт. Теперь я уже не отрывала от него пристального взгляда, на который он наконец-то соизволил обратить внимание. Наклонился, дразня близостью своих губ, и спросил с едва сдерживаемой улыбкой:

— Кто-то соскучился?

— А кто-то нет? — алкоголь провоцировал меня играть в эту игру. Хотя… в эту игру я уже давно хотела наиграться. А его отсутствие в течение трех дней заставило меня по-новому взглянуть и на собственную зажатость.

В его улыбке на мгновение проскользнул кончик языка.

— Я тоже, не сомневайся.

И тут же отвернулся, снова уставившись на развеселившуюся Миру. Это меня неприятно озадачило.

— Что-то непохоже, — на этот раз я сказала спокойнее. И он тут же снова повернулся ко мне, с той же иронией в улыбке, что и до этого:

— Даш, я жду, когда ты начнешь говорить прямо, чего ты хочешь. А то ты всегда отмалчиваешься.

И каких же слов он ждет? Хотя я знала каких — достаточно было посмотреть в его хитро прищуренные глаза. Он выбивал из меня искренность, понимая, что мне это не слишком легко дается:

— Хочу, чтобы ты тянулся ко мне так, как я тянусь к тебе, — вроде бы я нашла нужные слова, но они его не устроили:

— Я тянусь к тебе даже сильнее, просто привык себя контролировать.

Замешкалась. Потом нашла еще более точное определение своих желаний:

— Хочу, чтобы ты со мной перестал себя контролировать, — он молчал, словно надеялся на продолжение. — Ну же, Макс, ты знаешь, что я имею в виду!

— Не знаю! — он изобразил удивление, но улыбка его выдавала с головой.

Ткнулась лбом в его плечо и зарычала от бессилия:

— Хочу, чтобы ты целовал меня… тебя хочу… Зачем ты заставляешь меня это говорить?

— «…и смотрел на меня», — подсказал он развитие моей мысли.

— И смотрел на меня, — покорно повторила я, так и не отнимая лба от его плеча, но уже улыбаясь.

— «…и делал со мной «странные вещи»».

— Смотря насколько странные! — я подняла к нему лицо, увидев, что он тоже тихо смеется. — Слушай, а я ведь раньше и не знала, что ты такой деспотичный!

— Нравлюсь, да?

— Нравишься, — вынуждена была признать я.

Он убрал прядь волос мне за ухо, а потом добавил:

— И ты мне такая нравишься.

— Какая — такая?

Он прошептал в ухо:

— Такая — на грани. Пойдем, сейчас отличный момент.

Он встал и потянул меня за руку, только махнув Мире. Эти двое и без нас тут неплохо проводили время. Я направилась к машине, отгоняя сомнения и ликуя, предвкушая дальнейшее. Наконец-то можно будет раствориться в нем, насытив уже слишком сильное желание. Но, оказалось, «отличный момент» предполагался совсем не для того, что я ожидала. Макс зашвырнул меня на заднее сиденье и тут же сам присоединился.