— Да нет, Макс, я просто устала, наверное. Как у тебя вечер прошел? Расскажи.

Он наклонился ко мне, выискивая в глазах что-то скрытое, пытаясь понять, что со мной происходит. А потом перевел взгляд на губы. И снова в глаза. Неужели он собирается меня целовать, своим языком касаться моего, заставить снова обо всем забыть? Тот самый Макс, который способен разбудить во мне зверя, усыпить во мне зверя, у которого есть Светлана, который только полчаса назад вылез из постели очередной девицы, имя которой сейчас вряд ли вспомнит. Да, наверное, меня действительно тошнит. По крайней мере, должно. Хоть бы меня вырвало прямо на него!

— Даш, я идиот, да? — он говорил тихо, успокаивающе. — Я понимаю, что это как-то связано со мной, но до конца врубиться не могу.

Я молчала, а на глаза навернулись слезы, которые ждали своего часа уже не первый день.

— Даш, — он словно заволновался. — Ты ревнуешь?

Ну и чушь он несет! Самовлюбленная скотина, вокруг которой вращается мир! Хоть бы меня затошнило! Ведь должно же!

— Не плачь. Объясни, Даш. Я подстроюсь. Попытаюсь подстроиться.

Я собралась с мыслями и даже выдавила улыбку:

— Макс, я перепила. Впервые такое видишь, трезвенник-язвенник?

— Не впервые. Но не плачь из-за меня, как-то это… неприятно, — он отвел глаза, вглядываясь в темноту сквозь лобовое стекло.

Лучшая защита — нападение! Я нашла выход в язвительном тоне:

— С чего ты взял, что из-за тебя? Все отлично!

Он откинулся на кресло и теперь смотрел перед собой.

— Как-то не отлично, если честно. Между нами есть что-то… Могло бы быть что-то, — он подбирал слова. — Теплое, как твоя рука. И этого не будет, потому что я урод. Дай сказать! — он остановил мое возражение. — Я мог бы предложить тебе попытаться. Ну знаешь… отношения, первые для тебя, первые для меня. Но на самом деле я этого боюсь даже больше, чем ты. Для меня секс стоит на первом и единственном месте, и нет никаких гарантий, что получив это от тебя, у меня не пропадет интерес даже к теплу твоей руки, — я поежилась от искренности и очевидности сказанного. — И уж точно нет никаких гарантий, что мой мозг не улетит в тартарары, если я начну сдерживаться в… ну… с другими девушками. И просить тебя терпеть это я не вправе.

Меня наконец-то затошнило, даже на душе полегчало.

— Давай останемся друзьями? — шиканула я озорным сарказмом.

Он грустно улыбнулся. Кто бы мог подумать пару месяцев назад, что его лицо способно выдавать уже целых несколько эмоций!

— Ты так часто повторяешь «дружба, друзья», что это начинает звучать, как мантра, — он замолчал, а потом повернул ключ зажигания.

Я отвернулась к окну, принимая его молчаливое завершение разговора, на который у меня просто не было сил.

* * *

Мира проснулась, услышав непривычно громкий стук входной двери. Макс ходил по квартире туда-сюда пару минут, затем что-то с грохотом упало на кухне, а потом — шаги до его комнаты. Легче было предположить, что это какой-то вор залез к ним в квартиру, чтобы спокойно выспаться, чем то, что ее всегда бесшумный брат издает подобные звуки. Чем он так взволнован? Может, обнаружил очередную слежку? После того случая они больше никого не засекли и успокоились. Или еще что-то случилось?

Она осторожно выбралась из-под руки Кости, стараясь его не разбудить. Улыбнулась. То, что они сегодня сделали, было и неприятно, и приятно одновременно. И совсем не настолько насыщенно эмоциями и удовольствием, как описывал ей брат. В любом случае, это произошло легко и своевременно, что даже мысли не возникло пожалеть об этом. Они целовались так, как никогда раньше, а презервативы в этом доме найти не было проблемой — те находились в любом кармане любого предмета одежды Макса. И Мира сдалась, даже не пытаясь анализировать происходящее. Сейчас, проснувшись и полностью осознав, она испытывала к Косте какую-то нежность, отмечая, что подпустила своего очаровательного домашнего питомца ближе некуда. И рада этому. Она надеялась, что раздражение брата никак с этим событием не связано.

Девушка выскользнула из комнаты, зажгла свет в зале, потом тихонько приоткрыла дверь в комнату Макса. Освещенная полоска выхватила его, сидящего на полу. Ноги перекрещены, руки — в Гиан-мудре, дыхание резкое — выдох с усилием, вдох по инерции. Капалабхати[6], после которого последует более глубокая медитация. Значит, лучше прервать сейчас, чем потом.

— Брат, — Мира позвала шепотом.

Макс перешел на обычное дыхание, но глаза так и не открыл.

— Что?

— Ты чего такой раздраженный? И где ты был столько времени?

— Катался. Все нормально, сестра. Дай мне полчаса, я буду в норме.

Она опустилась на колени перед ним. Мира знала, что брат говорит правду — сейчас он полностью приведет себя в порядок, никто даже и не заподозрит, кроме нее самой, что с ним что-то не так. Несмотря на то, что эта практика эффективна, Мира была не согласна с братом в главном: она считала, что он тушит пожар, который еще не успел разгореться, а значит, просто запирает его внутри, не позволяя облечься в эмоции. Девушка осторожно тронула брата за плечо:

— Расскажи, что случилось.

Макс открыл глаза и посмотрел на сестру.

— Я не знаю, — ответил просто.

Мира попыталась хоть с чего-то начать разговор, чтобы потом дойти до главного, но, как оказалось, сразу попала в точку:

— Ты Дашу отвез домой?

Он не ответил, отвел глаза, и именно это послужило лучшим ответом. Мира уточнила:

— Между вами что-то произошло?

Макс выдохнул как-то обреченно, не желая продолжать разговор, но он с детства привык делиться с сестрой всем, поэтому, подумав, сказал:

— Не произошло, не волнуйся. Но происходит. Я всеми силами пытаюсь ее не трахнуть. Она всеми силами пытается не рассмотреть в столичной шлюхе отца своих будущих детей. Оба справляемся.

Мира опешила на минутку, но тут же порывисто обняла его:

— Может, со временем согласуете интересы? — она понимала, что брат впервые столкнулся с такими эмоциями, как настоящая привязанность к кому-то, кроме нее, и просто не знает, что с ними делать. Но сейчас она хотела его поддержать, а не высказывать мнение о том, что у них с Дашей все равно ничего не выйдет. Все же добавила: — Или потом научишь ее капалабхати.

— Не согласуем, слишком разные приоритеты, — он вдруг улыбнулся сестре. — Ну, а теперь ты рассказывай, что у тебя сегодня произошло. Костик твой предохранялся? А то мне очень хочется кого-нибудь сегодня убить.

Глава 15. День рождения

К моему великому удовольствию, отогнать от себя ненужные мысли оказалось просто. Вечеринка и глупые слезы после нее как-то легко списались на алкоголь и непривычную для меня обстановку. Стыдиться своих танцев с Димой я не посчитала нужным, ну а то, что произошло позже, вообще можно без исследования скидывать в утиль. Я так и не научилась стесняться Макса — у него самого заскоков выше крыши, мои не выглядят чем-то сверхординарным. Он решил, что я влюблена в него? Ну и пусть думает, что хочет.

Дима теперь подходил в гимназии, чтобы поздороваться. Несмотря на то, что он меня ничем не привлекал, парень был милым и смешным, поэтому я радовалась его вниманию. С Максом отношения выровнялись сами собой: сначала я избегала его взгляда, но потом снова, в очередной уже раз, привыкла к его молчаливому присутствию. Мы с ним останемся по одну сторону баррикад, что бы там между нами ни происходило.

Самое замечательное в нашей жизни было связано с Мирой и Беловым, который как-то неожиданно переехал в ее комнату. Они не особо скрывали, насколько сблизились. Да и я сомневаюсь, что им удалось бы это скрыть, даже если б захотели. Эти двое просто не могли друг от друга оторваться, они даже ругались, не останавливая свои нежности:

— Костя, ты почему тарелки не помыл? Твоя же очередь!

— Женщина, твой муж пришел с работы, изволь не кушать ему мозг!

— Ты чего у меня там на шее ищешь? Щекотно!

— Жабры ищу. Блин, ну они же точно должны где-то быть! Что это за суперсолдат без жабр?! Может, я не везде поискал…

Теперь я даже радовалась, что в гимназии им приходилось сдерживаться. В противном случае, весь класс бы лицезрел ежедневное представление с серьезным рейтинговым ограничением. Правда, после того, как голубки натерпятся в течение нескольких часов вынужденного разделения, едва они только плюхнутся в машину, как начинаются… Я старалась не смотреть в зеркало заднего вида, что там у них начинается, чтобы не травмировать психику окончательно. Кстати, меня навечно переселили на переднее сиденье.

Костя продолжал работать в кафе и, оказалось, что он вполне способен справляться и с этим, и вернуться к своим пятеркам в гимназии, и не бросать тренировки по баскетболу, и — самое удивительное — оставаться извечной балаболкой, веселящей всех вокруг. Теперь я уже и вспомнить не могла, каким он был раньше. Изменился и он сам, и мое отношение к нему. В такого Белова я бы раньше влюбилась без оглядки, но теперь этот вариант даже не рассматривала — Мира, до сих пор отказывающаяся называть их отношения чем-то серьезным, заодно еще и становилась ревнивой. Уверена, она бы и мне кадык вырвала, если бы я посмела притронуться к «ее прелести». Она так боялась обозначать свои чувства каким-то конкретным определением, но при этом побежала бы за ним, как преданная собачка, хоть на край света. Главное — ей об этом не говорить!

По пути в гимназию они заезжали за мной, а после окончания учебы — закидывали домой, но каждый вечер мы снова встречались у них. Уже и дня не проходило без этого. Из нашей четверки выходила самая приличная шведская семейка, и мне даже становилось не по себе от мысли, что когда-то именно я могу остаться за бортом. Возможно, именно поэтому и заставляла себя спокойно принимать общество Макса. Тот, в свою очередь, мне только помогал. По крайней мере тем, что никакими намеками не демонстрировал то, что в курсе моего отношения к нему. Я могла с уверенностью утверждать, что в установившемся нейтралитете мы с ним сможем сосуществовать вечно и без каких-либо проблем.