Эйвери поморщилась. Она выглядела так очаровательно наивно, что я чуть не накинулся на нее с поцелуями. Вместо этого я скрестил на груди руки и сказал:

– Ты нравишься Эйдену. Он пригласил тебя в субботу не для того, чтобы помочь закончить научный эксперимент.

Лицо Эйвери снова разгладилось.

– Знаю, – вздохнула она. – Мы хорошо поговорили. Он извинился. Объяснил много того, что мне необходимо было услышать. – Она пожала плечами и всплеснула руками. – И я его простила.

– И это все? – Меня терзало смутное подозрение, что произошло нечто большее. В субботу утром Эйден так на меня разозлился, он не мог ничего не предпринять.

– Мы поцеловались, – призналась она. И легкий розовый румянец окрасил ее щеки, но ничего близкого к ее обычному ярко-красному.

Я не отдавал себе отчета, что крепко стиснул челюсти, пока Эйвери не провела по ним пальцами.

– Нам это было нужно, Грейсон. По крайней мере, мне. Иначе я бы никогда не узнала.

Я поймал ее пальцы и переплел со своими.

– Узнала что?

– Что ты был прав, – просто ответила она. – Я не влюблена в Эйдена. Он мой лучший друг, и я люблю его, но я не влюблена в него.

Меня так и подмывало сказать «я же говорил», но это было бы грубо.

– Итак, ты хочешь сказать, что для тебя есть надежда.

Эйвери пожевывала нижнюю губу. Нужно будет поговорить с ней об этой привычке, поскольку всякий раз, когда она так делала, мне становилось все труднее и труднее не целовать ее. Однажды чаша терпения переполнится, и я за себя не ручаюсь.

Пожирая взглядом ее рот, я начал медленно сходить с ума, но потом Эйвери подняла свои большие голубые глаза и совершенно беззащитно посмотрела на меня из-под ресниц, и я вмиг позабыл о ее губах. Я забыл, как дышать.

Будь это любая другая девушка, я бы не сомневался, что такой ход задуман нарочно – в попытке сразить меня наповал. И то, что она совершенно не осознавала, какое влияние на меня оказывает, очаровывало еще больше. Я влип по уши.

– Нет, – прошептала она, – я хочу сказать, что есть надежда для нас.

Произошедшее дальше можно описать единственным словом – «атака». Я буквально набросился на нее. Руками, губами и языком. Я слился с Эйвери так быстро, что она наверняка даже не поняла, что происходит, пока не улучила первый глоток воздуха.

Ее лицо раскраснелось, а я тяжело дышал и улыбался как идиот, но мне было все равно.

– Я бы сказал, для нас есть больше, чем надежда, Эйвс.

Я снова склонился к ее губам – к счастью, на сей раз с небольшой выдержкой, – но наш поцелуй прервали еще до начала. Леви с Брендоном стояли возле нас, хмурясь и закатывая глаза.

– Мне казалось, мы пришлю сюда поиграть в боулинг. Вы, ребят, идете или как?

Я крепко обнял Эйвери.

– Боулинг переоценивают.

– Серьезно?

Эйвери рассмеялась над раздраженным тоном Леви.

– Брось за нас в первом раунде, – попросила она друга, не отводя от меня взгляда. – Мы подойдем через минуту.

– И заберите с собой пиццы, – добавил я, радуясь, что мы с Эйвери сейчас на одной волне.

Брендон со вздохом взял одну пиццу, а Леви застонал.

– Сейчас даже не ваша очередь! Оуэн с Либби тоже куда-то запропастились.

– Погоди. – Мои руки наконец соскользнули с талии Эйвери. – Оуэна и Либби нет?

Я в шоке уставился на Эйвери, но она вовсе не выглядела удивленной. В ее глазах плескался озорной огонек, и по нему я понял, что к чему.

– Офигеть! – воскликнул я. – Мне нужно это увидеть.

Я спрыгнул со стула и потащил Эйвери за собой, напрочь позабыв про заказанную пиццу. Надо надеяться, Брендон с Леви управятся со всеми тремя.

– Проверь зал игровых автоматов. У Либби слабость к фотокабинкам.

Я сбивчиво остановился и с прищуром поглядел на Эйвери.

– Серьезно?

Она захихикала и указала на вход в зал игровых автоматов. Там стояла фотокабинка, и она определенно была занята кем-то – а то и не одним – очень увлеченным съемками.

– Офигеть! – повторил я, когда мы с Эйвери остановились перед кабинкой.

Наверняка тяжелое дыхание и причмокивающие звуки принадлежали кому-то другому.

– Ладно, – гортанно застонав, произнес Оуэн, и у меня от изумления отвисла челюсть, – можешь быть моим репетитором по исчислению. Но во время занятий абсолютно никакой одежды с кошками. Это жутко.

– Одежда не важна, – сипло ответила Либби. – И не нужна.

В этот момент что-то ударилось о занавеску, и футболка Оуэна упала на пол. Звуки поцелуев стали громче. А услышав, как расстегивается ремень и в очередной раз гортанно стонет Оуэн, я посмотрел на Эйвери и сказал:

– Разве нам не следует их остановить?

К моему удивлению, Эйвери пожала плечами.

– Если кто и сможет справиться с Либби, так это Оуэн.

Она потянулась за полоской фотографий, которые выдал автомат, и ее брови взлетели на лоб. Похоже, пора было спасать лучшего друга. Я поднял футболку и постучал по стенке кабинки.

– Эй, Оуэн! Хочешь, чтобы я бросил шар за тебя или как?

Последовавшая паническая вереница ругательств из уст друга меня рассмешила.

Секундой позже вышла Либби, каким-то образом умудряясь выглядеть вполне достойно, даже когда расправляла рубашку и пробегалась пальцами по спутавшимся волосам. Она ухмыльнулась моему шоку и выдернула цепочку снимков из рук Эйвери.

– Аппетитненько, – встрепенувшись, прощебетала она. На том и ушла.

Я пялился ей вслед, пока не услышал, как распахнулась занавеска. Ее отдернула Эйвери. В кабинке сидел Оуэн, залившись краской до корней волос, губы распухли, волосы взъерошены, а на ошеломленном лице застыл странный взгляд благоговения и ужаса.

Я бросил ему футболку.

– Ты там в порядке, тигр?

Оуэн моргнул при звуке моего голоса и, натянув через голову футболку, посмотрел на Эйвери.

– С твоей подругой реально что-то не так.

Он вскочил на ноги и буквально убежал от нас, рассмешив так напоследок.

Эйвери было направилась обратно к ребятам, но я ее остановил. А на ее вопросительный взгляд с намеком кивнул на только что освободившуюся фотокабинку.

Она вспыхнула самым очаровательным оттенком красного.

– Мне кажется, нам нужно вернуться к ребятам.

– Отлично, – драматично вздохнул я, отчего Эйвери хихикнула. – Но если я выиграю, то ты согласишься стать моей девушкой.

Эйвери взяла мою протянутую руку и с пониманием улыбнулась.

– А если выиграю я, то стану.

ЭПИЛОГ #1

Эйвери

В этом году научная ярмарка была совсем другой, и все из-за парня, стоящего рядом со мной. Приодевшись, Грейсон выглядел превосходно. Он согласился надеть миленькие слаксы и парадную рубашку, но заправлять ее наотрез отказался. Еще нацепил галстук, который свободно болтался на шее. И дополнил классику кроссовками. Как и свойственно Грейсону, в этом образе он скорее походил на голливудского хипстера, а не на раздолбая.

В рядах ботаников он произвел настоящий фурор. Многие девушки изучали наш проект дольше необходимого. Очевидно, слухи о красавчике распространялись весь день, и движение возле нашего стола становилось все труднее и труднее.

Не помогало и то, что Грейсон безраздельно любил внимание. Он был звездой государственной научной ярмарки штата Юты 2013 года и прекрасно это знал. Он смеялся с незнакомцами, рассказывая истории о наших приключениях, причем не стесняясь придавать им большей драматичности и романтичности, чем то было на самом деле. Каждый раз, когда кто-то умилительно вздыхал, хихикал или охал, Грейсон ослеплял меня той особенной улыбкой с ямочкой на щеке, так включал свое очарование и окончательно покорял их сердца.

В конце концов судейский комитет дошел до нас, и настало время представить наш проект. Похоже, многие хотели услышать все в деталях, потому что вокруг нас скопилась огромная толпа. Никогда еще не видела, чтобы какой-то проект привлекал столько внимания.

Я жутко нервничала, как и каждый год, а повышенное внимание только усугубляло положение. К счастью, Грейсон помогал мне каждый раз, когда я терялась из-за своей тревожности. Одно легкое сжатие его руки, моя голова прочищалась, и я снова могла сконцентрироваться. Честно говоря, я бы в жизни не справилась с представлением такого личного проекта без него.

Наконец добравшись до последней стадии горя, я внезапно ощутила двойную поддержку. Я взяла Эйдена за руку, и он просиял мне такой же красивой улыбкой, как и у его брата.

– И для демонстрации успеха проекта я привела доказательство моего принятия, – сказала я судьям, подталкивая Эйдена вперед. – Хочу представить вам Эйдена Кеннеди, парня, который вдребезги разбил мое сердце, а также своего лучшего друга в целом мире. Как вы видите, пройдя через семь стадий горя, я в итоге приняла то, что случилось между нами, и полностью его простила.

– Даже если я этого не заслуживаю, – добавил Эйден, чем вызвал смешки у наших слушателей.

Я обняла его. Он еще раз сказал, что ему жаль. И все зааплодировали.

– Весьма впечатляющий проект, мисс Шоу, – прокомментировал один из судий.

Только я собралась поблагодарить, как Грейсон шагнул ко мне и произнес:

– Впечатляющий, но еще не завершенный.

Судья, который разговаривал со мной – а также его коллеги, – теперь с любопытством смотрел на Грейсона в ожидании объяснений.

Мои же глаза обратились к нему с испугом. Я не знала, что он задумал, но искренне надеялась, у него есть план, потому что, если нет, Грейсон мог просто разрушить наш шанс на победу в этой ярмарке.

Парень подмигнул мне и с улыбкой повернулся к судьям.

– Все верно, Эйвери доказала, что преодолела семь стадий горя и достигла принятия. Вот только, если вы прочтете первоначальную теорию, основной ее целью было не достижение принятия, а исцеление разбитого сердца. И Эйвери еще не доказала, что ее сердце исцелилось. Согласны?