Эйден остановился перед огромным экспонатом динозавра и провел свободной рукой по волосам.

– Мы столько всего делали вместе, что я потерял себя. Я не знал, как нас разделить. Не знал, кем был без тебя. Мне нужно было что-то свое, понимаешь? Минди и дебаты стали этим для меня. И я боялся, что если расскажу о них, то потеряю это чувство.

Я повернулась к Эйдену. Он смотрел на динозавра невидящим взглядом. И тогда я заметила, как он взвинчен. Раньше это ускользнуло от меня из-за синяков на лице, но он выглядел уставшим и напряженным. Его глаза и щеки слегка впали, словно он похудел за последнее время. Сам бледный, волосам требовалась стрижка. Он запустил себя.

И в ту минуту я поняла, что Эйден нуждался в моем принятии не меньше меня. Мы не созданы, чтобы быть порознь. Может быть, нам не суждено быть вместе в том плане, что я себе всегда представляла, но мы также не могли провести всю жизнь, избегая друг друга.

Я слегка сжала его руку.

– Я бы поняла. И предоставила бы тебе пространство – сколько потребуется.

Эйден сжал мою руку в ответ и притянул меня к себе.

– Следовало бы догадаться, – вздохнул он. – Мне очень жаль, Эйвс.

Я пожала плечами.

– Все нормально. В любом случае обиды как таковой у меня не было. Я просто не понимала, почему ты перестал со мной общаться. – Мои глаза опять защипало. – Словно бы меня ненавидел. Ты был моим лучшим другом. Человеком, которого любила и кому доверяла больше всех в целом мире, и вдруг ты исчез из моей жизни.

Выдернув руку из ладони Эйдена, я вытерла слезы, собравшиеся в уголках глаз. После чего подошла к питьевому фонтанчику поодаль и сделала пару глотков воды. Даже плеснула немного на лицо. Это помогло слегка ослабить панику. Затем присела на скамейку в попытке снова взять эмоции под контроль.

Эйден утроился в добром футе от меня, словно сомневался, хочу ли я его близости.

– Знаешь, со мной было то же самое, – шмыгнув носом, призналась я. – Я тоже не знала, кем была без тебя. Ты составлял каждую частичку меня. После твоего ухода я словно потеряла половину себя. Сначала меня бросил отец, затем ты. Я даже забыла, как дышать. Если бы не Грейсон со своей поддержкой, не знаю, что бы случилось.

Вот тебе и хваленый контроль. Из моих глаз брызнули слезы, и Эйден меня приобнял. Я чуть повернулась и уткнулась в его плечо. После чего сорвалась окончательно и зарыдала в голос.

– Как ты мог так со мной поступить? – всхлипывала я.

Никогда в жизни не чувствовала себя настолько уязвимой, как в тот момент, когда сняла повязку со своего разбитого сердца для Эйдена. Я так долго старалась подавить чувства, хотела быть сильной, но, открывшись Эйдену, я разделила всю свою боль с ним.

Парень крепче прижал меня к себе, но что-то в этих объятиях было не так. Он был ближе к моему телосложению. Его руки обнимали меня не так, как я привыкла.

Я сделала глубокий вдох. Нос наполнился ароматом мыла Эйдена и намеком на мятную жвачку, но меня это не успокоило, как я ожидала. Ему не хватало толики сладости и пряности. У меня заняло мгновение, чтобы понять: я скучала по запаху одеколона Грейсона.

– Почему бы нам не выйти на улицу и не подышать свежим воздухом? – предложил Эйден, после чего вывел меня из здания.

С некоторое время мы молча прогуливались по территории музея. На земле лежал слой старого снега, но светило солнце и свежий воздух приятно умиротворял.

– Мне так жаль, Эйвери, – в конце концов прошептал Эйден. – Не думаю, что когда-нибудь прощу себя за то, что причинил тебе боль. Я порядком все испортил.

– Как так вышло? Если ты не злился на меня, почему все так изменилось? Ты сказал, что мы останемся друзьями, но где там.

– Это все из-за Минди. Она видела в тебе угрозу. Когда мы начали встречаться, она спросила меня о тебе. – Эйден одарил меня горькой улыбкой. – Наверное, с тем разговором я тоже напортачил. Я ответил, что люблю тебя больше всех на планете. Она не очень-то хорошо это восприняла, тогда я попытался объяснить нашу ситуацию. Но после рассказа о том, как мы росли, стало только хуже.

Слушая Эйдена, я разглядывала снег, хрустевший под ногами.

– Я намеривался сохранить и те и другие отношения. Ты была моим лучшим другом, а Минди – моей девушкой. Что в этом такого? Мне нужны были вы обе, но в тот первый день в школе, когда мы с Минди официально объявили себя парой, это стольких шокировало. Каждый встречный расспрашивал о тебе. И Минди не выдержала. Она взбеленилась и заявила, что такие отношения, как наши, – это ненормально. Сказала, что нашим мамам не следовало навязывать нас друг другу. – Эйден помолчал с минуту, а затем пробормотал: – Она много чего наговорила. Все-таки была капитаном дискуссионного клуба. У нее были убедительные аргументы. Кроме того, она была моей первой девушкой. Для меня это было ново. Я хотел сделать ее счастливой.

– Понимаю, – уступила я. Пусть так, но это не объясняло его злобы. – Но почему ты тогда злился? Клянусь, иногда ты смотрел на меня с такой ненавистью. Что я сделала не так?

Эйден крепко стиснул челюсти, но тут же поморщился от отразившейся боли в сломанном носу. Именно об этой злости я и говорила. Он сказал, моей вины тут нет, но что-то его определенно беспокоило.

– Дело не в тебе. Я злился на Грейсона.

– На Грейсона? – удивилась я. – Почему?

– Потому что это было так на него не похоже – интересоваться тобой. Мне казалось, он хотел тобой воспользоваться. И волновался, что он поиграет с тобой, как с любой другой девушкой, и… – он замялся, сунув руки в карманы, – и еще я ревновал.

Я остановилась и уставилась на него.

– Ревновал? Почему? Ты ведь мной не интересовался. У тебя была девушка.

Мы оказались у небольшого пруда, края которого обледенели, и Эйден пнул новообразовавшуюся глыбу.

– Потому что я эгоист, – ответил он. – Когда ты сказала, что любишь меня и хочешь быть со мной, я досадовал, что причинил тебе боль, но в то же время был польщен.

Мне казалось, я вот-вот умру от смущения. В прямом смысле упаду замертво прямо там.

– Я никогда прежде не думал о нас в этом плане, – продолжил Эйден. – Но после твоих слов у меня это не выходило из головы. И вскоре я осознал, что предпочел бы быть с тобой, нежили с Минди. Я немедленно собирался с ней порвать, но было слишком поздно. Грейсон уже увел тебя у меня. Вы постоянно зависали вместе. Он смешил тебя и держал за руку. Я видел, какой счастливой он тебя делает, и ненавидел его за это.

У меня защемило сердце. Ему было больно за нас обоих. А еще и за Грейсона. Он просто попал под раздачу.

– Пожалуйста, не надо его ненавидеть. Грейсон мне очень помог. Теперь он один из моих самых близких друзей.

Эйден снова напрягся.

– Знаю. – Он в отвращении покачал головой. – И я собственноручно подтолкнул тебя к нему. Я так сильно тебя обидел, что ты стала в нем нуждаться. И я благодарен ему за поддержку, но, Эйвс, когда я увидел, как он тебя целует, то чуть его не убил.

– Почему?

– Потому что хотел оказаться на его месте.

– Ты «что»? – ахнула я.

– И по-прежнему этого хочу.

Эйден снова взял меня за руку и, окутывая в плен горящим взглядом, облизнул губы.

– Однажды ты попросила тебя поцеловать, и сейчас я прошу о втором шансе.

Я застыла. И не от мороза на улице. На какую-то секунду я убедила себя, что все еще сплю в своей постели. Я столько лет желала, чтобы Эйден меня поцеловал, и вот теперь он просил воплотить эту мечту в реальность.

Часть меня хотела ответить «нет» – отголосок из мозга или, быть может, из сердца, которое не хотело целоваться ни с кем, кроме Грейсона. Но это же был Эйден. Мне нужно было проверить. Посмотреть, что произойдет. Да и просто изменить курс.

– Ладно, – прошептала я.

– Ладно, – вторил Эйден. Взял мою вторую руку и шагнул ближе – до соприкосновения кончиков наших ботинок.

Но поцеловал не сразу. Сначала сглотнул и еще раз облизнул губы. Он нервничал не меньше меня.

Мой пульс резко подскочил, дыхание участилось. А когда Эйден наконец наклонился, я, кажется, даже слегка задрожала.

Он двигался медленно, а я не шевелилась и вовсе, боясь задеть его нос и причинить боль. Поначалу его поцелуй был робким, словно он прощупывал почву, но затем Эйден положил руку на мою щеку и привлек меня к себе, побуждая приоткрыть губы.

Мне понравилось целоваться с Эйденом. Он был милым и внимательным и отстранился неохотно – так чувствовалось. Это был хороший поцелуй, но и только. Он оправдал все ожидания, но не вызвал никакого трепета, как случалось с Грейсоном. Не было искры. По крайней мере, у меня.

Эйден выглядел счастливым, но, увидев мою натянутую улыбку, сник.

– Ничего не выйдет, верно? – риторически спросил он.

– Было приятно, – усластила я.

– Но не так, как с Грейсоном.

Огорчение вмиг развеяло мою любезность. Вся ситуация казалась настолько сюрреалистичной. Кто знал, что вскоре уже я отвергну Эйдена?

Парень ободряюще покачал головой.

– Я должен был попробовать, но, думаю, в глубине души знал, что так выйдет. – Он вздохнул. – Как будто я вообще мог конкурировать с Грейсоном, с его-то внешностью и обаянием.

Я почувствовала себя скверно и попыталась разрядить обстановку.

– Но тебе достались все мозги, так что, возможно, он и будет однажды управлять страной, зато ты будешь ею владеть.

Эйден выдавил улыбку и снова сжал мою руку.

– Прости, – повинилась я.

– Переживу. – У меня сердце кольнуло, но затем он добавил: – Пока ты прощаешь меня и обещаешь всегда быть моим лучшим другом.

И именно эта просьба прорвалась сквозь темные облака в моем мире и вывела меня на финальную стадию горя. Будь это диснеевский мультик, вокруг бы распустились цветы и защебетали птички.

Были ли это отголоски принятия или надежды, а может, и того и другого, но я точно знала, что мы с Эйденом по-прежнему любим друг друга. Вероятно, теперь между нами кое-что изменится – никто не излечивается без шрамов, – но все наладится. И коль нам удалось преодолеть это, мы справимся с чем угодно.