Ви Киланд - Эгоист

– Предложение насчет ванны останется в силе, если у меня не хватит сил на второй раунд?

– Можешь не волноваться. Я все сделаю сам. Ты можешь просто лежать, наслаждаться и мечтать о ванне.

– Подумать только, от чего я отказалась вчера.

– Это будет последний раз, когда ты мне отказала.

– Неужели?

– Могу поспорить на твою потрясную задницу. Теперь, когда мы знаем, как нам хорошо вместе, отрицательный ответ больше не принимается.

– Я оставил на тебе свою метку. – Дрю набрал в ладонь теплой воды и позволил ей стекать большими каплями на мой затвердевший сосок. Я уютно расположилась между его ног, и мы наслаждались ванной вместе.

– Где?

– Вот тут, – он указал на красное пятнышко на груди.

– Ну и пусть. Здесь, может быть, никто и не увидит.

Дрю вдруг напрягся:

– Может быть?

– Я имею в виду, что пятно будет закрыто лифчиком, так что, даже если придется при ком-нибудь раздеться, например, в примерочной или у доктора, его, возможно, не увидят.

– Значит, ты не собираешься ни с кем спать до того, как оно исчезнет?

Я откинула голову и посмотрела на него снизу вверх.

– Хочешь сказать, это нечто большее, чем одноразовый секс?

Дрю некоторое время всматривался в мои глаз, прежде чем ответить.

– Допустим.

– Тогда ладно. Значит, эту метку никто больше не увидит, так что нам не о чем беспокоиться.

Его крепко сжатые челюсти чуть расслабились.

– Отлично. Потому что эта метка не единственная, которую я оставил.

– Что? Где-то есть еще?

– Вот, – он коснулся пятнышка на моей ключице. – И думаю, ты обнаружишь множество отметин на внутренней стороне бедер.

Я рассмеялась.

– А-а, эти меня точно не волнуют. Главное, что ты не наставил мне засосов на шее, где их могут увидеть мои клиенты. Многие из них переживают тяжелые времена в своих отношениях, и им не следует смотреть на доказательства того, что я хорошо провожу время по ночам.

– Ясно. Тогда ограничусь метками на груди, бедрах, киске и заднице.

– До чего же у тебя все-таки грязный язык.

Он ущипнул меня за сосок.

– Что-то ты ничего не имела против, когда я был внутри тебя.

– Да, но… – мне нечего было сказать, так как он был прав. Я почувствовала, как мои щеки заливаются краской.

Дрю ухмыльнулся.

– Забавно, после того как ты сидела на моем лице, слова типа «сиськи» и «киска» все еще заставляют тебя краснеть…

– Заткнись, – я плеснула в него водой.

Дрю включил джакузи, и я расслабилась в его объятиях, наслаждаясь гидромассажем. Звук бурлящей воды создавал приятный фон и действовал на меня успокаивающе. Тем не менее весь последний час мне не давала покоя одна мысль, и я никак не могла решиться ее озвучить.

Через некоторое время бурление воды прекратилось, и я собралась-таки с духом.

– Можно задать тебе один вопрос?

– Ты сидишь, прижавшись задницей к моим яйцам. Сдается мне, что это не тот вопрос, на который мне захочется ответить, если ты так долго ждала, чтобы задать его.

Надо же, какой умник!

И все-таки я спрошу.

– Что такого произошло у тебя в семье, что дело кончилось разводом?

Дрю вздохнул.

– У тебя уже вся кожа сморщилась от воды. Ты уверена, что хочешь услышать ответ? А то может случиться так, что ты будешь выглядеть как девяностолетняя старуха к тому времени, когда я закончу вываливать на тебя все то дерьмо, через которое мне пришлось пройти из-за Алексы.

Алекса. Я уже за одно только имя ненавидела ее.

– В таком случае надеюсь услышать короткую версию.

– Я встретился с ней на последнем курсе колледжа. Мы стали спать друг с другом, и через три месяца она забеременела.

Значит, у него есть ребенок?

– Вау. И ты на ней женился?

– Да. Не самое мудрое решение, как потом выяснилось. Но она казалось такой милой и к тому же ждала ребенка. А кроме того, ее образ жизни очень сильно отличался от моего, ведь я вырос в богатой семье, и мне хотелось обеспечить ее и ребенка.

– Очень благородно с твоей стороны.

– Думаю, ты путаешь наивность и благородство.

– Вовсе нет. Считаю, что это просто замечательно, что ты решил обеспечить для них благополучную жизнь.

– Ну, вот… короче говоря, она оказалась вовсе не такой милой и любящей, какой притворялась вначале. Но я, честно, довольно долго пытался все наладить.

– И что заставило тебя положить этому конец?

Дрю долго молчал. А потом заговорил прерывающимся голосом:

– Все закончилось в ту ночь, когда она попала в автомобильную аварию вместе с моим сыном.

Я смотрел на крест, висящий на стене детской. Год назад именно он побудил меня к молитве. Колыбелька сынишки, которую я сам вешал, сменилась пластмассовой кроваткой в форме гоночного автомобиля. Но я все же вернул крест на место, даже после того, как он сорвался со стены, когда Господь послал мне знак о тщетности молений о здоровье отца. Он умер три дня назад.

После поминальной службы несколько человек приехали к нам домой, чтобы помянуть отца. Я был им благодарен за это, а также за то, что они довольно быстро ушли – мне было необходимо побыть одному в тишине. И немного выпить в спокойной обстановке. Я покрутил янтарную жидкость в стакане.

Дверь со скрипом приоткрылась, но я даже не удосужился обернуться. Женские руки обвили меня за талию и маленькие ладошки скрестились на пряжке ремня.

– Что ты тут делаешь? Бек в детском центре для игр с няней и не вернется еще пару часов.

– Ничего.

– Пойдем в гостиную. Я помассирую тебе плечи.

В этот последний год отношения между мной и Алексой не ладились. Не то чтобы мы постоянно ссорились, просто новизна отношений ушла. А из общего у нас было всего три вещи. Секс – мы оба его любили. Деньги – я их зарабатывал, она тратила. И наш сын. Но когда вы работаете по десять часов в сутки, а по вечерам и выходным ухаживаете за отцом, который буквально угасает у вас на глазах, даже секс уходит на второй план.

До того как я понял, что отец быстро теряет силы, я честно пытался проявлять интерес к новым увлечениям жены, чтобы найти с ней общий язык. Но, за исключением посещения спектакля, который собственными силами поставили участники курсов актерского мастерства, это было нелегко. Я читал для нее реплики, когда она разучивала роль, но она заявила, что я делаю это невыразительно, без души. Это все потому, что во мне нет ни грамма актерского таланта. Я пытался ходить к ней на занятия, но она утверждала, что это ее отвлекает, так как она чересчур старается при мне. В конце концов я прекратил все попытки. Однако в эти последние дни она проявляла просто невероятную заботливость.

Я обернулся, обнял жену и поцеловал в макушку.

– Да, пойдем. Это ты здорово придумала. У меня действительно дико напряжены плечи.

Минут через пятнадцать я начал было расслабляться, и тут Алекса снова заставила мои плечи напрячься.

– Вечером мы должны пойти на вечеринку к Сейдж.

– Два часа назад я похоронил отца. Единственного из родителей, учитывая, что мать сбежала с любовником, когда я был чуть старше нашего сына. У меня нет ни малейшего настроения идти куда-то веселиться.

– Но это же наша годовщина. И Новый год.

– Алекса, не пойду я ни на какую гребаную вечеринку сегодня, неужели это не понятно?

Она тут же отняла руки от моих плеч.

– Вот только не надо вести себя, как полная задница.

Я резко поднялся с дивана.

– Значит, это я задница? По-твоему, это нормально, идти на вечеринку в день похорон отца? Полагаю, все же не я веду себя сейчас как последняя задница.

Моя жена капризно надула губки. Иногда казалось, что разница в возрасте между нами не пять, а целых двадцать лет.

– А я хочу на вечеринку. Мне было так тяжело в эти последние месяцы.

Можно подумать, она помогала мне ухаживать за отцом или хотя бы старалась как-то поддержать меня. Каждый уик-энд, когда я уезжал к отцу, она обычно проводила со своими подругами, ходила по магазинам или обедала бог знает где и бог знает с кем. Ее эгоизм наконец меня достал.

– О каких тяжелых месяцах ты говоришь? О том, что ты живешь на Парк-авеню и тратишь тысячи долларов на покупки каждую неделю? А может, тебе не нравится, что с твоим сыном сидит няня, когда ты посещаешь курсы актерского мастерства или шляешься по ресторанам? А как насчет трехнедельных поездок в Атланту, чтобы потусоваться со своими недоносками друзьями, – причем летишь ты туда первым классом и останавливаешься в шикарном отеле «Сент-Реджис» в самом центре города, а не в обшарпанной двушке брата у черта на рогах? Да, безусловно, жизнь у тебя очень тяжелая и трудная.

– Мои друзья не недоноски.

Я фыркнул и хотел было ответить, но решил, что лучше выпить еще один стаканчик, чем поддерживать бессмысленный разговор. Из всего, что я ей высказал, ее больше всего задело то, что я обозвал ее друзей недоносками. Вот, значит, какие у нее приоритеты, мать твою. Я направился в кухню рядом с гостиной, где она и осталась, и налил себе еще порцию виски.

– Можешь ехать на вечеринку одна, Алекса.

Когда я открыл глаза, солнце уже садилось. Алекса взяла Бека в торговый центр, чтобы прикупить еще одно, очередное платье, а я вырубился на диване, прикончив бутылку виски и не желая поддерживать с ней разговор. Я сел и провел пальцами по волосам. Ничего удивительного в том, что Алекса собралась на вечеринку. Пропустить такое развлечение, да еще в новогодний праздник, было совсем не в ее духе. Похоже, я зря приписывал ей такие качества, как преданность и заботливость, которых у нее и в помине не было.

В животе у меня заурчало. Я уже и не помнил, когда ел в последний раз. Может, вчера? Я вроде успел перехватить в каком-то итальянском ресторанчике в перерыве между утренней и дневной церемониями прощания с покойным в похоронном бюро. Порывшись в холодильнике, я вытащил блюдо с итальянской закуской и принялся поедать ее прямо руками. Я пытался просто утолить зверский голод, и в это время зазвонил телефон. Сначала я не обращал на него внимание. Но через минуту звонки раздались снова. Я протянул к нему руку, чтобы взглянуть на номер звонившего. Это был местный номер – и почему-то очень знакомый. Когда телефон начал звонить в третий раз, я принялся мысленно листать телефонную книжку в своей голове, и наконец вспомнил, почему он показался мне знакомым.