Марина Агекян - Эгоист

— И ты не пытался помириться с ним? — снова спросила она, дрожа при мысли о том, что ему может быть очень больно. Видя, как это важно для него. Ей хотелось обнять его, чтобы унять его боль.

Уильям вдруг остановился и заглянул ей в глаза. Его собственные глаза потемнели так, что стали почти черными. Шарлотта затаила дыхание, потрясенная до глубины души тем, что он страдал до сих пор из-за ссоры, которая произошла почти целую вечность назад. Ссора, которая оставила в его душе неизгладимый след.

— Мы с ним ужасно поссорились, а потом…

Голос его оборвался. Шарлотта не смогла сдержаться. Подняв руку, она коснулась его щеки, позабыв о том, что стоит посредине улицы, где все это видели.

— Что произошло?

Он нахмурился так, что морщинка на лбу стала опасно глубокой.

— Я назвал его последними словами… а потом… — Он на миг прикрыл глаза. — Я проклял его, и он умер.

Шарлотта застыла, глядя на его лицо, которое напоминало изваяние. Лицо человека, которого она оказывается даже не знала. Не знала, что он мог быть таким: опустошенным, ранимым, мучимым чувством вины за то, в чем только что признался.

Какое-то время она молча смотрела на него, пытаясь понять истинный смысл его слов. Уильям не только поссорился с отцом, с которым был очень дружен. Он… в порыве ярости, сказав что-то обидное, он решил, что…

— Ты что, решил, что его смерть на твоей совести?

Он побледнел так резко, что ей стало даже плохо.

— Шарлотта… — будто задыхаясь, прошептал он.

Боже правый, он действительно так считал! Это его мучило каждый раз, когда он упоминал отца. Боль именно от этого чувства вины таилась в глубинах его глаз, когда в ту ночь после ранения он просил ее оставить его на тротуаре. Когда обрек себя на мучения и не выпил лекарства. И говорил, что для него нет безопасного места, потому что… Чувство вины всегда носил в себе и считал, что недостоин… спасения.

У нее перехватило в горле от мыслей, которые поразили ее до глубины души. Боже правый, Уильям! Он… всё это время он страдал, но никогда никому не показывал этого, предпочтя, чтобы все видели в нем безрассудного повесу, но на самом деле!

Она была благодарна ему за это признание так сильно, что едва не расцеловала его.

Задрожав, Шарлотта схватила его за руку и повернула к себе, не в силах позволить ему думать…

— Насколько мне известно, твой отец умер спустя шесть лет после твоего отъезда в Европу. Он умер от простуды. — Глаза ее сверкали от гнева. И ответной боли. — Извини меня, Уильям, но что бы ты не думал, я не считаю, что ты обладаешь какой-то сверхъестественной магической силой, которой можешь наслать на людей горе и смерть. И даже если обладаешь, получается, что твои способности не так хорошо, потому что тебе пришлось ждать целых шесть лет. — Она вдруг замолчала, притянула его еще ближе к себе и совсем тихо попросила: — Боже, Уильям!.. Скажи пожалуйста, что ты так больше не думаешь! Умоляю тебя!

Уильям продолжал задыхаться. Он тонул в темно-серых глазах, которые светились беспокойством только по нему одному. Глаза женщины, которой было дело до него. Девушка, которая стояла перед ним и пыталась убедить его в обратном только потому, что эта мысль… была для нее такой же невыносимой, как для него.

Она не знала, не знала всего того, что произошло тогда, но Уильям был благодарен ей за каждое слово, которым она захотела развеять болезненные воспоминания, которые он так долго не отпускал. Он сам изумлялся тому, что рассказал ей об этом, о самой своей постыдной тайне, которая должна была отвратить от него Шарлотту, но она держала его так крепко, будто не могла отпустить. Держала так, словно не позволила бы ему упасть, если бы под ногами разверзлась земля.

Никто никогда не держал его так решительно. Так, будто он действительно не был один во всем мире. Задыхаясь, Уильям коснулся ее лица, благоговея перед ней. Благоговея перед тем, что она была и оставалась в его жизни, не смотря ни на что. Пораженный тем, что еще не целовал ее сегодня. Так долго…

— Шарлотта… — прошептал он, задыхаясь еще больше.

По улице снова стали проходить большие группы людей. Они уже стояли на перекрестке с Оксфорд-стрит.

Когда толпа прошла мимо них, кто-то толкнул его в правый бок. Так резко, что Уильям едва не задохнулся. Бросив вперед левую руку, Уильям обнял Шарлотту и прижал к себе в порыве уберечь ее.

Толпа схлынула так же внезапно, как появилась. Уильям отстранил от себя Шарлотту и хотел узнать, как она, но странная боль вспыхнула в правой руке.

— Что… — пробормотал он, повернув голову, но застыл и не мог пошевелиться.

В его ладони покоилась маленькая записка.

«Если ты не прекратишь поиски, пострадают те, кто рядом с тобой!»

Он похолодел, а потом услышал тоненький голос Шарлотты. Она смотрела на его правую руку, чуть пониже плеча.

— Почему у тебя порван сюртук? — Нахмурившись, она коснулась рукой в белой перчатке того места, где ткань разошлась. Когда она отняла от него руку, на ее пальцах остались красные следы. Шарлотта побледнела и покачнулась. — Боже правый, Уильям, это кровь!

Шарлотта ощутила такую панику, что у нее закружилась голова. Точно такую же панику и всепоглощающий страх она ощущала в ту роковую ночь, когда стреляли в него.

У нее едва не подкосились ноги, когда она заглянула в бледное лицо Уильяма.

— Боже, Уильям, у тебя кровь! — прошептала она бледнея сама.

Уильям не мог пошевелиться, но сумел скомкать записку и незаметно положить в свой карман, чтобы Шарлотта ничего не увидела. Черт, кажется, ситуация становилась гораздо опаснее, чем он даже предполагал!

Он быстро оглядел Шарлотту.

— Ты в порядке?

Она нервно кивнула, в ужасе глядя на него.

— Нам нужно вернуться… Нужно посмотреть, что с тобой.

Словно в подтверждении того, что ситуация серьезная, запульсировала рана на руке. Черт, кто-то пырнул его ножом! Посредине дня и едва ли не на глазах у всех. Когда Шарлотта стояла рядом с ним. Господи, а если бы случайно задели ее?

— Нам нужно немедленно уходить отсюда. — Он вскинул голову и увидел свой экипаж, который медленно катился за ними, как он и велел. Взяв Шарлотту под руку, он отыскал глазами ее горничную и кивком головы подозвал к себе. — Поехали.

Он помог им сесть в экипаж, прыгнул в него сам и закрыл дверь. И спустил все шторы, чтобы их никто не увидел.

Шарлотта сидела перед ним, но когда он опустил шторы, пересела к нему, не обращая внимания на озадаченную Нэнси, которая тихонько сидела в углу.

— Дай мне посмотреть на твою руку, — требовательно попросила она, выжидательно глядя на него.

Уильям отмахнулся, ужасаясь уже от того, что она уже испачкала свои перчатки.

— Пустяки, — пробормотал он, не обращая внимания на пульсирующую рану.

А вдруг нож был отравлен?

— Уильям Джеральд Эджуорт, ты сейчас же подашь мне руку, или я сама это сделаю! Выбирай!

Уильям на мгновение застыл, глядя на решительно настроенную Шарлотту, которая выглядела… Господи, она была великолепна, даже когда сердилась на него! Особенно, когда сердилась на него, но он знал, что сейчас ей гораздо страшнее, чем даже ему. Поэтому он не стал дразнить ее.

Будь проклят Роберт со своим заданием, но кажется, только благодаря этому Шарлотта все еще была с ним!

Вздохнув, Уильям повернулся к ней правым боком.

У него до сих пор болела рана на правом плече, а теперь к ней добавилась еще и эта неприятность, но, стараясь не замечать неудобства, Уильям протянул ей руку.

— Осторожно, не испачкайся.

Ее глаза вдруг потемнели.

— Думаешь, это меня остановит?

У него перехватило в горле. Господи, Шарлотта! Он совершенно определенно не заслуживал ее.

Стараясь сохранить присутствие духа, Шарлотта стянула перчатки и повернула его руку так, чтобы разглядеть рану. Она проходила под плечом, под раненым плечом, вдруг с болью подумала Шарлотта, которое еще не зажило, и теперь вот это! Длинный, глубокий порез, из которого продолжала сочиться кровь. Слои одежды были слишком толстыми, да и бархатная ткань натянулась так, что было сложно что-то разглядеть. Ему нужно было снять всю верхнюю одежду, чтобы она смогла добраться до его раны.

Снова кровь. Снова она видела то, что могло свести ее с ума.

— Боже правый, кто это сделал? — прошептала она, начиная бледнеть.

Уильям покачал головой.

— Неважно.

Она с упреком посмотрела на него.

— Уже второй раз кто-то пытается навредить тебе. Только не говори, что это совпадение.

Боже, она не должна была быть такой умной! — с щемящим восхищением подумал Уильям.

— Шарлотта…

— Нужно остановить кровь.

Она полезла в свой ридикюль за платком, но он вновь, как в ту ночь, стянул шейный платок и протянул ей.

— Вот, возьми это.

Снова ее глаза потемнели, отражая воспоминания о той ночи, когда он сделал почти то же самое.

Сглотнув, Шарлотта взяла платок, уже привычным движением скрутила и прижала к его руке. Уильям поморщился, но закрыл глаза. У него на лбу выступила испарина.

Не сдержавшись, Шарлотта подняла свободную руку и, наконец, откинула назад темную прядь, падавшую ему на лоб.

— Куда мы едем? — тихо спросила она, чувствуя, как сжимается сердце при взгляде на его бледное лицо.

— Ко мне домой.

Шарлотта нахмурилась.

— Не в Холбрук-хаус.

Он покачал головой.

— Разумеется, нет.

Она испытала облегчение, потому что… хотела сама позаботиться о нем. Без свидетелей.

Оставшийся путь они проделали в молчании. Рана хоть и продолжала кровоточить, внушая ей ужас, но на этот раз он не терял сознание, как бывало в прошлый раз. И все равно ей было страшно так же, как в ту ночь.