Сказать, что родители малышки удивились — ничего не сказать. Судя по выражению их лиц, Александра Викторовна сейчас примется хлестать «Корвалол», а челюсть Николая Сергеевича пробила собой все четыре этажа девятиэтажки. Я же из последних сил удерживал на лице беспристрастное выражение, хотя больше всего на свете мне хотелось заржать.

— Ну так что? — всё же нарушаю затянувшуюся тишину. — Отдадите её добровольно или я вынужден буду её похитить?

Первым в себя пришёл Ксюшин отец: упавшая челюсть была возвращена на место, хотя выражение шока с его лица никуда не делось.

— Послушай, Кирилл, — осторожно начал он. — Пойми меня правильно, мы рады, что у тебя серьёзные намерения в отношении нашей дочери, но… как бы это помягче сказать? Ты и она — у вас с ней разный социальный уровень. Твоя семья богата и имеет огромное влияние не только в городе, но и за его пределами. Разве сможет наша дочь соответствовать тебе?

Теперь подбирать свою челюсть с пола приготовился я.

— Вы настолько не цените свою дочь? — После удивления ожидаемо проснулся гнев. — Вы должны были спросить, подходит ли ЕЙ такой засранец, как я? Смогу ли я сделать вашу принцессу счастливой? Достоин ли Я быть рядом с ней?

Ну, по меньшей мере, им хватило такта выглядеть сконфуженно.

— Нет, Кирилл, ты не правильно понял, — тихо вмешалась Александра Викторовна. — Мой муж совсем не это хотел сказать. Просто Ксения очень эмоциональная и ранимая девочка, она всё всегда пропускает через себя. И если в твоём мире кто-то не примет её должным образом, она будет очень переживать. А мы — всего лишь родители, и будем беспокоиться о ней.

Такая трактовка мне понравилась больше, хотя я по-прежнему был недоволен.

— Мне наплевать, как на неё будут смотреть другие, — твёрдо заверил сидящих напротив. — Никто не посмеет обидеть её; а если посмеет — это будет последнее, что они сделают в этой жизни. К тому же, мои родители и так уже приняли её, как родную.

Родители Ксении облегчённо переглянулись.

— Ну, если так, то мы не имеем ничего против.

Коротко кивнув, я направился обратно к девушке, надеясь, что она в гневе не разворотила свою комнату.

К моему великому удивлению, я застал её сидящей в том самом положении, в котором оставил.

— Поразительно послушание, — присвистнул я.

Ксюша тут же вскочила на ноги, недовольно хмурясь, и накинулась на меня.

— Вы что там, петицию подписывали?

Я хмыкнул.

— Почти. — Плотоядно улыбнувшись, я сделал шаг в её сторону, отчего она ожидаемо растеряла весь свой пыл и начала отступать назад, пока не упёрлась спиной в стену.

Подойдя к ней вплотную, я прижал её всем телом, упёршись руками в стену на уровне головы. Наклонился так близко, что почувствовал горячий воздух, выходящий сквозь её приоткрытые губы, практически прикасался к ним своими, неотрывно глядя ей в глаза. Я давно просёк, что именно в таком положении Ксюша становится более сговорчивой и послушной.

— Надеюсь, у тебя есть чемодан? — шепнул в её губы.

Девушка судорожно вдохнула.

— Что?

О, да, её мозговая активность медленно сходила на нет, и малышка уже мало понимала, что происходит.

— Чемодан, в который будешь собирать свои вещи.

— Это ещё для чего?

Я прикрыл глаза, прислонившись лбом к её лбу. Сейчас мне не нужны были её вопросы; всё, что от неё требовалось — это безропотно подчиниться и сделать то, что я просил.

— Ты переезжаешь ко мне. Прямо сейчас.

— Никуда я переезжать не собираюсь! — возмутилась эта упрямая девчонка.

Я плавно переместил руки на её талию и, просунув их под тонкий свитер, прикоснулся к обнажённой коже.

Девушка рвано задышала.

— Кажется, я тебя ни о чём не спрашивал.

Лёгкий поцелуй в губы, чтобы усыпить бдительность.

— Нет, я не могу, — слабо продолжает сопротивляться девушка.

Перемещаю губы на её шею и слегка прикусываю нежную кожу. С губ Ксюши срывается стон.

— Ещё как можешь. И сделаешь.

Стискиваю руками её бёдра, прижимая ближе к себе, чтобы она почувствовала, насколько сильно я её хочу. Дыхание Ксюши окончательно сбивается. Она тянется ко мне, руками скользит по моим плечам и впивается в них пальцами.

— Кирилл, — хрипло шепчет она, а я изо всех сил пытаюсь не потерять самоконтроль.

— Да, детка, — так же хрипло выдыхаю в ответ и впиваюсь в её губы.

Этот поцелуй был одним из тех, которыми я пытался выпить девушку до дна; заклеймить так, чтобы никому — даже ей самой — и в голову не пришло задаваться вопросом, кому она принадлежит. Я ловил её тихие стоны, а мысль о том, что мы не одни, почему-то не отпугивала, а лишь заводила ещё сильнее.

Отступился я лишь тогда, когда почувствовал, что она сдалась, и теперь всецело была в моей власти. Даже не возражала, когда я в очередной раз заставил её искать чемодан. На ватных ногах, с затуманенными глазами она отправилась выполнять мой приказ на автомате, потому что до сих пор слабо соображала, что происходит. А я довольно ухмылялся, привалившись плечом к стене, и очень сосредоточенно изучал каждый плавный изгиб её тела, не оставляя без внимания ни одну деталь. И уже откровенно не мог дождаться того момента, когда привезу малышку к себе домой и останусь с ней наедине.

Надо отдать ей должное, вещи свои Ксюша собрала довольно быстро. Взяла только самое необходимое на первое время, всё остальное было решено перевезти позже, потому что решение забрать её пришло спонтанно, а багажник моей «Audi» явно не рассчитан даже на один чемодан.

И да, всё это время я ездил на своей прежней машине, потому что травмировать психику моих парней явно было рановато.

Когда дело было сделано, я решительно ухватил чемодан, не давая Ксюше возможности передумать, и направился к выходу. Возле двери к нам подскочили её родители, и Николай Сергеевич попытался всунуть девушке деньги.

Я недовольно нахмурился.

— По-вашему, я недостаточно обеспечен, чтобы содержать вашу дочь?

На меня воззрились три пары удивлённых глаз.

— Никто и не спорит с тем, что ты обеспечен, — успокаивающе возразила Александра Викторовна. — Просто нам как-то неудобно…

— Неудобно на потолке спать — одеяло сваливается, — пробурчал в ответ. — Она скоро станет моей женой, так что обеспечивать её всем необходимым — вообще моя прямая обязанность. И уберите вы уже эти бумажки с глаз моих!

Ксюша была настолько смущена моей тирадой, что даже не стала шипеть на меня за то, что я не сдержал слово молчать о нашей свадьбе.

Александра Викторовна порывисто кинулась меня обнимать да ещё в щёку чмокнула, и с наших с Ксюхой ошарашенных лиц можно было писать картину маслом. Никогда меня не благодарили посторонние — ну, то есть, почти посторонние — люди настолько эмоционально и искренне. Это подкупало, и было приятно.

Ксюша попрощалась с родными, клятвенно дав обещание звонить и заезжать в гости, а я только глаза закатил, — можно подумать, я её на Луну жить забираю…

Чемодан, кстати, довольно легко поместился в багажник. Вот только не моей, а Ксюшиной машины: оставлять эту колымагу здесь девушка наотрез отказалась, заявив, что без неё никуда не поедет.

Чёртовы бабы со своими дурацкими привязанностями…

Впрочем, я позволил ей ехать на этом ведре, с лёгким сердцем солгав о том, что ничуть не возражаю. Потому что своевольная девчонка ещё даже не догадывается, что скоро будет на МОЕЙ территории, а уж там я позабочусь о том, чтобы она подчинялась. У меня, в конце концов, целый автопарк машин, которыми никто не пользуется, пусть выбирает любую.

Предвкушающая улыбка так и не сошла с моего лица к тому моменту, как мы оказались теперь уже на нашей подземной парковке. Я вышел из машины первым, потому что от возбуждения уже не мог сидеть на одном месте, и с глухим нетерпением наблюдал, как ничего не подозревающая девушка покидает салон своего автомобиля, если это недоразумение вообще можно так назвать. Я тут же прижал Ксюшу к левому крылу машины и, уткнувшись лицом в её шею, глубоко втянул носом дурманящий разум запах кожи.

— Что ты делаешь? — для приличия возмутилась малышка.

Именно для приличия, потому что сама прижималась ко мне, вцепившись пальцами в мои волосы.

— Знаешь, я чертовски доволен своей идеей о нашей свадьбе, — промурлыкал в её губы и слегка прикусил нижнюю. — Возможность зажимать тебя двадцать четыре часа в сутки с каждой секундой нравится мне всё больше.

Ксюша засмеялась и отстранилась.

— Нет у тебя двадцати четырёх часов, Романов, — дразня, она расстегнула моё пальто и запустила руки под толстовку, кончиками пальцев прикасаясь к животу. По коже побежали мурашки, и дело тут было вовсе не в холодных руках девушки. — Каждый день я буду оставлять тебя на целых пять часов, и так ещё полтора года.

Я быстро смекнул, что она говорит об учёбе, и усмехнулся.

— Ты сейчас специально подстёгиваешь меня облегчить тебе задачу? — спросил, лукаво улыбаясь.

Ксюша удивлённо похлопала глазами.

— Это как же? Будем заниматься сексом прямо на парах?

Я сделал вид, что и впрямь задумался над её предложением, за что она слегка треснула меня ладонью по плечу, заставив рассмеяться.

— Неплохая идея, но я не думаю, что наши многоуважаемые профессора будут в таком же восторге от неё, как и я. Впрочем, краснеть не придётся, если тебе вообще не надо будет посещать пары.

Её ошарашенный вид почему-то выглядел комически, и я не удержался от улыбки.

— Ты что, предлагаешь мне бросить универ? — Она вновь кипела праведным гневом. — Я приложила титанические усилия, чтобы поступить в универ не для того, чтобы бросить всё, не дойдя до конца каких-то пару шагов, понял?!