Глава 26



В последнее время мы ночевали у меняю. Я расширила запас продуктов, так как покушать хотелось иногда после бурной ночи. Да и завтракать Николай привык основательно. С того памятного дня Маши в Офисе больше не видела. Николая не расспрашивала, не хотелось ворошить не приятные воспоминания. Все как-то утряслось само собой, и я не хотела ничего ворошить. Я была просто счастлива и наслаждалась этим. Осталось одно но. Что-то терзало меня внутри, что-то что я упустила, обошла вниманием. Что-то важное, что напрочь вылетело из головы.

И это важное, вспомнилось как нельзя не вовремя. При разрывании в очередной раз блестящей фольги на презервативе, меня осенило воспоминание. У меня же задержка! Я даже не знала, на сколько – никогда за этим тщательно не следила. Примерно знала даты, они всегда шли с опозданием на недельку, а учитывая стресс последних месяцев, и не удивительно, что задержка увеличилась. Хоть бы это была единственная причина. Да и не было у меня больше никаких признаков – ни головокружений, ни тошноты по утрам. Вполне здоровая и чувствовала себя отлично. Так что, зря скорее всего, себя накручиваю.

Я не хотела беременности, просто не готова была к этому. Да и он был не готов. У нас только все начало налаживаться, не хотелось это портить. Интересно сколько женщин вот так к нему приходило и говорило «Милый я беременна! Женись.»? Мужчины боятся слова «Женитьба». И Николай не исключение. Да и я не готова к подобному шагу. Учитывая его характер и собственические замашки, давать ему неограниченные возможности на владения мной? Нет уж, увольте. Сегодня же надо заехать за тестом и развеять наконец-то все страхи.

И мы заехали. Я не хотела, что бы он знал о моих подозрениях, да и зачем, скорее всего я себя накручиваю, поэтому соврала про боль в горле. Уже подъезжая к подъезду, Николай сообщил:

– Ритуль, я сегодня не зайду. Там Наум из командировки вернулся. Нам нужно встретится, переговорить.

– Хорошо. – Конечно ничего хорошего я не испытывала, но дела есть дела.– А почему раньше не сказал? Я бы сколько продуктов на ужин не брала.

– Не хотел тебя расстраивать. – Он говорил и как бы чувствовал за собой вину. Меня это насторожило.

– А сейчас я, по-твоему, не расстроюсь?

– Сейчас я поеду, и не буду видеть твое недовольное лицо всю дорогу. – Я открыла рот в немом возмущении, а он нагло улыбался мне на все тридцать два.

– Ну все Ритуль, не обижайся. Мне реально с ним нужно переговорить. – Он нежно коснулся моих губ поцелуем, и все обиды и возмущения исчезли бесследно.

Около полуночи раздался телефонный звонок. Я взяла трубку, даже не глядя на экран. Так поздно мог звонить только он.

– Привет солнце, ты уже освободился?

– Твое солнце сейчас очень занято, и явно не тобой. Хочешь посмотреть, приезжай к нему.– В трубке послышались гудки. Меня обдало холодом. Говорил женский голос, и мне показался он знаком. Я перепроверила номер, с какого был произведен звонок – это был номер Николая.

Сердце колотило, отдавая ударами в ушах. Руки тряслись от волнения, а я ходила по комнате, взад-вперед не зная, что делать. Через несколько минут, успокоившись хоть немного, я решилась и вызвала такси. Глупо закрывать глаза и прятать голову в песок, стоит все же посмотреть правде в глаза. Я так и пробегала с краю в край по квартире дожидаясь такси, не соизволив даже переодеться. В цветастой атласной маечке и шортиках я так и села в машину. Водитель если даже и взглянул на меня как на девушку слегка «того», то я этого не заметила. Все мои мысли были о нем. Пока я ехала перед глазами были сцены одна развратней другой. Я ведь знала каким бабником он был и глупая надеялась, что не окажусь очередной обманутой, а буду той единственной.

Я молча зашла в фойе. Швейцар, видя мой внешний вид и душевное состояние, не решился со мной спорить и пропустил без слов. Может здесь, еще сыграло и распоряжение Николая всегда без вопросов пропускать меня к нему. Мне было сейчас это не важно.

После третьего звонка мне открыла дверь девушка. Я ее раньше с Николаем не видела, но ведь это не показатель. Сколько я его знаю – четыре месяца, и уже за это время насмотрелась на энное количество девиц. До этого он ведь тоже имел бурную личную жизнь.

– Девушка, а где пицца? Или вы не... ик. – Она пьяно улыбнулась и попыталась сфокусировать расплывающийся взгляд, сначала на мне, а потом на моих пустых руках. Ища взглядом коробку с пиццей, которую они видимо заказали.

Я ее оттолкнула, что оказалось не сложно сделать, и прошла внутрь. В гостиной на диване, около столика с выпивкой сидел Николай с Мариной на руках. Так вот чей голос мне показался знакомым в телефоне. Это она мне звонила, хотела наглядно показать свой триумф и мое падение. Напротив них расположился Наум Павлович, и это видимо с его коленок соскочила та курица, что открывала мне дверь. Мне они сейчас были не интересны.

Я смотрела на Николая. Марина, выкручиваясь на его коленях, пыталась притиснуть голову моего мужчины к своему выпирающему декольте. Моего? Нет уже не моего мужчины. А был ли он когда-то мой? Я всматривалась в его глаза, пытаясь увидеть там того мужчину, который еще несколько часов назад страстно целовал мои губы.

Его взгляд расплывался. Он смотрел на меня и не узнавал, а потом, пьяно моргнув несколько раз, расплылся в улыбке. Марина, сидящая на его коленях, единственная из этой компании была самая трезвая.

– Кажется кто-то пришел без приглашения. – Она громко рассмеялась и обхватив голову Николая присосалась к нему глубоким поцелуем. Он сразу попытался поднять руки, толи чтобы ее оттолкнуть, как мне хотелось думать, толи чтобы прижать посильней, но они его уже не слушались, и безвольно опустились вдоль тела. Марину это нисколько не волновало, она прижала его к спинке дивана и устроила показательно длинный поцелуй в засос. Я так поняла лично для меня.

Не стала досматривать это шоу до конца, развернулась и просто выбежала из квартиры. Глаза залиты слезами ничего не видели. Я не знаю, сколько кварталов, и в каком направлении пробежала по ночной Одессе, когда выдохлась из сил и прижалась спиной к холодной стене. Понимание ситуации, в которой я оказалась, накатило на меня лавиной. Я, почти голая, по среди ночи, бегаю по незнакомым улицам, в огромном городе – хуже просто не придумаешь. Взяв себя в руки, попыталась выйти на более-менее оживленную дорогу и поймать такси.

Через сорок минут я звонила в дверь единственному человеку на всем белом свете, которому могла бы довериться, и который всегда готов был меня поддержать.

Катька открыла дверь, сонно потирая глаза, и уже готова была взорваться на позднего визитера, но увидев меня и мое состояние, ничего не спросив, провела в гостиную. Я, молча села на кресло, а она расстелила диван.

– Выпить хочешь?– Единственное что она спросила. Я мотнула головой, так как каждое слово тонуло во всхлипах и рыданиях.

Не смотря на полное бессилие и усталость, я половину ночи проворочалась без сна. Голова шла кругом от нескончаемых мыслей, перед глазами стояли картины одна другой хуже. Слезы сами лились на подушку, а я уставилась взглядом в одну точку на потолке, ничего не замечая. Буйный всплеск прошел, осталась боль, безумно режущая все внутри. Казалось, что кто-то вырвал с меня живьем душу, и в одночасье лишили меня всякого смысла жизни. Мир разрушился, рассыпался на маленькие осколки, которые собрать и склеить просто невозможно.

Почему его предательство так больно ранило? Ведь еще три месяца назад, я знала, что он не для меня и всячески пыталась его избегать. Он человек другого круга, с совсем иными представлениями об отношениях между мужчиной и женщиной. Может для него это нормально, может он это даже изменой не считает?

Что это такое, я пытаюсь найти ему оправдание? Почему, даже после того как глазами видела всю ужасную правду, сердце просто не хочет в это верить? Может действительно счастлива только та женщина, которая ничего не знает о своем мужчине? Неужели мужчины все гуляют, просто одни женщины об этом знают и страдают, а другие счастливы в своем неведении?

Утром я все рассказала Кате. Она сама съездила ко мне на квартиру, собрала мои вещи и ключ оставила у соседки. Я не выходила на работу. На телефон поступало множество звонков, но ни одного от него. А я глупая держала телефон около себя в надежде, что он позвонит и извинится. А я бы простила? Не знаю...

Первые сутки я планировала игнорить все звонки, а на третьи уже мечтала увидеть на светящемся табло знакомое «ЧМО». Я его так и не переименовала в своей телефонной книге, все не было когда, да и весело как-то было. А вот сейчас это обращение ему подходило как нельзя лучше.

Сердце разрывалось от боли. Хотелось выть, кричать, рвать на себе волосы. Хотелось вытащить из груди ту часть себя, что так щемит и выбросить ее куда-нибудь подальше. Лучше я никогда бы в жизни не чувствовала ничего вообще, нежели потом переживать такую боль. Я только сейчас поняла, что я действительно его полюбила. Полюбила только для того, чтобы потом умирать от этой боли. На телефон поступали звонки только с работы и от мамы. А я не могла ни с кем говорить. Хотелось услышать только его. Пусть бы позвонил, придумал какое-то оправдание и показал этим, что я ему не безразлична. Я не знаю поверила бы или нет, простила бы? Но так хотелось знать, что этот последний месяц был важен и для него тоже, что он не просто игрался со мной, как с очередной своей девочкой. Вспоминались слова сказанные тогда в машине, о том что запала в душу. И я ему тогда верила. Неужели то была игра, или может успел за этот месяц поостыть ко мне?

Когда зазвенела опять знакомая мелодия вызова, я сорвавшись побежала к телефону. На дисплее высветился номер офиса. Боль разочарования резанула с новой силой, схватив телефон швырнула его в открытое окно. Полет с девятого этажа не давал никакой надежды на его сохранность. И уже через десять минут я рыдала из-за своего глупого импульсивного поступка. И вовсе не потому, что мне было жалко телефона, я боялась, что если он все же решится позвонить, то не сможет ко мне дозвониться. Катька не давала мне все это время его самой набрать, взывая к моей гордости и чувству собственного достоинства. И только воспоминание о том, как я маленькая глупышка бегаю за отцом, и умоляю его вернутся, а он разворачивается и все равно уходит, меня остановили от очередного подобного поступка. Я больше ни перед одним мужчиной не буду унижаться, и просить его ко мне вернуться. Никогда.