Гнев начинает закипать внутри ее. Эти низкие люди. Как они посмели? Как они смеют показываться в этой больнице, куда вполне может прийти ее отец? Это наглость с их стороны. Она слышит, как медсестра очень твердо соблюдает инструкции, которые она ей оставила.

— Я сожалею, но у меня очень строгие указания никого не впускать, только членов семьи по этому списку.

Похоже, Виктория видит, как вампирша пробует бороться, но шлюха Блейка делает шаг назад и вампирша говорит громко:

— Ты права, Лана, оставим это самодовольное, чванливое дерьмо, чтобы попасть туда, — она берет Лану за руку и тянет ее прочь. Они не видят Виктории. Теперь Виктория понимает, что она должна что-то предпринять.


31.


Звенит дверной звонок, и Лана с большим удивлением просто смотрит на дверь. Никому из ее друзей не разрешено посещать ее, поэтому у нее никогда не было посетителей. Всегда кто-то звонит в дверь ее матери, желая одолжить фен, ручку, красную помада, блестящую сумку, или что-то еще. Но здесь? Такая возможность даже не приходит ей на ум.

Она идет к двери и открывает ее. Стоит женщина, ей за двадцать, одетая, как будто она собирается принимать гостей в саду. Элегантное льняное платье и черный жемчуг. Заторможено Лана подмечает, что она никогда бы не подумала сочетать черный жемчуг с подобным нарядом. Ее светлые волосы, сдерживает черная лента. У нее очень хорошая кожа и слегка подкрашены губы, которые преображаются в кривую улыбку. Каждая клеточка ее безупречной кожи кричит о воспитанности, окончании школы и принадлежности к высшему классу. Она полное воплощение стиля.

«Вы можете жить в прекрасном доме, носить прекрасную одежду и даже ходить на правильные вечеринки, но вы никогда не будете одним из нас,» — кажется, так говорит все ее существо.

— Здравствуйте, я Виктория. Могу я войти?

Лана не может прекратить пялиться на нее. Так это та женщина, на которой Блейк собирается жениться, эта женщина будет рожать его детей и жить с ним.

— Пожалуйста, — говорит Виктория.

Лана открывает дверь шире и отступает назад.

Виктория входит. Она оглядывает комнату, но воздерживается от комментариев. Лана провожает ее в гостиную и поворачивается к ней лицом.

— Ты красивее в реальной жизни, — говорит Виктория.

Лана, не уверена, стоит ли ее слова, признавать за комплимент.

— Можно, я сяду?

Лана кивает, и Виктория усаживается, все ее движения полны изящества. Она кладет маленькую розовую сумочку, которую держит в руке на колене, и закидывает ногу на ногу, у нее очень тонкие лодыжки, отмечает про себя Лана. Виктория снова улыбается.

— Вы присядете?

Лана краснеет и садится.

— Я знаю, вы удивлены видеть меня здесь, и еще более шокированы, узнав, что я ни испытываю ненависти и злости к вам. Вы же видите, наши пути совершенно разные. Вам, вероятно, никогда этого не понять, поэтому я не буду пытаться даже объяснять. Достаточно сказать, я не думаю, что Блэйк идеален, но меня учили, что мужчины должны совершать грехи юности, прежде чем они окончательно остепеняться, поэтому я позволяю ему это делать. Я так понимаю, что это касается вас.

Лана чувствует, как у нее сжимается горло.

— Вы думаете и надеетесь на точно одну вещь, как каждая женщина, которая подписывает один из этих гнусных контрактов, влюбить его в себя. Вы видно очень хотите влюбить в себя Блэйка и думаете, что он женится на вас. Но он никогда не сделает этого. Таких мужчин, как Блейк учили, не опускаться на колени, а наоборот, как выстоять и взять свой кусок пирога и съесть его в любой ситуации. Жениться на вас или оставаться с вами постоянно он не будет. Настоящий контракт до тех пор, пока ему не станет скучно, а потом он жениться на мне и у него будут другие варианты на выбор, которые наиболее желательны для наших мужчин. И это, будет Блейк ими пользоваться тоже. Он в любом случае предложил вам видно больше, чем эта договоренность? Возможно, дал вам надежду на иное будущее с ним?

Лана совершенно безжизненно качает головой.

— Понимаете, самое главное для нас — обеспечение права кровного родства для наших детей и сохранность нашего богатства, не отдавая его в неосторожные руки. Блейк понимает всю лояльность положения. Следовательно, вы не представляете для меня никакой опасности. Мне вас жаль и хочу быть справедливой к вам. Я вижу, что вы в него влюблены, но в итоге вы останетесь ни с чем, кроме, как с разбитым сердцем. Ну, я подумала, что могла бы помочь вам расставить все точки над «i». Никто не знает, что я здесь, и мама бы дико ругалась бы, если бы узнала, что я была здесь.

— Так почему же вы здесь?

— Я знаю о вашем договоре, и я знаю, что это закончится через шесть недель.

— Откуда?

— У меня есть свои источники. Это не столь важно для нашего обсуждения сейчас. Как ни странно, я теперь ваш единственный друг.

Лана сидела, уставившись в ковер, но в ее голове что-то щелкнуло при этих словах. Она не может представить себе, какой бы ни был сценарий развития событий, в котором эта гордая, уверенная в себе женщина вдруг станет ее подругой, даже единственной.

— Важно то, что ваше пребывание здесь должно быть адекватно компенсировано в конце, — она со значением замолкает. — Конечно, есть вероятность, что Блейк захочет продлить договор еще на три месяца, затем снова есть возможность, что он может его продолжить. Но я здесь для того, чтобы предложить вам сто тысяч фунтов, чтобы вы ушли... не в конце срока, а сегодня и без каких-либо объяснений. У вас в контракте не предусмотрено никаких карательных мер, не позволяющих вам расторгнуть договор раньше срока.

Лана смотрит на нее в полном шоке. Она мельком просмотрела контракт, и даже не запомнила, что есть такой пункт. Но эта женщина просматривала контракт внимательно, и сейчас находиться здесь и торгуется с ней.

— Я увеличу количество до двухсот тысяч фунтов, если вы покинете страну. Без записок. Без прощаний. Просто уедите.

Без записок. Без прощаний. Просто уедите.


Вау! Лана смотрит на молодую женщину, которая так нагло сидит перед ней и начинает с трудом сдерживать истерический смех, подкатывающий к горлу. Она встает и подходит к стеклянной стене. Далеко внизу она видит маленьких детей, играющих с собакой в парке. Стоя спиной к женщине, она закрывает глаза. Она пытается подумать, как ей поступить, но ее ум молчит.

— Неужели вы думаете, что сын миллиардера женится на бедной девушке из муниципального жилья?

Щеки Ланы покрываются румянцем.

— Конечно, нет.

За исключением одного раза, когда она тайком произносила свое имя в сочетании с его фамилией, на самом деле, она не верила, что это может стать когда-нибудь правдой. С самого начала ей было ясно сказано, что это сугубо временная связь, основанная исключительно на секс. Он только ради этого ее и хотел, и всегда был жестоко честен в этом вопросе. Не было с его стороны никаких слов любви или цветочной прелюдии. Просто животное влечение к ее телу.

Она тихо замечает: «Влечение уходит», надеясь, что женщина, сидящая напротив, ее не слышит.

— Пожалуйста, уходите, — говорит она, не поворачиваясь к ней. Она слышит, как Виктория встает.

— Вы пожалеете об этом когда-нибудь, — говорит она, в ее голосе нет злобы. Она просто констатирует факт, что так и будет. Без эмоций. — Если вы передумаете, моя визитка на столе. Пожалуйста, не говорите о моем визите никому.

Лана кивает. Она слышит, как дверь закрывается, и она встает перед красивым позолоченным зеркалом. Она разглядывает себя, пытаясь найти изменения. Ее глаза полны боли, появились синяки. Ее рука движется к животу, скоро он будет заметен. Она думает о Виктории. За красивым внешнем видом скрывается полная бессердечность внутри. В их высшем обществе, они будут убивать жизнь, растущую внутри нее. Она любит Блейка, но для него она только «грехи юности».

Она должна теперь думать о малыше внутри нее. И постараться обезопасить свое будущее. Она прижимает свою руку к губам и уговаривает себя перестать плакать, но слезы продолжают бежать по ее лицу. Она вытирает их тыльной стороной ладони и выбегает за дверь. Виктория ожидает прибытие лифта. Она поворачивается, чтобы взглянуть на Лану. И в какой-то момент, Лана понимает, как чувствует себя убийца. Эта женщина хочет украсть ее сердце, забрать ее жизнь и мужчину, которого ей преподнесла судьба.

— Я возьму... — голос Ланы ломается. Она заставляет себя выплюнуть это слово, —...деньги.

Женщина улыбается, но не улыбкой победителя, не злонамеренной, не жестокой и не снисходительной. Просто счастливой улыбкой женщины, которая никогда не отказывалась от ничего, что желало ее сердце.


32.


Виктория Джейн Монтгомери, дочь четвертого графа Хардвика, входит в большой зимний сад, построенный на восточной стене большого дома. По ее мнению, это самая красивая часть дома со старыми викторианскими витражами и обилием цитрусовых деревьев, тропических пальм и орхидей. Когда она была моложе, было даже банановое дерево. Но Джеффри умер несколько лет назад, а у этого нового садовника совсем другие идеи, более новые. Ее мать читает книгу, очередной дешевый роман с залихватским мужчиной, сжимающим симпатичную женщину с распущенными волосами, на обложке.

Виктория никогда не понимала, почему женщина ее возраста должна читать романы. Конечно, инстинкт романтика умирает, когда человек достигает определенного возраста. Виктория сама никогда не понимала шарма романов, для нее они были скучными. В ее жизни реально существовал Блейк, ростом шесть футов и два дюйма. Все, о чем она может думать в связи с ним, это занятия сексом так, что у нее аж сжимаются пальцы ног. Когда она вспоминает, что с ним эта потаскуха, ее желудок завязывается в узел, и ей приходиться с трудом себя останавливать от нанесения телесных повреждений этой суки. На самом деле, как-то во сне она вырвала ей глаза. Это чувство настолько сильное, что иногда она стискивает руки, что ногти впиваются в ее кожу, оставляя следы.