Он не может дождаться, чтобы убраться подальше от нее.

Она — очень сильное разочарование для него. Ей стоит взять у Билли несколько уроков, как доставить мужчине удовольствие.

Она лежит здесь, словно подушка, и что еще хуже, когда он вошел в нее, она закричала. Она прикладывает свои руки к горящим щекам. О, какой позор. И ради этого она себя берегла. Прекрасной же она будет любовницей.

Она слышит, как дверь закрывается, и она остается одна в этих громадных апартаментах.

Блейк нажимает на кнопку лифта и ждет, когда он приедет. Он находится в состоянии шока. Это невероятно. Он проклинает себя. Ему не следовало быть с ней таким грубым. Он относился к ней, как к обычной проститутке. Но он никогда не подозревал, что аура нетронутой невинности не искусственная.

Странно, как сильно он хочет вернуться в спальню и обнять ее. Как сильно он хочет, вытереть эти слезы и удерживать ее до тех пор, пока она не заснет в его объятиях.

Но большая часть его, ненавидит то, что он испытывает к ней такие чувства. Он не хочет переживать за нее. Он рад, что смог оторваться от ее тела. Находясь подальше от ее тела, он сможет мыслить рационально.

Все равно, ему не следовало делать то, что он сделал.

Он увлекся и потерял себя в ее сути, в неоспоримой необходимости обладать ею полностью. Он точно не понимал почему, но всякий раз, когда он рядом с ней, он теряет все свое тщательно выращенное «хладнокровие». Возможно, он хочет привязать ее ремешком к своей постели и иметь полный контроль над ее телом.

И в конце концов почему бы не он может стать ее первым мужчиной? Он заплатил за эту привилегию. Страстное желание сильно сейчас, говорит он сам себе, но оно будет уменьшаться с каждым совокуплением. Она не будет ему нужна больше, чем продлиться его трех месячный контракт.

Крашеная блондинка идет по коридору в сторону лифта. Жилец другого пентхауса — арабский шейх. Он смотрит на нее. Она одета в топик и белые леггинсы. Ее сиськи явно поддельные, но она прекрасна в своем трудном отчасти пути. Кстати любовница должно быть. Он снова думает о Лане, как у нее катились беспомощные слезы. Он не ожидал такого. Он не может понять. Зачем девственница предлагает себя кому-то, тем более, похожему на Лотиана за деньги? Впервые он недоумевает, почему она вообще захотела денег.

Лифт прибыл, и он отходит в сторону, чтобы позволить женщине войти первой. У нее хорошая задница. Она оборачивается в лифте, и их глаза встречаются снова. Никакой улыбки, но ее рот призывает. Воздух становится густым, от ее невысказанного приглашения. Он позволяет своим глазам пропутешествовать вниз по ее телу и убеждает себя, что Лана не особенная. Такое все равно будет происходить тоже. Ничего не изменилось.

Он жениться на Виктории. Он достает телефон из кармана и пишет текст своей секретарше: «Красные розы — Лана. Белые розы — Виктория».


13.


— Я пеку пирог, — говорит мать Лане.

— Я… ты? — в голосе Ланы слышаться веселость. Ее мать печет только тогда, когда хорошо себя чувствует.

— Лимонный, твой любимый.

— О, хорошо.

— Во сколько ты приедешь?

— На самом деле, я сейчас выхожу.

—Хорошо. Я хочу, чтобы ты отнесла кусочек маме Джейка.

— Окэй. Увидимся через двадцать минут, — говорит Лана и запихивает банку с ежевичным вареньем, две коробочки с печеньем, и плитку необычного шоколада в сумку, и выходит из квартиры.

Она садится на автобус, который привезет ее в Килбурн.

Бегом поднимаясь вверх по лестнице, ей встречается сестра Тома, которая спрашивает: «Слышала, ты поймала себе богатого парня?»

— Не совсем, — отвечает Лана, и, прежде чем она может быть втянута в исповедальную беседу, делает шаг в сторону. — Извините, Энн, но мне надо спешить. — Замедленным шагом она проходит мимо нее. История распространилась, и соседи, наблюдающие с любопытством, за такой диковинной, хотят ее продолжение.

Она открывает их синюю дверь ключом и до нее доноситься ароматный запах маминой выпечки. Для нее это такие дорогие и домашние запахи. Это ее дом. Ее мать на кухне моет посуду после готовки.

— Эй, я могу сделать это за тебя.

— Нет, я все сделала, — говорит ее мать, закрывая кран и снимая резиновые перчатки. Она поворачивается лицом к дочери.

Ее глаза внимательно оценивают с беспокойством изменения, произошедшие в Лане.

— Ох, мой Бог! — вкрикивает она. — Твои волосы. Я не могу поверить, как прекрасно ты выглядишь.

Лана улыбается.

— Я скучала по тебе вчера.

— Ты завтракала?

— Да. Я принесла тебе кое-что, — Лана засовывает руку в рюкзак и достает все, что захватила с собой на маленький кухонный стол. Мама подходит, но ничего не трогает, только смотрит.

Потом перевод взгляд на дочь.

— Ты это украла? — спрашивает она шепотом.

— Мама! — вскрикивает Лана в шоке. — Что ты говоришь? Секретарша Блэйка купила это все для меня, и я принесла тебе.

Ее мать тяжело опускается на стул.

— Извини. Извини, Лана. Конечно, ты никогда не украдешь. Я просто так волнуюсь за тебя, все так странно. Я не знаю, что и думать.

Духовка издает пикающий звук, и она встает, но Лана аккуратно усаживает ее назад.

— Я вытащу его, — говорит она, и, надев перчатки, вынимает пирог. Он пахнет божественно и безупречно поднялось тесто. Она закрывает дверцу духовки, кладет пирог на металлический противень и прислоняется к раковине.

— Я поставлю чайник? Нам нужно поговорить, — мама кивает, и Лана начинает готовить чай.

Пока вода закипает, она достает чашки и блюдца. Все остальные, в этом доме, пьют из кружек, кроме ее матери, которая всегда использует чашку и блюдце. Она наливает кипяток в заварной чайник и несет его на стол. Когда чай заваривается, она разливает его по двум чашкам. Она открывает коробочку с печеньем от Fortnum and Masons и протягивает его к маме. Тонкими, бледными пальцами мать нерешительно берет одно.

Она откусывает и жует.

— Вкусно? — спрашивает Лана.

Ее мать кивает.

— Ты уезжаешь в Америку в среду, сударыня.

Мама кладет печенье на блюдце.

Она соединяет свои руки в замок и убирает их под стол, и смотрит прямо в лицо своей дочери.

— Я никуда не поеду, пока не узнаю точно, что происходит. Как ты получила все эти деньги, и что ты сделала для этого.

— Я объяснила тебе в прошлый раз. Мужчина, которого я встретила, дал их нам.

— Кто этот мужчина, который имеет свободные пятьдесят тысяч фунтов?

— Мама, он миллионер, не знаю в какой степени. Он дал мне вдвое больше, чем я просила.

Ее мать смотрит на нее в ужасе.

— Ты просила у него деньги? Я не так воспитывала тебя, чтобы просить у мужчин деньги.

— Да, я попросила у него, и что? Я не принуждала его и не крала их.

— Ну, я не хочу этого. Я скорее зачахну и умру, чем воспользуюсь этими деньгами.

Лана замирает в оцепенении. Она смотрит на свою мать в полном шоке. Упрямое выражение лица ее матери говорит ей, что она приняла решение, которое изменить уже не возможно.

Лана с трудом проглатывает комок в горле и подымается.

— Ты сделаешь меня сиротой ради своей глупой гордости, — порицает она.

Мать удивленно моргает, и Лана чувствует, как в ней растут силы, словно ветер надул ее паруса.

— Ты собираешься, сидя здесь, говорить мне, что если бы я была при смерти и мне оставалось жить всего несколько недель, ты бы не попросила у донеприличия богатого незнакомца немного денег?

Мать молчит.

— Иметь высокие и сильные идеалы и принципы — отлично, но ни когда ты чрезвычайно, почти до смерти доведен до отчаяния, мам.

— Ты не просто попросила его, так ведь? Скажи правду. Ты занимались проституцией.

— Предполагаешь, что я так и сделала. А я не делала, — говорит Лана, про себя прося прощение за свою ложь. — Разве ты, не сделала бы тоже самое для меня?

Мать начинает плакать.

— Ты не понимаешь. Ты поймешь, в один прекрасный день, когда у тебя будет собственный ребенок. Я не так важна, — она стучит себя в грудь. — Это оболочка просто пища для червей. Я не позволю тебе пачкать себя за это разрушенное тело. Ты молода. У тебя вся жизнь впереди, и, в любом случае, я собираюсь умереть.

— Нет, ты, нет, — отчаянно шепчет Лана.

— Да. И ты должна смириться с этим.

— Помнишь, когда папа ушел, я поклялась заботиться о тебе?

Мать смотрит с мрачным выражением лица.

— Да.

— Почему ты заставляешь меня нарушать свое обещание?

— Я собираюсь делать химию в понедельник.

— Для чего, мам? Для чего? Это вещество настолько опасно, что, скорее всего, оно убьет тебя раньше, чем сам рак.

Губы матери молча двигаются, она прикрывает рот одной рукой.

— Сядь, Лана, — шепчет она. — Пожалуйста.

Лана качает головой.

— Нет, я не буду. В чем смысл? Все это время я пыталась найти способ, чтобы сохранить тебе жизнь, я никогда не думала, что ты сама можешь встать у меня на пути.

Лана отворачивается от матери и начинает собираться, чтобы уйти. Она продала себя ни за что. Она подходит к входной двери, и слышит крик матери из кухни:

— Он тебе нравиться?

Она оборачивается, мать стоит в дверях, слабая и хрупкая. Сейчас она может сказать правду.

— Да.

— Я поеду.

Лана подходит к ней.

— Извини, — с рыданиями произносит мать.