Почему, папа, почему? Почему ты не сказал мне, что намереваешься сделать? Почему ты делал вид, будто веришь мне, и действовал за моей спиной?

Недомолвки, ложь, тайны – всю её жизнь. А теперь, когда важнее жизни для неё была правда, стало уже поздно. Знание ушло с отцом в могилу, и остались только вопросы.

Почему, папа, почему?

Дождь превратился в лёгкую морось и капал с полей её шляпы, но лицо оставалось сухим, плакать она уже не могла.

Когда в прошлый раз она приезжала домой, лето набирало силу, мир зеленел и был полон жизни. Сейчас летние цветы увяли, зима возвращалась, и всё умирало вокруг неё.

Нелл чувствовала болезненную пустоту в сердце. Скорее бы добраться до дома, там она смогла бы более ясно всё обдумать и решить, что делать дальше.

Она могла бы даже поспать …

Боже, если бы она не уснула в ту ночь. Она смогла бы, она бы обязательно остановила его, но она спала – и потеряла всё.

С тех пор она не могла спокойно спать. Она так устала.

Девушка заставила себя сесть прямо:

– Мы почти приехали, и у меня снова будут деньги, а с ними всё возможно, не так ли, Пятнашка?

Спаниель стукнул хвостом, поднялся и облизал лицо Нелл.

– Спасибо за доверие, – девушка погладила собаку. Что бы она делала без Пятнашки? Та стала большим утешением и верным другом.

Пятнашка, обрадовавшись вниманию, с интересом обнюхала новые перчатки. Она с такой надеждой посмотрел на Нелл, что та улыбнулась:

– Нет, эти перчатки не для тебя.

Пара жалобных коричневых глаз перемещалась с Нелл на перчатки и обратно, выражая непереносимое желание вперемежку с тоскливым упреком.

На этот раз Нелл рассмеялась:

– Да, я знаю, они пахнут восхитительно, но перчатки не для собак. Ага, смотри, вот и колокольня святого Иоанна. Через двадцать минут мы будем дома.

К удивлению Нелл, главные ворота оказались закрыты. Сколько она себя помнила, они никогда не закрывались. А сейчас цепи были пропущены через решётку и скреплены висячим замком. Озадаченная этим зрелищем, она пошла вдоль изгороди туда, где, как она помнила, находилась дыра в стене, образованная выпавшими камнями. Пятнашка прыгнула во двор сквозь дыру, и Нелл последовала за ней.

Она шла по подъездной дорожке. Дождь прекратился, но никого не было видно. Что–то не так. Чем ближе она подходила к дому, тем сильнее крепло это ощущение. Девушка поднялась по ступенькам и потянула за шнур дверного колокольчика. Она слышала, как он зазвенел внутри, но никто не торопился ответить.

Нужно пойти к задней двери, по крайней мере, кухонная дверь никогда не закрывалась.

– Хм? Чем могу помочь?

Голос испугал её, и она, вздрогнув, обернулась. Вопрос задал мужчина, которого она никогда прежде не видела. Он был невысокого роста, лет тридцати, опрятно, даже несколько вычурно одетый в чёрные брюки и сюртук, зауженный в талии, с большими накладными плечами. Его редеющие тонкие волосы были зачёсаны вперёд в неудачной попытке подражать Бруту, в руке он держал портфель.

– Кто вы? – спросила она, он был похож на поверенного.

– Меня зовут мистер Педлингтон.

Он смерил её взглядом с головы до ног так, будто она была ничтожеством, и презрительно фыркнул:

– Здесь нет для тебя никакой работы.

Нелл знала, что выглядит довольно потрёпанной, ведь она много миль шла пешком, и потом ещё этот дождь и грязь.

– Я не ищу работу, – сказала она с улыбкой, – я здесь живу, мое имя Нелл Фреймор.

Его глаза широко распахнулись.

– Фреймор? – воскликнул он. – Вы имеете в виду – э, последний …

– Да, я его дочь.

Педлингтон выглядел смущённым.

– Я представляю компанию «Фрейзер и Шоу». – Он сделал паузу, как будто она должна узнать это название.

Она не узнала и ждала его объяснений.

Он прочистил горло:

– Никто не сказал вам?

– Сказал мне что?

– О, Боже, – он оттянул пальцем туго повязанный шейный платок.

Его поведение раздражало.

– Что мне нужно знать?

– Ох, этот дом, собственность.

– Да?

– Э–э, дом… – он делал беспорядочные жесты.

– Я знаю, чей это дом. В конце концов – он мой.

Он сглотнул:

– Нет, уже не ваш. Моя компания имеет поручение продать его.

– Продать? Вы не можете продать его, он мой. – Он, казалось, не понимал её, поэтому она добавила – Дом принадлежит мне.

– Боюсь, что нет… ваш отец… – Педлингтон колебался. – Он проиграл его в карты.

– Он не мог, – произнесла Нелл и, увидев, что поверенный собрался что–то пояснить, добавила: – конечно, я знаю, что он всегда проигрывал в карты и потерял почти всё, что имел, но этот дом он не мог проиграть, потому что он не принадлежал ему. Он отписал его мне несколько лет назад…

 Её голос дрогнул. Педлингтон покачал головой.

– Всё законно, – объяснил он, – я сам видел документы. Права и на дом, и на землю принадлежат исключительно нашему клиенту.

Нелл изумленно смотрела на него некоторое время, потом её ноги подкосились, и она в смятении рухнула на верхнюю ступеньку.

– Значит, дом тоже потерян?

Папа проиграл её дом наряду со всем остальным? Он клялся, что документ на дом был на её имя. Ложь, всегда ложь.

– Да.

– Но куда же мне идти?

– Не знаю. Я сожалею. – Он прочистил горло и произнёс со смесью симпатии и настойчивости: – Но вам нельзя оставаться здесь, вы должны уйти. 

Глава 2

Фермин–Корт, Уилтшир

Десять дней спустя


– Дом, надо признать, несколько запущен, – согласился Педлингтон примирительно, – но небольшой ремонт…

– Он очень сильно запущен, всё поместье дышит запустением, – прервал его Гарри Морант, критически оглядывая обрывки старых бархатных штор.

Педлингтон скривился:

– Боюсь, покойный граф был довольно небрежен в исполнении своих обязанностей…

Гарри фыркнул. К чёрту обязанности. Как он слышал, граф пренебрегал всем, кроме игорных столов. Но его пренебрежение было выгодно Гарри.

Педлингтон продолжал:

– Это поместье – не наследственное владение, он получил его через жену, так что оно не является майоратом.

Они переходили из одной пыльной комнаты в другую по коридору, стены которого были оклеены изодранными обоями с тёмными пятнами, указывающими на места, где раньше висели картины или стояла мебель. «Если владение не является майоратом, то почему граф не продал его? – удивлялся Гарри. – Ведь он распродал всё, до чего смог дотянуться».

Четвёртый граф Дентон разорил большое и преуспевающее поместье. Он заложил всё до последнего гвоздя, продал всё, что мог продать, и даже этого ему не хватило для покрытия всех долгов. И, наконец, перед угрозой долговой тюрьмы с ним случился сердечный удар. Прямо посреди дороги, как слышал Гарри.

А затем слетелись падальщики, судебные приставы и кредиторы графа, растаскивая остатки когда–то большого имения и выжимая каждый возможный пенни. Педлингтон был назначен лондонской компанией, чтобы спасти поместье от окончательного разграбления.

Гарри услышал об этом ещё в Бате. К неудовольствию тёти, он отказался от светских мероприятий и отменил все встречи. Тем более что всё оказалось напрасно: отцы девиц среднего класса, которых подобрала для него тётя, дали ему понять, что надеются на более выгодную партию для своих дочерей.

Таким образом, Гарри оказался здесь и осматривал Фермин–Корт. Прежде чем поместье досталось графу, оно славилось своими лошадьми.

– Сомневаюсь, что пятый граф обрадуется такому наследству, – сказал Гарри, – бедный парень.

Педлингтон покачал головой:

– Он троюродный брат последнего графа, живёт в Ирландии, и не имел никакого понятия, как обстоят дела. Бедный парень получил страшный удар, когда узнал сумму долга; чуть не упал в обморок, я бы сказал. Какой толк от титула, если он принёс одни долги? – Он взглянул на Гарри с надеждой. – По крайней мере, это поместье можно продать.

Гарри проигнорировал намёк. Этот дом был полностью опустошён и уже давно. Комнаты пахли запустением и пылью, хотя запахов гнили и разложения не было. Они проходили комнату за комнатой, так как Гарри настоял, чтобы ему показали всё, хотя сам дом его мало интересовал.

– Что за … – пробормотал агент. Одна из спален оказалась заперта. Агент пробовал ключ за ключом с возрастающим раздражением. – Это просто спальня, сэр, ничего особенного. Она такая же, как и все остальные комнаты.

Гарри приподнял бровь:

– И у вас нет ключа?

– Нет, но я его сейчас же найду, – сказал Педлингтон напряженным голосом.

Гарри, мало интересующийся потерянным ключом, направился к холлу.

– Это всё, что вы можете показать мне?

– Не хотите ли посмотреть кухню? Чердак или помещения для слуг? – спросил Педлингтон без особой надежды в голосе.

Гарри презрительно махнул рукой:

– Не уверен, что это нужно. Грязь ужасная, всё в пыли, – и подумав немного, добавил: – Может быть, осмотрим кухню, хотя, думаю, она такая же заброшенная. И, поскольку мне пришлось долго сюда добираться, я хотел бы осмотреть внешние постройки.

Педлингтон, к этому времени уверенный, что его поездка была напрасной, вздохнул и ответил:

– Да, сэр. Мы можем пройти во двор через кухонную дверь.

Они повернули назад, шаги гулко отдавались в доме, когда они шли по голому деревянному полу. «Хороший, основательный пол, – подумал Гарри, – совсем не изъеденный червями».

На неухоженном дворе росла обильная густая трава. Гарри сдержал улыбку при виде уныния агента. Если конюшни были так же основательно построены, как и дом, он поторгуется за поместье.