— Спит? — тихо спросил он, глянув на Яну.

— Недавно заснула, — шепотом ответила я, встав из-за туалетного столика. — Ты уже закончил? Можем ложиться?

— Нет, — Лавр отрицательно качнул головой. — У меня к тебе есть один очень важный разговор.

Стараясь не нервничать раньше времени, я, не шумя, вышла из комнаты. Мы расположились в кабинете Лавра, где уже ощущалась рабочая атмосфера: работал ноутбук, на столе были разложены какие-то документы и таблицы, на экране телефона в режиме реального времени отслеживалась ситуация на рынке и курс валюты.

Лавр устало опустился в свое любимое глубокое кресло, отставив костыли в сторону. Я села на стул и внимательно посмотрела на выражение лица своего мужчины, пытаясь хотя бы отдаленно понять, какие именно эмоции преобладают в нем. Ничего, кроме спокойствия я распознать не сумела.

— Что-то случилось? — спросила я в нетерпении, ощущая, что любопытство во мне начинает граничить с чувством тревоги.

— Нет-нет, всё хорошо. Тебе не о чем переживать, — Лавр внимательно посмотрел на меня, а я словила себя на мысли, что он стал немного другим. Нет прежней легкости, которую излучал этот человек в первую нашу полноценную встречу. Возникла зрелость и задумчивость. Это и неудивительно, если учесть тот факт, через что пришлось Лавру пройти.

— Просто, как правило, начало таких разговор не сулит ничего хорошего, — призналась я с неуверенной улыбкой.

— Это не про нас, — тепло в голосе Лавра моментально меня успокоило. — Я много думал о том, что произошло. Столько разных мыслей внезапно возникло. Причем их так много, что даже работа заглушить никак не может. Вот так раз побывав на краю, начинаешь по-настоящему ценить то, что у тебя есть. Пока не переживёшь что-то, что в корне меняет твое мировоззрение, всё равно не сможешь взглянуть на свою жизнь под другим углом.

— Но ведь главное, чтобы весь новый опыт пошел на пользу, — добавила я.

— Это верно, моя хорошая. Это верно, — Лавр отвел задумчивый взгляд в сторону. — Думаю, что мой опыт тоже пошел на пользу и даже помог сделать некоторые выводы.

— И какие же? — затаив дыхание, спросила я.

— Что живу я неправильно. Что у нас с тобой всё совсем неправильно. Внимание я уделяю не тому, чему бы следовало его уделить. Работа меня привела ко всем этим жутким последствиям. Моя одержимость всё держать в офисе под контролем в определённой степени спровоцировала то, что случилось с тобой, — Лавр вновь посмотрел на меня. — Никогда не прощу себе этого упущения. Никогда.

— Но всё ведь хорошо. Нужно искать во всём и светлую сторону, понимаешь?

— Ты — моя светлая сторона, Майя. И тебя я мог лишиться. Мне от одной этой мысли уже становится не по себе, — брови Лавра сошлись на переносице.

— Прекрати, пожалуйста, — я встала и подойдя к нему, крепко обняла, не в силах терпеть эту ничтожную дистанцию между нами. — Я здесь и всё теперь будет хорошо.

— Нет, не будет.

Лавр произнес эти слова с поразительной твёрдостью, и я понемногу начала терять логику нашей беседы. К чему это он ведет?

— Новый год был испорчен, — продолжил Лавр. — Мы не успели друг другу даже вручить подарки.

Сейчас это меня волновало меньше всего. Главное, что Лавр, наш малыш, Яна и я здоровы, а всё остальное не имело значения. Хотя еще совсем недавно я серьезно ломала голову над тем что бы подарить Лавру. Что вообще можно подарить человеку, у которого есть абсолютно всё? Этот вопрос стал для меня настоящей головоломкой.

— Ты хочешь обменяться подарками? — уточнила я.

— В определённой степени, да, — Лавр взял мою руку и нежно поцеловал каждый ее пальчик и костяшку. — Это может стать нашим совместным подарком друг другу. — Майя, — он выразительно посмотрел на меня, — ты станешь моей женой? — всё еще крепко держа меня за руку, Лавр вынул из ящика в столе маленькую открытую коробочку с обручальным кольцом.

45

Я смотрела на это обручальное кольцо и молила всех, кого только можно, чтобы моя боль ушла. Мне уже было известно, что именно меня ждет впереди. Рождение ребенка — процесс, мягко говоря, не из приятных. А если уж говорить откровенно, то это такая боль, от которой хочется лезть на стены. Она в каждой клетке твоего тела, в каждой мышце, в каждой мысли. Ее так много, что кажется, эта боль вот-вот разорвёт тебя на части. Но самое жуткое лично для меня именно то, что во второй раз ты уже прекрасно знаешь, что тебя ожидает.

Когда я готовилась рожать Яну, то была уверена, что справлюсь со всем и даже не пискну. Самоуверенность заканчивается ровно там, где ты сталкиваешь с гранитной реальностью. Она быстро всё расставляет по своим местам. Теперь, мучаясь от схваток, я уже не была такой храброй и твёрдо уверенной в своих силах.

Продолжая всматриваться в свое обручальное кольцо, что поблескивало на моем безымянном пальце в свете электрических ламп, я верила, что оно помогает мне. Это не просто кольцо, а мой личный талисман, доказательство любви Лавра. Оно пропитано его любовью и поддерживающей энергией. Мы с Лавром решили, что поженимся уже после рождения нашего малыша, чтобы вся наша семья была в сборе. Устроим праздник где-нибудь у океана. Будет хорошо.

Все эти мысли о тёплом океане, о нашей с Лавром свадьбе помогали мне терпеть те муки, которыми сейчас было окутано мое тело. Я справлюсь. В первый раз справилась и сейчас будет точно так же. Вокруг меня кружили лучшие доктора и медсёстры. Опытный акушер своим уверенным взглядом и ровным голосом внушал чувство безопасности.

Лавр хотел вместе со мной присутствовать на родах, но я не разрешила. Тут нужно крепко сосредоточиться на себе и указаниях врачей, чтобы всё прошло как следует. А если Лавр будет рядом, то я непременно стану отвлекаться на него и беспокоиться о его самочувствии. Что уж душой кривить, процесс рождения новой жизни пусть волшебен и уникален по своей природе, но эстетичности в нем нет. Я к этому готова, но не уверена в том, что к подобному готов Лавр.

И всё-таки в каких-то вопрос я по-прежнему оставалась одиночкой. Мне важна любовь и поддержка Лавра, но эксплуатировать ими я не хотела. Он и так весь на нервах, а здесь, рядом со мной, вряд ли стало бы лучше. Этот ритуал, подаренные женщине природой, должен остаться только между ними и врачами, которые помогают ритуалу осуществиться.

Приходилось ходить туда-сюда по палате и тщательно следить за своим дыханием. Боль должна ослабнуть, но необходимого облегчения я всё равно не испытывала. Поглаживая живот, я мысленно обращалась к своему малышу, пытаясь с помощью своих чувств передать ему частичку собственно уверенности. Мы справимся. Мы вдвоем всё преодолеем, пересечем финишную прямую, где нас будет ожидать Лавр и его крепкие тёплые объятия.

Когда боль достигла всех мыслимых и немыслимых пределов, я поняла, что больше просто не могу всё это терпеть. Выполняя все инструкции акушера, я стремилась только к одной цели — дать своему ребенку жизнь.

— Мальчик, — услышала я где-то на задворках сознания вердикт медсестры, за которым послышался крик моего малыша.

Я чувствовала себя так, словно лишилась последнего глотка сил. Но это опустошение было приятным. Я отдала всю свою энергию моему ребенку, моему сыну. Моя любовь к нему зародилась ровно в тот момент, когда я узнала, что беременна. Эта любовь росла и крепла вместе с моим маленьким сокровищем и теперь всегда будет с ним, всегда будет оберегать его.

Утром я проснулась еще с прежним отголоском усталости, разбавленным бесконечным потоком счастья и радости. В целом роды прошли хорошо даже не было никаких разрывов. Мне хотелось поскорей взять своего сына на руки, потому что ночью совсем обессиленная я не сумела толком насладиться нашей близостью, нашей связью «матери и ребенка», что всегда теперь будет неразрывной.

В палате было светло. Утреннее солнце осторожно заглянуло в окно, будто боясь спугнуть. Лавр сидел на стуле и бережно покачивал у себя на руках крошечный сверток. У меня на глаза от этой картины навернулись слёзы. Я впервые видела, как мужчина со всей присущей ему нежностью и любовью, укачивает своё дитя. Эта картина, которую невозможно описать всеми известными человеку словами. Она так ярко отпечаталась у меня в памяти, что я вряд ли когда-нибудь смогу ее забыть.

Лавр уже мог ходить, но без трости обойтись всё равно не может. Доктор сказал, что вероятней всего, полностью отказаться и от нее не получиться. Лавр заметно хромал на больную ногу, но в целом вся его жизнь вернулась в прежнее русло. И вот этот сильный мужчина с бесконечно нежным сердцем, сидел на стуле, вытянув больную ногу, чтобы она его не мучала, окутал своей любовью, своими надежными руками младенца. Моя душа трепетала от необъятной радости, мое сердце ликовало от щемящей нежности.

— Здравствуй, — тихонько произнес Лавр, заметив, что я проснулась.

— Привет, — сонно пробормотала я, утирая слёзы.

— Он спит, — Лавр поднялся с кресла и преодолевая боль в ноге, подошел ко мне, чтобы передать сына.

Я осторожно взяла малыша и вновь ощутила, что в уголках глаз начинает щипать. Невозможно сдержаться от эмоций, когда держишь на руках свое маленькое чудо, которое еще вчера утром находилось в тебе.

— Такой крошечный, — Лавр присел рядом с нами.

— Это пока, — я почувствовала, как в груди у меня всё задрожало от переизбытка чувств. — Дети очень быстро растут.

— Спасибо тебе, — Лавр поцеловал меня в макушку, затем в лоб, завершив свой ритуал благодарности на моих губах. — Ты сделала меня самым счастливым мужчиной.

— А ты сделал счастливыми всех нас.

Через несколько дней меня с Даней выписали из роддома. Мы с Лавром приняли единодушное решение назвать сына Даниилом. Никаких серьезных и сложных схем мы не выдумывали и просто выбрали то имя, что казалось нам обоим наиболее подходит нашему сыну.