— Ты просто веришь, что он особенный и не такой как все. Боготворишь его до такой степени, будто он не человек, а божество. Руби, учись реально смотреть на вещи и тогда тебе не придется разочаровываться.

— Не в этот раз, — отвергла и этот аргумент Руби.

Я замедлила шаг, позволяя им уйти вперед – спорить они могут и без меня. Для меня ясно, что Джонатан все еще любит Руби, и ему больно от того, что Руби не хочет реально смотреть на мир, создавая себе проблемы.

Мои мысли опять возвращаются к Логану. Тридцать три? Я не думаю, что он древний, хотя он выглядит взрослым и опытным, в отличие от большинства студентов в кампусе, в том числе и Джонатана. Он не похож на античного бога, но его сексуальность, таинственность, внешний лоск будоражат воображение. Он сказал, что облажался в детстве, но теперь я думаю, что это часть его легенды, создающей интригу в его образе писателя. Но, тем не менее, в глубине его глаз я видела боль. Вероятно, у него было трудное детство, раз повзрослев, он решил, что играть проще, чем быть собой.

Тридцать три. На двенадцать лет старше меня. Слишком стар… Для чего?

Я одергиваю себя. Руби права, у меня слишком давно не было секса, поэтому я все еще нахожусь под воздействием сексуальной и творческой ауры Логана, его гипнотического взгляда. Я рада, что несколько минут была объектом его внимания, и в то же время, знаю, что таким взглядом он смотрит на всех, а мне не хочется быть одной из многих.

Мой мозг и мое тело ведут борьбу – мозгами я понимаю, что ни к чему хорошему это не приведет, но тело хочет ощутить себя в объятиях этого чертовски привлекательного мужчины. Я боюсь этих чувств, потому что Логан уже сегодня будет в Нью-Йорке или где-нибудь еще.

И, не смотря на уверенность Руби, что он к нам присоединится, я не думаю, что оставила такое уж незабываемое впечатление, тем более у него всегда есть выбор из сотен женщин, готовых бросится в его объятья. Не могу отрицать – меня тянет к нему, я хочу иметь личное непредвзятое представление о его душе, о его писательской славе с трудом завоеванной, и, конечно, он для меня привлекателен сексуально.

Ну почему я не могу просто вернуться домой и не думать об этом красивом мужчине, который уверен, что я девственница. Скорее всего этому виной те два месяца, что я не встречаюсь с парнями, и то, что мой единственный сексуальный опыт был в прошлом году.

Я разочарованно вздыхаю, пытаюсь отогнать мысли о Логане, как о Сексуальном Высокомерном возможно Гениальном Писателе и сосредоточиться на его недостатках. И снова терплю неудачу. В этом человеке нет недостатков. Даже курение делает его брутальным и граничит с его сексуальностью. Отсутствие загара можно объяснить тем, что он много работает. Мне понравились его руки, захотелось их нарисовать. Мне понравились его глаза, способные зажечь маленькие пожары и отразить их в глазах присутствующих. Мне понравились его губы, растянутые снисходительной улыбкой, даже если это меня раздражало, но и хотелось попробовать эти губы, созданные для поцелуев.

Я должна принять правильное решение относительно продолжения сегодняшнего вечера.

Что же мне делать, если он все-таки найдет бар и присоединится к нам? Если будет сидеть рядом со мной, и его зеленые глаза будут бросать мне вызов, а он снова будет отпускать шутки о моей девственности. Я не девственница, но ему удалось заставить меня снова почувствовать себя невинной.

Боже! Куда меня снова несет?!

Я делаю глубокий вдох, пытаясь обуздать свои дикие фантазии и возвращаюсь в реальность, которая заключается в том, что я иду в бар пить пиво с моими друзьями, а затем пойти домой. Я начинаю зевать, вспомнив, что в 6:30 должна встретиться с Дженни в студии.

Мои мысли снова перескакивают с одного на другое. Наверное, я просто избегаю мыслей об обещании Логана присоединиться к нам (конечно же, он даже не попытается найти бар, потому что окружен поклонницами, которые, без сомнения, готовы на все ради него).

Я думала, что почувствую облегчение, признав, что не увижу его снова. Но почему-то я завидую неизвестным, более смелым девушкам и почему-то мне кажется, что я упустила что-то важное.


Глава 4

Очнувшись от своих мыслей, я поняла, что топчусь в трех шагах от бара, на крыльце которого стоят улыбающиеся Руби и Джонатан. Это заставило меня улыбнуться. Оказавшись внутри, Руби выбирает столик, сидя за которым, мы можем видеть входную дверь.

— Если он придет, то сразу заметит нас. Ты будешь сидеть здесь, Ава. Ты — наш маяк.

Я смеюсь:

— Сомневаюсь, что твои надежды сбудутся. Возможно, мне уже нашли замену.

Руби хмурится.

— Мне кажется, он легко увлекается, — продолжаю я, — а он был окружен девушками, способными увлечь его.

— Его увлекла ты! — отвечает мне Руби тоном, не терпящим возражений.

— За каких-то пять минут? Не смеши меня. И, если честно, я не давала ему никаких оснований для того, чтобы он пришел. На самом деле я была с ним груба, — и про себя добавляю (даже слишком).

Руби качает головой:

— Я иногда тебя просто не понимаю, Ава. Ты с головой ушла в свою живопись и пропускаешь половину прикольных и интересных моментов, которые нас окружают, в том числе и замечательных людей.

Джонатан кивает в знак согласия и поднимает руку, чтобы привлечь внимание официантки.

— Что ты собираешься делать после выпуска? — продолжает Руби. — Закроешься в какой-нибудь каморке и будешь надеяться, что тебя заметят? Мне кажется, ты это делаешь, чтобы позлить родителей.

— Я не гашу свои страсти Руби. Я серьезно отношусь к живописи, ты это знаешь. И это никоем образом не связанно с моими родителями.

Она поднимает руку в примирительном жесте.

— Я не хотела ударить тебя ниже пояса, — вздыхает она. — Просто расстроюсь, если он не появится. Я надеялась, что если произведу приятное впечатление, то он согласится посмотреть мои работы.

— И, возможно, не только работы, — ухмыляется Джонатан.

Руби бьет Джонатана по плечу, а затем поворачивается ко мне:

— Ава, забудь, что я говорила о твоих родителях. Я знаю, что ты талантлива.

Она оглядывается на одну из моих картин, которая висит в баре. Менеджер «Микеланджело» попросил студентов-художников придумать свои варианты «Моны Лизы». Я вошла в десятку тех, чьей картиной он решил украсить стены бара.

Джонатан заказывает три бокала пива у Лауры, молоденькой официантки с пышными формами.

Я очень хочу нарисовать ее, но она слишком застенчива. Она даже не смотрит на меня после того, как я предложила ей быть моей натурщицей. Лаура подумала, что я насмехаюсь над ней, потому что она полненькая. Но она великолепна, даже если не соответствует нынешним стандартам красоты. Я тоже не совершенство и не стремлюсь быть идеальной, хотя довольно привлекательна с точки зрения современных стандартов: большая грудь, длинные ноги, каштановые волосы. Но я никогда не потеряю те лишние 7 килограмов, которые набрала в первый год после того, как переехала от родителей в общежитие. Эти килограмы защищают меня от ожиданий моих совершенных родителей.

Руби по прежнему размышляет по поводу Логана:

— Я хочу, чтобы Логан стал нашим преподавателем, вместо той гречанки. Я имею в виду, что Логан более земной и реальный. Я многому могла бы у него научиться.

Джонатан кивает.

— Ты имеешь в виду, то, как он пишет романы, или то, о чем он пишет?

— Конечно то, как он пишет, — восклицает Руби. — Хотя было бы трудно сопротивляться небольшому дополнительному обучению. Если, конечно, Ава даст мне зеленый свет.

Джонатан неловко перебивает:

— Ты же знаешь, что не смогла бы сделать этого, Руби. Он официально был бы преподавателем. И тебя могли бы отчислить.

— Прекрати истерить, я шучу.

Когда приносят пиво, Джонатан выпрямляется.

— Спасибо, Лаура, — произносит он, ослепительно улыбаясь.

Девушка отвечает ему робкой улыбкой.

Когда Лаура отходит от нашего стола, Руби удивленно смотрит на Джонатана:

— Что это было? Вас что-то связывает?

Джонатан выглядит удивленным:

— Что? Нет. Я просто стараюсь быть дружелюбным с ней, и пытаюсь доказать ей, что не все парни мудаки. Неужели ты ревнуешь?

Руби закатывает глаза:

— Забудь.

Джонатан бросает мне взгляд победителя и одним глотком выпивает половину бокала, а затем попытался скрыть неизбежную отрыжку.

— Я думаю, что ты молодец, — замечаю я, — это может повысить самооценку Лауры. Только не переигрывай, чтобы у нее не создалось ложное впечатление о твоей вежливости, иначе тоже перейдешь в разряд мудаков.

— Я не пытаюсь стать для Лауры больше, чем другом, — пожимает плечами Джонатан.

— Если у тебя это получится, считай, тебе повезло.

Я поднимаю свой бокал в шутливом тосте, и делаю глоток прохладного янтарного напитка.

Дверь в бар открывается и Руби, оживляясь, смотрит на вошедших. Это небольшая группа студентов, смутно знакомых. Я замечаю в руках одного из них книгу, которую мне навязала Руби, значит, они тоже были на «литературных посиделках».

— Держу пари, что он появится с минуты на минуту, — говорит Руби после того, как входная дверь снова закрывается.

— Почему ты уверена, что он найдет этот бар? Я начала без труда его находить только на втором курсе.

— Потому что ты была вся в творчестве, пока не встретила меня, и я стала иногда выводить тебя в свет. Ты же знаешь, как тяжело тебя куда-нибудь вытянуть.

— Ты заставляешь меня думать, что я отшельник, а я просто сосредоточена на том, что мне интересно.

— Сосредоточена? Да ты практически одержима!

— Нет, я прочитала, что для того, чтобы достичь в чем-то успеха, нужно потратить десять тысяч часов. И сейчас я набираю эти часы.