«Лондон в феврале — это так уныло!» — решил он. Особенно теперь, когда Рейф и Итан Андертон уехали из города. Три дня назад Пендрагон отправился в Уэст-Райдинг к своему семейству. Что до Итана, то никто не видел ни самого маркиза, ни его молодую жену Лили после свадьбы, которая состоялась еще на Рождество. Несомненно, они продолжают наслаждаться медовым месяцем, если верить единственному письму, которое он получил от молодого супруга. Итан сообщал, что они с Лили вернулись в Андерли — поместье маркиза — и что оба здоровы и веселы. Он еще добавил, что рассчитывает увидеться с ним в поместье Рейфа в начале марта, на крестинах недавно родившейся дочери Пендрагона.

«А сейчас, — подумал Тони, — мне придется развлекать себя самому. Вот что бывает, когда друзья влюбляются и позволяют связать себя семейными узами!»

И дело не в том, чтобы он был против их избранниц, — по правде говоря, ему нравились обе эти женщины. И все же беззаботные дни для него и двух его друзей детства остались позади. Женитьба и появление детей все меняют, как он имел случай убедиться. И в результате этого те мудрецы, которые, как он сам, предпочитают не попадаться на этот крючок, временами оказываются в одиночестве.

Не то чтобы ему трудно было чем-то себя развлечь: у него были веселые приятели и сколько угодно женского внимания, — но представители высшего света в основном разъехались из города, так что увеселений стало меньше обычного. Если, конечно, не считать того драматического эпизода в кабинете у Пендрагона, напомнил он себе.

«Какая аппетитная штучка эта Габриэла», — подумал он, смакуя ее имя, словно это был вкусный леденец.

Внезапно ощутив нетерпение, он резко повернулся: его тело оживилось, стоило ему вспомнить ее красоту. Пикантное личико, и невероятно красивые фиалковые глаза, и эти полные губы… слаще ему не встречались: нежные и аппетитные, словно только что испеченный вишневый пирог. Прошло уже много дней с момента того быстрого запретного поцелуя, но воспоминания о нем нисколько не поблекли в его памяти.

«Какая обида, что она племянница Рейфа, — подумал он. — Иначе я мог бы за ней приударить».

Но Рейф был ему другом, а ухлестывать за родственницами приятелей было не принято, особенно если одна из них только покинула детскую. Пусть Габриэла отважная и независимая, пусть прячется за маской умудренной опытом стойкости, но он распознавал невинность от одного взгляда — и уж тем более с одного поцелуя. Хотя она была горячей, и страстной, и готовой дать волю врождённой чувственности, но он безошибочно почувствовал, что она невинна. К тому же у него было твердое правило избегать девственниц. Какими бы соблазнительными они ни казались — с их яркими глазками и манящими улыбками, — флирт с ними мог привести к самым разным досадным и ненужным осложнениям, вплоть до женитьбы. Многие бойкие дебютантки пытались его заманить, но ему неизменно удавалось избегать подготовленных ими капканов. Будучи заядлым холостяком, он не имел намерения становиться жертвой хитрых маменек и их, нацеленных на брак дочурок, у которых мечтательно туманились глаза при мысли о возможности стать герцогиней.

Он предпочитал опытных женщин — вдов и замужних дам, которые знали, чего хотят, и не устраивали скандалов, когда любовная связь заканчивалась. Эрика принадлежала к числу таких: она была замужем и имела привычку регулярно менять любовников. Он был всего лишь последним в длинном списке интрижек: ее муж — рогоносец сэр Хьюитт — не в состоянии был удовлетворять ее непомерный сексуальный аппетит.

От этой мысли ему вдруг остро захотелось как можно скорее хорошенько помыться, изведя на это побольше мыла и горячей воды. Он бросил хмурый взгляд на женщину, лежащую рядом, и решил, что ему пора уходить.

Захотелось как можно быстрее оказаться дома, в своей постели, на простынях, которые пахли свежестью и крахмалом. Эрика рядом с ним потянулась и издала тихий звук, который еще больше увеличил ее сходство с довольной кошечкой. Похоже, движение Тони разбудило ее.

— Мм… Куда ты собрался? — промурлыкала она сонным голосом и протянула руку, чтобы погладить его по ноге.

— Домой. Время позднее.

— Не спеши! — возразила она, поднимая руку выше и лаская его бедро. — Хьюитт вернется только завтра. Ты только представь себе, сколько мы еще могли забавляться.

Вместо ответа он отстранился от ее прикосновения и встал. Отойдя от кровати, взялся за свою одежду, брошенную на кресле, и начал одеваться.

— В чем дело? — спросила она с детской обидой в голосе. Когда-то он находил этот тон очаровательным, но теперь он коробил, словно скрежет металла по стеклу. — Я же тебя не слишком утомила? — не сдавалась она. — Обычно ты такой ненасытный! Ты один из немногих мужчин, которые знают толк в любовных делах.

Он заправил рубашку.

— С меня вполне достаточно.

— Готова спорить, что, если ты вернешься, я смогу убедить тебя в обратном.

Лукаво улыбнувшись, она похлопала по постели рядом с собой.

Секунду он смотрел на кровать и лежащую на ней красивую женщину, а потом взял шейный платок и начал завязывать его модным узлом. На гладком лбу Эрики пролегли морщинки.

— Почему ты молчишь? Что сегодня с тобой происходит?

— Ничего. Как я сказал, время позднее и мне пора с тобой попрощаться.

Она надула губы и откинулась на подушки.

— Ну ладно, раз ты решил упрямиться… Наверное, я увижу тебя в опере через два дня, — добавила она, помолчав. — Полагаю, к этому времени твой аппетит проснется — и мы найдем способ его удовлетворить.

Он прислушался к себе, проверяя, не шевельнется ли в нем желание. Вместо этого он почувствовал… полное равнодушие, ощущение того, что все это много раз было…

Скучно!

— По правде говоря, — отозвался он, думая вслух, — я вряд ли пойду в оперу.

Она снова нахмурилась.

— О! Ты кому-то уже обещал?

— Нет. Меня просто там не будет. Послушай, Эрика, я не собирался делать это сегодня, но не вижу смысла тянуть.

Он набросил на плечи плащ, застегнув его на пару крючков.

Ее зеленые глаза потемнели.

— Боюсь, я тебя не понимаю!

— Да все ты понимаешь. Просто наши отношения потеряли прежнюю остроту.

Ее нежные щеки вспыхнули.

— Я этого не заметила. И, как мне кажется, этого не обнаружил и твой мощный жезл, когда ты этой ночью резвился со мной в постели.

Он с трудом справился с желанием тяжело вздохнуть: пришлось отказаться от надежды на мирное окончание этого разговора. Но разрыв отношений редко проходил гладко: одна сторона желала прервать связь, другая — нет.

— Я получил большое удовольствие за последние несколько недель. Ты страстная и обаятельная женщина, но нам пришла пора расстаться.

— У тебя есть другая?

— Нет. Никого нет.

Но когда он произнес эти слова, в его сознании снова встал образ Габриэлы, чье милое личико было таким же влекущим, как теплый солнечный свет в первые дни весны. Похоже, что какая-то тень этой мысли отразилась и на его лице, потому что Эрика зло сощурила глаза, а ее лицо исказилось.

— Значит, кто-то все-таки есть! Скажи мне ее имя! Я хочу знать, что за шлюшку ты обихаживал у меня за спиной! Теперь понятно, почему ты взял меня этой ночью всего один раз.

— Никакой другой женщины нет, — повторил он ровным голосом. — Но если бы и была, я не понимаю, почему это тебя трогает. Наши отношения не подразумевали моногамии. Я могу взять себе в любовницы кого пожелаю, так же как и ты вольна приглашать в свою постель кого угодно. Ведь ты замужняя женщина и не можешь говорить, будто была мне верна.

— Хьюитт не считается! — объявила она, выбираясь из постели, и, не обращая внимания на свою наготу, подошла к нему. — Он для меня ничего не значит, и ты это знаешь. Я вышла за него из-за его титула, и только. Я люблю тебя, Тони. Я раньше не говорила этого, но это так. Я… я готова уйти от него к тебе. Тебе стоит только попросить.

Он скептически выгнул бровь.

— Правда? Ты готова бросить лорда Хьюитта и жить со мной? А как же скандал, который это неизбежно вызвало бы?

В ее глазах загорелась откровенная надежда.

— Мне все равно. Другие пары переживали такие бури — и, в конце концов все налаживалось. Конечно, это было бы непросто, но если бы я развелась, мы смогли бы по-настоящему быть вместе. Всегда.

— Тебе хочется стать герцогиней, да?

Увлекшись происходящим, она не заметила холода, прозвучавшего в его вопросе.

— А какой женщине этого не хочется? Ах, дорогой, ты делаешь мне предложение? — проворковала она, гладя его по груди. — Учти, я готова ждать сколько угодно, чтобы мы смогли быть вместе.

— Не торопись, — ответил он, мягко отстраняя ее руку. — Я не имею ни малейшего желания жениться. Тебе следовало бы помнить о том, как я отношусь к этому вопросу. Полагаю, это знает весь свет, поскольку я никогда не трудился скрывать свое мнение.

Она вызывающе вздернула подбородок.

— Все мужчины так говорят, пока не женятся.

— Я утверждаю это вполне осмысленно.

— А как же дети? Тебе ведь нужен наследник!

Он презрительно посмотрел на нее.

— Пусть мой кузен получит титул, а с ним и необходимость плодить сыновей. Меня вполне устраивает то, как я живу сейчас.

— Тогда мы обойдемся без детей! — проговорила она с растущим беспокойством. — Сможем больше времени проводить друг с другом. Мы с тобой!

Она обхватила его за пояс.

Заведя руки за спину, он разомкнул ее пальцы.

— «Нас с тобой» нет. Уже нет. Эрика, все кончилось.

Она побледнела.

— Нет, не говори так! Если ты н-не хочешь жениться на мне сейчас, мы можем поговорить об этом позже. Я завтра пришлю тебе записку, чтобы уговориться о следующей встрече. Может быть, назначим ее в какой-нибудь оранжерее? Представь себе, как захватывающе было бы заниматься любовью среди экзотической растительности!