— Не бойся! Она не будет тебе сопротивляться — мы об этом позаботились.

Не успел Эш спросить, что означают эти непонятные слова, как обе женщины отступили назад и аккуратно прикрыли за собой дверь. А затем Эш услышал, как в замке поворачивается ключ, запечатывая его судьбу.

— Черт возьми! — воскликнул он, поворачиваясь к двери.

Дождавшись, пока в коридоре послышатся шаркающие шаги удаляющихся старух, Эш схватил ручку двери и несколько раз подергал ее, проверяя силу замка.

Если он чего не ожидал, так это того, что с ним самим обойдутся как с узником. Учитывая, что каждое окно в гареме скрывалось под прочной сетью железных решеток, их с Клариндой можно было бы с таким же успехом запереть в самой глубокой темнице крепости. Всадив кулак в толстую деревянную дверь, Эш опустил голову и тяжело задышал.

Где-то в тени у него за спиной раздался гортанный тихий стон. От дурного предчувствия по его затылку побежали мурашки.

Эш медленно повернулся. Углы прямоугольной комнаты прятались в таинственной тени, отчего слабые лучи лунного света, проникавшего сюда сквозь железную решетку, казались еще более театральными. Их нежный свет проливался на огромную тахту, стоявшую посреди комнаты, и создавал изысканный, как брюссельские кружева, узор на безупречной, цвета слоновой кости коже женщины, покоившейся на лавандовых простынях.

Хотя нет, это была не женщина, а скорее богиня — серебристая, неземная, неотразимая. Живое воплощение извечного мужского восхищения луной. Кларинда лежала поперек тахты. Блестящие ленты, перехватывавшие ее распущенные волосы, спадали с края ложа вниз. Ложа, которое вполне можно было назвать заколдованным будуаром богини.

— Кларинда? — прошептал Эш. От страсти, мгновенно закипевшей в его крови, его голос стал настолько ниже, что сам Эш перестал узнавать его.

Она не ответила, и тогда он сделал один шаг по направлению к ней, потом — другой. Если бы в нем имелась хоть йота того благоразумия, которым был так щедро наделен его брат, то он немедленно вернулся бы к двери и стал барабанить по ней кулаком, требуя выпустить его. Увы, останавливать его было уже слишком поздно.

Возможно, он всегда слишком поздно понимал это.

Приблизившись к тахте, Эш увидел, что на Кларинде нет ничего, кроме прозрачной полоски шелка, которая льнула к каждому изгибу, каждой впадине ее роскошного тела, не оставляя простора для воображения. Особенно для воображения мужчины, который почти десять лет мысленно исследовал каждый кусочек ее плоти.

Какой-то непредусмотрительный глупец вообразил, будто ее нежные манящие соски недостаточно хороши без приукрашиваний, поэтому подкрасил их алыми румянами, так что они дерзко приподнимались под прозрачным шелком. И, будто одного этого зрелища было мало для того, чтобы рот мужчины наполнился слюной от необузданного желания, одно ее колено отклонилось в сторону, отчего тонкая ткань приподнялась над ее лоном, открывая взору даже случайного наблюдателя волнующий вид покрытого серебристыми кудряшками бугорка. Каждый обнаженный кусочек ее кожи был натерт маслом до шелковистого блеска, заставляя мужчину думать о том, с какой легкостью его руки скользили бы по ней и проникали бы… в нее.

Пылающий взор Эша поднялся к лицу Кларинды. Ее пухлые губы были влажны и слегка приоткрыты — казалось, они так и жаждут поцелуев и более смелых ласк. Она смотрела на потолок, но взор ее был туманным и бессмысленным. Руки Кларинда раскинула в стороны, словно приглашая в свои объятия невидимого любовника.

Словно ощутив его присутствие каким-то новым, более глубоким чувством, чем зрение и слух, Кларинда медленно повернула голову и посмотрела прямо на Эша сонным, темным, как терновник, взглядом обольстительницы, которая знает, чего хочет, и сделает все для того, чтобы получить желаемое. Это была Далила, Вирсавия и Ева в одном лице. Женщина, избавленная от всего лишнего, живое воплощение женского начала, манившего к себе восставшую мужскую плоть, как манит мотылька яркое пламя.

Эш преодолел оставшееся между ними расстояние двумя большими шагами. Встав на колено между ее раздвинутых ног, он схватил Кларинду за плечи и приподнял, чтобы заглянуть ей в глаза. Ее голова скатилась чуть набок, а когда она нахмурилась, пытаясь сфокусировать на нем свой взгляд, одна ее бровь слегка приподнялась.

— О, дорогая, — хрипло прошептал Эш, оцепенело глядя на крошечные точки ее зрачков, плавающих в зеленом океане глаз Кларинды, — что они с тобой сделали, скажи мне ради Бога?

Кларинда наклонилась вперед, чтобы прижаться своими мягкими губами к его горлу, а от ее хриплого смеха внутри у него вспыхнул огонь страсти.

— Все это ерунда, не обращай внимания! — заявила Кларинда. — Вопрос в другом, Эштон Берк! Что ты сделаешь со мной?

Глава 20

За годы военной карьеры Эшу дважды прокалывали плечо штыком, в него три раза стреляли, а один раз его укусил за лодыжку дикий кабан. Он перенес тропическую лихорадку, когда две недели пребывал в таком состоянии, что не мог вспомнить даже своего имени. Едва не стал жертвой пигмеев-людоедов, которые собирались потушить его в большом котле. Но все эти происшествия можно было счесть прогулками по Гайд-парку в погожий день по сравнению с тем адом, в котором оказалось его тело, когда маленький рот Кларинды пробежал вниз по его шее.

Эш громко застонал, когда ее умный язычок на мгновение вырвался из губ, чтобы ткнуться в его кожу.

— М-м-м… — Кларинда почти мурлыкала от удовольствия. — Ты такой вкусный… Солоноватый и сладкий одновременно… — Ее губы заскользили ниже, поддразнивая курчавую поросль волос на его груди, выглядывавшую в воротнике рубашки. — Боже, я бы так тебя всего и съела!

Эш беспомощно смотрел на ее макушку, буквально парализованный удивительно живой картиной, вставшей перед его внутренним взором, на которой именно это она и делала. Воспользовавшись его неподвижностью, Кларинда схватилась своими жадными руками за ворот рубашки у его шеи и рванула тонкий батист в стороны с такой силой, что Эш услышал звук рвущейся ткани. Когда Кларинда наклонилась, чтобы испробовать на вкус загорелую кожу его груди, он едва сдержал ругательство, красочно описывавшее, что именно ему хотелось сделать с ней.

Снова схватив Кларинду за плечи, Эш приподнял ее и слегка встряхнул.

— Взгляни на меня, Кларинда! Мне нужно, чтобы ты взяла себя в руки и услышала меня.

К несчастью, она попробовала выполнить его просьбу, устремив голодный взор на губы Эша. А это почти лишило его возможности сосредоточиться на том, что надлежало сказать. Но Эш все же попытался:

— Когда Фарук предложил мне одну из своих женщин на ночь, у меня не было иного выбора, кроме как воспользоваться этой возможностью. Я подумал, что если смогу на целую ночь попасть в гарем, то мне удастся вывести из него тебя и Поппи. Но, боюсь, я ошибся в своих расчетах. Они заперли нас здесь. — Обхватив одной рукой плечи Кларинды, чтобы она удерживала равновесие, другую руку он положил на ее подбородок и слегка приподнял ей голову, чтобы она увидела его глаза. — Я хочу, чтобы ты меня поняла. Ты сейчас — это не ты.

Кларинду его слова озадачили, она недоуменно заморгала.

— Тогда кто же я?

«Женщина, на которой собирается жениться мой брат», — промелькнуло в голове у Эша.

Вспомнив об этом, Эш вздохнул.

— Женщины дали тебе какой-то наркотик. Судя по состоянию твоих зрачков, он содержал опий и какой-то афродизиак.

Об опасном эффекте таких снадобий Эш слышал еще в джунглях Африки. Ему рассказывали, как достойные и морально устойчивые женщины, забыв после порции такого снадобья о каких бы то ни было приличиях, буквально сходили с ума и вели себя как мартовские кошки: задирали юбки, чтобы предложить свои прелести любому проходившему мимо мужчине.

Похоже, Кларинда и думать не хотела о том, что времени у них в обрез.

— О да! — воскликнула она, при этом ее глаза зажглись. — Должно быть, все дело именно в этом ужасном отваре, который они заставили меня выпить. Они сказали, что от него я буду изнывать по твоим прикосновениям. Что он превратит меня в дикарку, которая станет умолять тебя делать с ней все, что ты пожелаешь. И что я тоже захочу делать то, что больше всего тебе понравится. Это все правда?

Эшу пришлось дважды откашляться, прежде чем он нашел в себе силы ответить ей:

— Да, моя хорошая, правда. Наркотик, который они тебе дали, заставляет тебя чувствовать… хотеть делать то, чего ты в обычной обстановке делать не будешь.

Глаза Кларинды широко распахнулись.

— Ты имеешь в виду, что ты бы мог…

Он угрюмо кивнул:

— Да, я бы…

Эш кивнул еще раз.

Кларинду его слова не только не привели в ужас, а, напротив, обрадовали.

— Так ты бы мог сделать со мной все, что хочешь? — спросила она.

— Все, что угодно. — Несмотря на отчаянные попытки Эша держать себя в руках, его взор невольно опустился вниз, чтобы полюбоваться ее сосками, рвавшимися наружу из-под тонкого шелка, и дразнящими тенями, крывшимися под тканью. Эш с усилием поднял глаза к ее лицу, а когда заговорил, в его голосе послышались низкие, хриплые нотки. — Все! — многозначительно добавил он.

— А наутро я вспомнила бы о чем-то?

— Не знаю, — покачал головой Эш. — Это зависит от твоего организма и от силы того наркотика, который они тебе дали.

Кларинда с минуту раздумывала над его словами, а затем небрежно пожала одним плечом:

— И что же тебя останавливает?

Не успел Эш задать этот вопрос самому себе или хотя бы унять сбившееся дыхание, как она снова оказалась рядом. Кларинда схватилась за его сорочку и принялась тереться о его шею лицом, как маленький голодный котенок, а затем провела по его напряженному подбородку сводящую Эша с ума дорожку из нежных, сладких поцелуев.