Кларинда все еще удивлялась тому, как быстро ее скромность растаяла в этом месте, полном женщин и охранявших их евнухов. Дома, в Англии, мелькнувший под платьем подол нижней юбки мог стать причиной скандала и обречь женщину на брак без любви и счастья. Здесь женщины частенько прогуливались по гарему, прикрывая наготу лишь сандалиями да улыбкой.

Ее губы изогнулись в улыбке, когда Соломон стал поливать ее спину теплым маслом, начиная от затылка, затем по изящному изгибу позвоночника и заканчивая углублением у его основания. Кларинда слегка пошевелила бедрами, когда масляный ручеек проник под полотенце и устремился в те места, где ему было решительно нечего делать. Одурманивающий аромат сандалового дерева наполнил ее ноздри.

И лишь когда ей стало казаться, что она дольше не выдержит этого томительного ожидания, Соломон положил на нее свои ладони.

Это казалось невероятным, но его руки были теплее масла. Кончики его пальцев заскользили по гладкой коже ее спины так осторожно, словно это был не массаж, а ласка.

— М-м-м… — простонала Кларинда, млея даже от этого легкого давления. — Ни к чему обращаться со мной как с дорогим фарфором, Соломон. Ты же знаешь, что мне нравится, когда ты делаешь это жестко, давишь посильнее.

Руки на мгновение замерли, а затем продолжили сладкую пытку, разминая мышцы ее плеч, верхней части спины и поясницы, причем делали они это так умело, что Кларинда рисковала растечься океаном блаженства. Чувствовать, как эти умелые пальцы прощупывают каждое напряженное сухожилие, каждую дрожащую мышцу, изнывавшие по прикосновениям, было невероятной роскошью.

Кларинда заколола волосы в свободный узел на затылке, чтобы евнуху было легче добраться до ее плеч. Новая волна дрожи сотрясла ее тело, когда его рука скользнула под пену легких кудряшек, выбившихся из пучка, чтобы умело овладеть ее шеей. Довериться грубой силе его рук оказалось удивительно, потрясающе. Особенно учитывая то, что их единственным намерением было подарить ей удовольствие, а не причинить боль.

Его вторая рука проскользнула под грациозную колонну ее шеи и замерла на тонкой ниточке пульса у ее основания, а большие пальцы тем временем бережно массировали сухожилия по бокам шеи. От всего этого тело Кларинды расслабилось. Все тело — и язык.

По-прежнему зарываясь лицом в сложенные руки, Кларинда промолвила:

— Я узнала, что ты обладаешь привилегией общаться с уважаемыми гостями султана, не так ли? — Кларинда так много лет старательно отгоняла от себя каждую мысль об Эшли Берке, что теперь испытала огромное облегчение, получив возможность поговорить о нем. Особенно в обществе человека, который не сможет повторить ее слова. — Сейчас капитана Берка можно считать отважным героем, однако в детстве он был противным и заносчивым мальчишкой.

На одно мимолетное, почти незаметное мгновение руки Соломона, похоже, чуть крепче сжали ее горло.

Кларинда усмехнулась.

— Хотя, возможно, он просто хотел таким казаться, — промолвила она.

Руки расслабились и стали подниматься выше, зарываясь в шелковистые пряди ее волос, пока шпильки, которыми Кларинда заколола их для удобства, не разлетелись по сторонам, падая на плиточный пол с музыкальным позвякиванием. Его пальцы массировали ей голову, двигаясь концентрическими кругами, отчего по ее телу вновь пробежала волна наслаждения, возрождая к жизни давнишние воспоминания о том, как мать расчесывала ей волосы, когда она была маленькой девочкой. Равнодушные руки нянь и горничных, которых папа нанимал ей после того, как ее мать ушла в иной мир после тяжелой болезни, никогда не дарили ей этих ощущений.

Из груди Кларинды снова вырвался стон.

— Прими мои комплименты, Соломон! Сегодня ты превзошел сам себя, — сказала она, чуть задыхаясь.

Словно для того, чтобы подтвердить ее слова, его руки снова опустились вниз и стали поглаживать ее спину. Кларинда потянулась, как довольная кошка, поддаваясь бесстыдной чувственности, которая в тех местах, откуда она приехала, не только не приветствовалась, но открыто осуждалась. Каждое томное касание его рук разогревало масло все больше, отчего ее тело пылало все сильнее; как ни странно, к Кларинде вновь вернулись мысли об Эше.

— Мы с капитаном Берком выросли в соседних поместьях, и после того, как моя мама умерла, когда мне было восемь лет, я больше времени проводила в его доме, чем в своем собственном, — снова заговорила Кларинда. — Мой отец, конечно же, заботился обо мне, но дела часто призывали его в Лондон, так что я нередко оказывалась предоставленной самой себе. Иногда я даже вылезала из дома через окно. Гувернантка думала, будто я сплю себе спокойно под теплым одеялом, а я тем временем влезала на дерево, с которого просматривалась гостиная Берков. — Кларинда вздохнула. — Ох, кажется, мне вновь хочется стать членом их семьи…

Как-то раз вечером, когда я опять залезла на это дерево, я наклонилась слишком сильно, и ветка, на которой я сидела, подломилась. В результате я свалилась прямо на розовый куст перед французским окном их гостиной. Герцог с герцогиней болтали о том о сем, а брат капитана Берка Макс сидел, уткнувшись носом в книгу. Макс всегда был очень серьезным, даже в детстве, — продолжала Кларинда. — А Эш расположился в кресле у окна, забросив одну ногу на подлокотник. Он повернулся и посмотрел мне прямо в глаза через стекло, и я поняла, что пропала. Я уже готовилась услышать очередную лекцию папы по его возвращении из Лондона. Конечно, папа непозволительно баловал меня, однако он был буквально помешан на мысли о необходимости привить мне светские манеры, чтобы в один прекрасный день я заняла подобающее место в высшем обществе. Он пришел бы в ужас, узнав о том, что я не только проникла на территорию чужого поместья, но еще и следила за нашими прославленными соседями.

Затаив дыхание, я ждала, что Эш рассмеется, укажет на меня родным, спустит на меня собак — одним словом, сделает что-то, чтобы привлечь ко мне внимание, указать на то, в каком нелепом положении я оказалась. Но он просто встал, кивнул мне и нырнул за портьеры, так что его брат и родители не узнали о моем позоре. В общем, дал мне шанс благополучно скрыться с места преступления.

На следующий день в нашу дверь постучал лакей Берков, который принес мне приглашение герцогини присоединиться к их семейному ужину. Думаю, именно тогда я поняла, что…

Кларинда замолчала. Что она поняла? Что ее жизнь никогда не станет прежней? Что она каждое мгновение будет скучать по нему?

Несмотря на успокаивавшие движения рук Соломона, Кларинда вся напряглась, стараясь унять сердечную боль, которую вызвали у нее воспоминания.

— Кажется, это был последний его галантный поступок, — хриплым голосом проговорила она. — Сейчас капитан Берк может быть рыцарем, но для того, чтобы сделать человека героем или… джентльменом, мало одного удара королевской шпагой по плечу. Да у его брата больше чести в одном мизинце, чем у капитана Берка во всем… О! — вскрикнула она, когда рука Соломона внезапно с силой шлепнула ее по правой ягодице. Шлепок словно огнем обжег Кларинду. — Что ты делаешь?

Не успела она договорить, как он шлепнул ее по левой ягодице, только чуть слабее. А потом обе его руки задвигались в быстром, но более нежном ритме, их уверенные поколачивания вновь стали убаюкивать Кларинду.

Она снова расслабилась, и к тому времени, когда он перестал похлопывать ее и опять начал массировать, а его большие пальцы глубоко и с силой вдавливались в ее шелковистую мягкую плоть, Кларинда была готова простить ему все.

Она чувствовала тепло его рук даже сквозь тонкий шелк, который словно передавал лихорадочный жар его кожи. Когда его большие пальцы пробежали по изгибам внутренней части бедер, угрожая проникнуть к лону, Кларинда почувствовала, как где-то в глубине ее существа возникает напряжение иного рода. Вот уже несколько месяцев Соломон делал ей массаж, но она ни разу не ощутила, что всего несколько дюймов шелка отделяют эти умные руки от того, что скрыто под ним. Когда от таких приятных прикосновений его больших пальцев в самой чувствительной и уязвимой части ее тела появилось восхитительное томление, Кларинда едва сдержала желание пошире раздвинуть бедра. Вместо этого она еще глубже зарылась лицом в согнутую руку, чтобы скрыть жаркий румянец, вспыхнувший на ее щеках. Неужели она теряет рассудок? Боже, этот мужчина — евнух! Может, она слишком долго находится в этом логове похоти, или появление здесь Эша заставляет ее испытывать такие нелепые ощущения?

Надеясь остановить собственное падение, Кларинда сухо фыркнула. К несчастью, из-за того, что ее лицо было опущено на руки, этот звук больше напоминал чихание.

— Хотелось бы мне знать, не считает ли капитан Берк собственное появление здесь всего лишь одним из своих забавных приключений? Или он собирается написать статью для Лондонского географического общества о сексуальных нравах марокканских женщин, живущих в гаремах?

Кларинда с облегчением вздохнула, когда руки евнуха прекратили сладкую пытку и принялись поглаживать ее спину. Наконец они добрались до плеч и слегка придавили Кларинду к столу. Евнух наклонился к ней так близко, что она ощутила жар, исходивший от его тела.

Его теплое, отдававшее корицей дыхание пробежало по детским кудряшкам на ее затылке, и он проговорил хрипловатым голосом, который она узнала бы где угодно:

— Понятия не имею, моя маленькая газель. Почему бы тебе самой не спросить его об этом?

Глава 11

Глаза Кларинды изумленно распахнулись. Перекатившись на спину, она вскочила на ноги, торопливо прикрывая длинным шелковым полотенцем свою наготу.

Освещенный уютным розоватым светом лампы, перед ней стоял насмешливо улыбавшийся Эштон Берк. Ему вернули его свежевыстиранную рубашку цвета слоновой кости и широкие бриджи для верховой езды. И Кларинде было достаточно лишь на мгновение опустить глаза на приподнявшуюся над его чреслами ткань бриджей, чтобы понять, что он не настолько равнодушен к сложившейся ситуации, как хотел показать.