Для Мередит дорога была мучительной. От непривычной езды в седле у нее болело все тело. Она сидела в кольце его рук, которые, прикасаясь к ее бокам, неприятно напоминали о его силе. Его ноги сжимали ее, словно стальными обручами, и интимность их прикосновения была для нее почти невыносимой. Чтобы как можно меньше прикасаться к его телу, она старалась держаться прямо, напряженно вытянувшись в струнку. Да уж, ехать с ним было сущим наказанием…

А кроме того, ее мучили тягостные мысли.

Монахини уже поверили в то, что она мертва. Когда она не явилась к заутрене, кто-нибудь наверняка сходил в ее келью и обнаружил записку. Потом все они собрались в здании капитула, испуганные, потрясенные. Сестра Амалия, которую мать-настоятельница частенько журила за излишнюю сентиментальность, наверное, плакала. К этому времени кто-нибудь, безусловно, уже обнаружил под обрывом тело, и все поверили, что это она.

А отец?

Не из замка ли Монро приехал в Конниридж Камерон Маккей? Мередит вздрогнула, подумав о бедной женщине, лежащей у подножия обрыва. Что, если с отцом так же жестоко расправились? А дядюшка Роберт? Что сталось с ними?

Вскоре они остановились. Люди Камерона — она слышала, что он называл их Иган и Финн, — повели коней к ручью на водопой. Иган был гигантского роста, даже выше Камерона Маккея. Лицо его было обезображено рваным шрамом, пересекавшим щеку. У него были светло-голубые глаза, холодные, как лед. Финн был ниже ростом, этакий коренастый бородач. Сидевший позади нее Камерон Маккей одним гибким движением спрыгнул с седла. Мередит замерла на месте, не зная, что ей делать дальше. Видимо, никто не собирался ей помогать, она кое-как сползла с седла и, поскольку бьшо довольно высоко, больно ударилась о землю. Под колено ей попал острый камешек, и она тихо охнула от боли.

Подняв глаза, она увидела, что он холодно наблюдает за ней. Отряхнув с рук грязь, она поднялась на ноги.

У Мередит не было больше сил оставаться в неведении. Она должна знать правду. Облизав пересохшие губы, она спросила:

— Что вы сделали с моим отцом?

Затаив дыхание, она ждала ответа. Ждать пришлось долго.

— Я не причинил вреда ни одному из твоих соплеменников, — наконец ответил он.

Мередит опустила голову, чтобы он не увидел ее слезы. Она была бесконечно благодарна ему за то, что отец жив. Но в таком случае…

Это означает, что Камерону была нужна она!

Пока они ехали, ей вспомнились бесконечные рассказы о жестокости людей из клана Маккеев, о том, как представителей клана Монро, попавших в плен, подвергали пыткам и убивали, о надругательствах над женщинами. Маккей были необузданными, жестокими людьми. В детстве, когда она выходила погулять, ее предупреждали о том, чтобы она не уходила далеко от дома: а вдруг какой-нибудь злой Маккей проникнет на земли Монро — тут уж не жди ничего хорошего!

Нервничая, она снова облизала губы.

— А что вы сделаете со мной?

— Это тебя не касается!

Резкость его тона заставила ее вздрогнуть. Ей хотелось возразить ему, сказать, что это не может ее не касаться, потому что речь идет о ее жизни. Но она знала, что это бесполезно, и тихо произнесла:

— Я всего лишь женщина. Я не причинила вам никакого зла.

Глаза его вспыхнули гневом.

— Ты — Монро! Самим своим существованием ты отравляешь воздух, которым я дышу!

Он повернулся, и она поняла, что разговор окончен.

— Подожди! — крикнула она, опасаясь, что если помедлит еще, то передумает.

Он оглянулся.

— Я не представляю для тебя никакой угрозы. Обещаю тебе провести остаток своей жизни в Конниридже. В этом месяце я должна была принять постриг. Если бы ты только отпустил меня сейчас. Я могла бы еще успеть.

— Нет, Мередит, забудь об этом! — За четыре шага он покрыл разделявшее их расстояние и остановился перед ней. Его губы дрогнули в улыбке.

— Умоляю, отпусти меня, — сказала она, надеясь, что он не заметит, как дрожит ее голос. Не только голос, но и руки, и ноги. — Останови это безумие!

Улыбка исчезла с его лица. Схватив за плечи, он встряхнул ее.

— Безумие, говоришь? — прошипел он. — Если бы ты видела, как умирали мои братья, ты не стала бы сейчас говорить о безумии!

Мередит оцепенела от страха, напуганная этим взрывом ярости.

— Это тебя удивляет? Удивляет, что я остался в живых? Что я единственный выжил? Что меня одного не убили люди из твоего клана.

— Но я не умею убивать! — в отчаянии воскликнула она.

— А я не умею проявлять милосердие, как не проявил его твой отец! Разве он пожалел моего отца, когда напал на него сзади и перерезал горло? Когда всадил кинжал в спину моему брату Брайану и бросил его умирать? Я мог бы тебе рассказать и еще кое-что об убийствах. Мой отец и все мои братья погибли от руки твоих соплеменников. От руки твоего отца или по его приказанию!

— Этого не может быть, — сказала она, глубоко потрясенная кровавыми подробностями. — Мой отец никогда не сделал бы ничего подобного. И не позволил бы другим делать это!

— Но твой отец сделал это!

Она видела, что он вне себя от ярости, и понимала, что сейчас не время спорить с ним.

— Ты поедешь со мной, — сказал он, насмешливо скривив губы. — И ты останешься со мной. Можешь просить, можешь умолять, но будет так, Мередит Монро. И не пытайся убежать, потому что я тебя все равно найду. Отыщу хоть на краю земли. И не мечтай спрятаться от меня, потому что я навсегда прикую тебя к себе цепью.

В его тоне не слышалось ни малейшей жалости. Перепуганная до смерти, Мередит едва держалась на ногах.

Наконец-то смысл происходящего дошел до ее сознания. В Конниридж его привела за ней не только смертельная вражда между кланами. Были убиты его отец и его братья. Вот почему он увез ее.

Она должна была стать орудием его мести. Он отомстит за их смерть с ее помощью.

Наверное, матушка Гвен уже сообщила отцу о ее гибели, в ужасе подумала Мередит.

— Вижу, ты все поняла. Твой отец будет жить с уверенностью в том, что ты, его единственное дитя, мертва.

У нее защемило сердце. Он прав: сестры сообщат отцу о ее гибели, и горе отца будет безгранично. Она хорошо помнила, в каком отчаянии он был, когда заболела и умерла ее мать. Мередит тогда было всего десять лет. Да, мрачно подумала она, Камерон Маккей все рассчитал правильно: весть о ее гибели может убить ее отца.

Вскоре они снова пустились в путь. Совсем приунывшая Мередит даже не заметила, как на склоны холма спустились сумерки. Они остановились на небольшой поляне. Она с усилием спрыгнула на землю. Ее мышцы, затекшие после многочасовой езды, отказывались подчиняться. Увидев, как она пошатнулась, один из людей Камерона, бородач, которого звали Финн, презрительно фыркнул.

Стараясь по возможности сохранить достоинство, она выпрямилась. Но теперь, когда она стояла на ногах, возникла другая проблема: ей настоятельно требовалось облегчиться. Оглядевшись вокруг, она заметила группу деревьев в конце поляны и направилась туда.

— Куда это ты, черт возьми, собралась? — сердито окликнул ее Камерон.

Она замерла на месте и почувствовала, что заливается краской от смущения. Ну как ему объяснить? Она набрала в легкие побольше воздуха.

— Я… я должна…

— Что такое? Тебе нужно помочиться?

Силы небесные, ну почему этот человек так груб? Она быстро кивнула.

Он пристально посмотрел на нее. Заметив, как он упрямо стиснул зубы, Мередит заволновалась. Что делать, если он откажется ее отпустить?

— Иди. Только не задерживайся слишком долго.

Что за неотесанный мужлан! Не станет она благодарить его, если он так груб. Не сказав ни слова, она повернулась и зашагала к зарослям.

— Мередит!

Его голос прозвучал, как удар бича. Она оглянулась через плечо.

— Не вздумай убежать! Если попытаешься, то… — Он красноречиво провел пальцем по горлу.

Его предупреждение снова заставило ее задуматься. Что теперь будет с ней? Конечно, это эгоизм — думать только о себе, но она ничего не могла с собой поделать. Она целый день думала о том, что ее ждет дальше. Она не могла избавиться от мысли, что он в конце концов убьет ее. Ведь он из клана Маккеев. Ничего не может быть страшнее смерти, с горечью говорила она себе. Надо было кричать, когда он явился за ней. Кричать, даже если бы это стоило ей жизни. Какая разница, если бы ее тогда убили.

И все же разница была. Однажды она думала, что лучше было ей умереть… Но больше она так не думала. По правде говоря, она боялась умереть. Боялась всего! Почему она не такая сильная, как, например, он?

Она уныло понурила голову. Она всего лишь женщина, причем женщина, достойная жалости.

Сделав свои дела, она взглянула в сторону ручейка, протекавшего под деревьями. Торопливо подбежав к нему, она встала на колени, чтобы вымыть руки и ополоснуть лицо. В это мгновение она уголком глаза заметила какое-то движение в кустах. Это был Камерон.

Он подошел к ручью, не обращая на нее никакого внимания. Она вдруг подумала, что никогда еще не видела такого высокого человека, — она была ему по плечо! Несмотря на такой рост, он был весьма складно скроен.

Она не могла оторвать от него глаз. У него были черные как вороново крыло волосы. Странно, но прошлой ночью она была уверена, что он уродлив и что его внешность должна вызывать отвращение.

Он был образцом мужской красоты. Изогнутые дуги бровей, таких же темных, как волосы, глаза, опушенные густыми ресницами. У него были тонкие губы, но горькие складки в уголках рта придавали ему суровость. Ей вдруг отчетливо вспомнилось, как вчера, когда он предупреждал ее, чтобы она не вздумала кричать, его губы щекотали ее ухо…

Она замерла и насторожилась. Он снял с себя плед и принялся стаскивать рубаху. Она медленно обвела взглядом твердые бицепсы, широкие плечи и грудь. Он был, безусловно, красив, хотя доброта едва ли ему свойственна. Глупо бороться с ним, глупо пытаться убежать. От такого добра не жди. «Даже губы у него жесткие», — подумала она.