Она судорожно втянула в себя воздух.

— Но почему? Почему я?

— Ты права, я мог бы заставить любую женщину родить мне сына. Но я не хочу сына от другой женщины. Я хочу, чтобы сына мне родила ты, Мередит Монро. Твоя семья лишила меня моей семьи. Было бы лишь справедливо, если бы представительница клана Монро вернула мне семью. Сделать это можешь только ты, Мередит. Я единственный оставшийся в живых из моей семьи, а ты единственная дочь своего отца. И только ты можешь продолжить мой род. Родив сына, ты частично вернешь мне то, что я потерял в тот день. Вот почему мой выбор пал на тебя. — Он впился в нее взглядом. — Так была бы отчасти восстановлена справедливость.

— Это не справедливость. Это месть! Он пожал плечами.

— Называй как угодно. Главное, что у меня будет сын. Он шагнул к ней. Мередит попятилась. Глаза его горели, и огонь этот был гораздо опаснее, чем все его слова.

«Лечь с мужчиной, — в ужасе думала Мередит, — да еще именно с этим мужчиной! Ведь он ненавидит меня и весь мой род! Причинить мне боль — для него удовольствие». Она — представила себе, как безжалостно его мужское орудие вторгается в ее плоть.

Она не сводила с него настороженного взгляда. Он был так высок, что его голова почти касалась балки на потолке, а плечи его были так широки, что он, казалось, заполнил собой всю комнату.

— Нет, я не сделаю этого, — сказала она, тяжело дыша.

— Этот вопрос не подлежит обсуждению. Я уже принял решение.

Он, как всегда, говорил властным тоном и не признавал никаких правил, кроме тех, которые устанавливал сам. Подавив бессильную ярость, она попробовала подойти к этому с другой стороны.

— Ты не можешь хотеть этого, — сказала она. — Той ночью в Конниридже ты сам сказал, что если бы тебе была нужна женщина, то ты не выбрал бы меня. Ты сказал, что с трудом выносишь даже мое присутствие.

— Ты оказалась значительно миловиднее, чем я предполагал. — Он медленно окинул ее взглядом с ног до головы, задержавшись с неприкрытым интересом на округлостях грудей под тонкой рубашкой. — По правде говоря, будет весьма приятно заставить тебя забеременеть.

Его губы расплылись в улыбке. Она сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Как ей хочется ударить его по нагло ухмыляющейся физиономии! Когда-нибудь она так и сделает, пообещала она себе. Но не сейчас.

Она метнулась к двери.

Напрасная попытка! Следовало бы ей уже привыкнуть. Он перехватил ее прежде, чем она прикоснулась пальцами к дверной ручке. Он всегда был начеку и всегда успевал вовремя!

Сильные руки схватили ее сзади за талию, приподняли и перенесли на узкую кровать, стоявшую у стены.

Увидев склонившееся над ней лицо, она принялась царапаться, пинать его ногами, вырываться, пытаясь освободиться.

— Мередит… Мередит, черт тебя возьми, прекрати! Клянусь, я не хочу причинить тебе боль. Я все сделаю осторожно, нежно, обещаю!

Она начала сопротивляться еще сильнее, потому что однажды уже слышала такие обещания, но все они были ложью.

У Камерона не было иного выхода, кроме как взять одной рукой ее запястья, прижать их над ее головой и навалиться всем своим весом ей на грудь. Она лежала под ним обессилевшая, с трудом переводя дыхание.

Он медленно поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Их взгляды встретились. Она заметила в его глазах торжество победителя.

Большим пальцем свободной руки он провел по ее губам. И напряженно улыбнулся.

Мередит сердито взглянула на него и сжала губы. Он провел пальцем по ее подбородку, а затем прикоснулся губами к ее губам. Потрясенная, она задрожала, впервые почувствовав вкус его губ.

Хотя она знала, что сердце Камерона холодно, как зимнее утро, губы его были теплыми, как летний ветерок. И дыхание совсем не было зловонным. Оно естественно смешалось с ее дыханием, когда она приоткрыла губы то ли от неожиданности, то ли от испуга. Она продолжала дрожать, но не от страха. Нет, не от страха…

Однако на нее вновь нахлынул ужас, пережитый той ночью. Мередит была не такой уж наивной и знала, к чему приводят подобные игры. Да он и сам не делал из этого тайны, потому что именно это было его целью.

Мередит бросило в жар, потом ей стало холодно. Она пыталась успокоиться, но прошлое было слишком свежо в памяти. Его тело вдруг показалось ей невыносимой тяжестью. Она лежала под ним, как расплющенная тушка зайца. Даже сквозь одежду она чувствовала его орудие — твердое, напряженное, которое он вот-вот воткнет глубоко внутрь ее тела.

Она похолодела от ужаса. Все будет так же, как было. Он сдерет с нее одежду. Увидит то, что положено видеть только мужу. Он будет прикасаться руками к ее телу так, как прикасаться грешно. Потом он высвободит свое орудие, а потом…

Она почувствовала, как изменилось его поведение. Он отпустил ее запястья, и его руки скользнули под ее спину. Он прижал ее к себе так крепко, что она слышала биение его сердца, и ей казалось, что это бьется ее сердце.

Он сказал, что не причинит ей боли, но она знала, что будет больно. Она была уверена в этом. Он сказал, что будет осторожен и нежен, но она знала, что это ложь и он говорит так только для того, чтобы было проще добиться желаемого.

Она попробовала оттолкнуть его, но это было все равно что попытаться сдвинуть каменную глыбу.

— Нет… нет! — простонала она, отвернув от него лицо. Камерон медленно поднял голову — он услышал страх в ее голосе. Он еще сильнее стиснул ее, и ей показалось, что он сейчас переломает ей все кости.

Вдруг он резко отпустил ее, и Мередит мигом отползла к стене.

Камерон стиснул зубы. Что с ней такое? Он видел, что она испугана, но он не вызывал у нее отвращения, губы ее были теплыми, когда он их целовал. Ему это не показалось! Он был достаточно опытен и не мог ошибиться. Его поцелуй не был ей неприятен. Почему же она вдруг отпрянула от него? Или она затеяла какую-то игру? Если так, то эта игра ему не по вкусу!

Лицо его стало мрачнее тучи.

— Что случилось? — спросил он.

Она сидела у стены, прижав к груди колени. Бледная как полотно, она тихонько раскачивалась взад-вперед, уставившись взглядом в одну точку.

— Я не могу этого вынести! — только и сказала она. Она напомнила ему попавшего в капкан раненого зверька.

Он снова протянул к ней руки. Она съежилась от страха.

Выругавшись, Камерон вскочил на ноги. «Черт бы ее побрал! — сердито думал он. — Как к ней подступиться, если она трясется от страха, словно испуганный ребенок?»

— Посмотри на меня, Мередит, — сказал он.

Она отвернулась и зажмурила глаза, как будто для того, чтобы не видеть и не слышать его.

— Посмотри на меня, черт побери!

Мередит взглянула на него и тут же пожалела об этом. Он возвышался над ней, как огромная неприступная крепость, в которой он жил. И взгляд его был холодным, как туманы Северо-Шотландского нагорья.

— Ты забыла, дорогуша, что уже спала со мной? Она снова вздрогнула.

— Но не так!

— Если ты затеяла какую-то игру, то сильно рискуешь, потому что можешь проиграть и потерять все. Будь я не столь терпелив, я бы уже наполнил своим семенем твое чрево! Так что считай, что тебе повезло этой ночью, дорогуша, потому что я решил дать тебе время принять меня как неизбежное и смириться с этой мыслью. Ты украла у меня эту ночь, но ведь наступит и следующая ночь. Придет следующая ночь, и — обещаю, нет, клянусь тебе! — приду и я!

Он повернулся и бесшумно исчез, оставив Мередит удивленно таращить глаза на то место, где он только что находился.

Он говорил так тихо, почти шепотом. Но под бархатной мягкостью его голоса скрывалось предостережение.

Он не оставит ее в покое.

Мередит была потрясена тем, что произошло… тем, что почти произошло… тем, чтолн сказал!

Мало-помалу она перестала дрожать. Сердце стало биться ровнее. Она решила разобраться в том, что произошло. Разве она могла предполагать, что он потребует от нее сына? Силы небесные — сына! А о том, что она не девственница, он даже не подозревает, с горечью подумала она. Хотя Камерон, в котором очень сильно развито мужское начало, тоже не мальчик! Он, конечно, получит большое удовольствие, осуществляя свой план.

Почувствовав озноб, она забралась под шерстяное одеяло. Интуиция подсказывала ей, что он не вернется. Но спать она не могла, ей надо было все обдумать. Ей казалось, что его прикосновение вызовет отвращение. Отвращение вызывал не он сам — по правде говоря, он был самым красивым мужчиной из всех, кого ей приходилось видеть. Нет, отвращение вызывало то, что он намеревался сделать…

Что ол сказал? Я решил дать тебе время принять меня как неизбежное. Принять его, вздрогнув, подумала она. Нет, она не сможет! Ни за что на свете!

Она получила отсрочку… Надолго ли?

Всего на одну ночь.

Камерон вернулся к себе в спальню, прихватив по дороге кувшин вина. Его страстное желание осталось неудовлетворенным. И темная сторона его души понуждала его вломиться в ее комнату и взять то, в чем она ему отказала, — показать ей, что он хозяин и не намерен идти на поводу у женских слабостей! Однако Камерон знал, что не сделает этого. Он никогда не овладеет женщиной против ее воли — впрочем, до сих пор в этом и не было необходимости, — и он не собирается сейчас изменять своим правилам.

Конечно, гордость его была задета. Он уставился на кубок с вином, и две глубокие морщины пересекли его лоб. Что, черт возьми, на нее нашло? Все получилось не так, как он надеялся, все его планы были нарушены. Да, он ожидал некоторого сопротивления, девичьего страха, но отнюдь не считал это непреодолимым препятствием. Когда речь шла о том, чтобы ублажить женщину, он не бывал ни эгоистичным, ни жестоким, ведь ее удовольствие приумножало удовольствие, которое получал он. Но она не дала ему шанса продемонстрировать свой опыт! Он хотел поцелуями растопить ее холодность, возбудить и заставить сдаться… ласкать соблазнительное юное тело до тех пор, пока она не прильнет к нему, сгорая от нетерпения и умоляя его взять ее.