Так вот в чем дело! Вот что удерживает Тони от серьезного шага! Похоже, он не хочет иметь детей и опасается, что она этого хочет… Меган почувствовала разочарование, которое тут же сменилось страхом. Сейчас все зависит от ее ответа. Если она скажет что-нибудь не то, их отношения прервутся в самом начале и тогда ей придется вернуться к тому, что она имела всегда – безотрадному одиночеству…

– Ты не хочешь иметь детей. Я правильно тебя поняла? – спросила Меган, утаив только что мелькнувшие у нее мысли.

– Я по горло сыт детьми. Пойми, ведь я уже вырастил троих детей – своих сестер. С двенадцати лет я только и делаю, что решаю их проблемы. То приходилось оттаскивать их от банки с вареньем, то разбирать ссоры, а когда они подросли и начали гулять с мальчиками, невольно взял на себя роль полицейского и отца. Пока последняя из них не вышла замуж, я не имел ни минуты, когда принадлежал бы самому себе. Все это я говорю тебе потому, что считаю – на твою откровенность должен ответить такой же откровенностью. И если ты после моих слов решишь, что я закоренелый эгоист, – ну что же… И все же я хотел бы знать, как ты сама относишься к детям, Меган.

Она помолчала, подбирая слова.

– Мне кажется, у меня недостаточно развит материнский инстинкт, – сказала она наконец. – У некоторых женщин он есть, а у некоторых – нет. И слава богу, что в наше время женщина сама может выбирать.

В эту ночь, полную любви, Тони сделал ей предложение, и она, не помня себя от восторга, согласилась.

«Тогда я приняла правильное решение», – сказала себе Меган, останавливая «Ауди» рядом с домом, где жили они с Тони. Последние семь лет ее жизни были волнующими и счастливыми, и она никогда не жалела, что тогда пошла на сделку с совестью.

Да и как она могла жалеть? Ведь без Тони ее жизнь стала бы пустой и тусклой. Кроме того, трудно жалеть о том, чего совсем не знаешь…

«Тогда почему же ты вынуждена постоянно напоминать себе, что счастлива?» – мысленно спросила она себя. К чему эти постоянные экскурсы в прошлое? Да что с тобой, в самом деле, творится в последнее время, Меган?

Она сидела в машине, пытаясь унять сердцебиение.

– Повышенная тревожность, – поставил диагноз врач, к которому она пришла посоветоваться, выписал рецепт на модный транквилизатор и посоветовал поменьше работать.

Рецепт Меган разорвала, как только поняла, что с ее здоровьем все в порядке. Она научилась сдерживать приступы беспокойства усилием воли и добилась того, что они почти прекратились. Во всяком случае, сегодняшний был первым за многие месяцы.

Через пару минут она войдет в дом, примет теплый, расслабляющий душ и к моменту возвращения Тони окончательно успокоится. А в будущем постарается не допускать этих бесплодных сожалений о прошлом. Они не только не приносят никакой пользы, но и вредят – ее рассудку да и браку.

Глядя на темные окна, Меган вдруг подумала: а как чувствуют себя люди, которые, подобно ей, возвращаются домой поздно вечером? Ей всегда казалось, что дом, словно соскучившись, радуется ее возвращению. Они купили его на второй год после свадьбы. Тогда цена казалась им неимоверно высокой, но с тех пор она даже утроилась, когда стоимость жилья в районе залива внезапно взлетела вверх. Дом нельзя было назвать просторным – за такую цену они могли бы позволить себе значительно более вместительное жилище на окраине, например, в Новато или Петалуме, – однако для бездетной пары вполне подходил и даже позволял принимать гостей.

Дом располагался в глухом тупике, упиравшемся в подножие крутого холма. Из-за мощных оползней, настоящего бича этой местности, набережную когда-то укрепили насыпью и бетонными плитами, но живописные виноградники, карабкавшиеся по всей ее поверхности, придавали бетонной стене своеобразную красоту и скрадывали унылый вид.

Меган вышла из машины и ступила на выложенную плиткой дорожку. Стоило ей вставить ключ в замок, как из-за двери раздался заливистый лай Алекса. Войдя внутрь и включив свет, Меган с удовольствием втянула ноздрями воздух. В доме пахло лимоном – Оливия, их экономка, предпочитала использовать для полировки мебели средство с лимонным ароматом, – и ячменными лепешками, которые она испекла к обеду.

Первым делом Меган выпустила Алекса, и пушистый комок тут же налетел на нее, захлебываясь радостным лаем. Алекс был маленький, кудлатый песик с непропорционально длинными лапами. Когда Меган случайно наткнулась на него на улице, замерзшего и жалобно скулящего, она тут же решила, что, если хозяин не отыщется, она оставит щенка себе. Тони пытался отговорить ее, напомнив, что, поскольку их обоих целыми днями не бывает дома, собака будет чувствовать себя одиноко. Но когда поиски хозяина оказались безуспешными, вопрос о том, чтобы отдать Алекса, отпал сам собой.

Первым делом Меган отвела пса к ветеринару и спросила, какой он породы. Ветеринар пожал плечами и выразился весьма неопределенно:

– Помесь терьера с черт знает чем.

Некоторое время Меган звала пса просто «пес», а потом дала ему кличку Александр Македонский, сокращенно Алекс – за его благородное сердце.

Накормив животное, Меган вернулась на кухню и включила кофеварку. Как обычно, Оливия оставила кухню безукоризненно чистой. Иногда Меган испытывала искушение устроить здесь маленький беспорядок, чтобы придать помещению вид жилого, но всякий раз здравый смысл побеждал, и все оставалось как прежде.

Как-то в самом начале их брака Тони обмолвился, что с удовольствием помогал матери по дому, потому что с детства ненавидел беспорядок. Потом он похвалил Меган за чистоту, которую она поддерживала в небольшой квартирке, их первом жилище. С тех пор она взяла себе за правило всегда содержать дом в порядке, хотя временами ей приходило в голову, что тем самым она уподобляется своей тетке.

Конечно, дом тетки разительно отличался от теперешнего жилища Меган, теплого и светлого. Стены того, старого мрачного дома пахли плесенью, хотя тетка не жалела трудов, чтобы с утра до вечера скрести и мыть их. В глубине души Меган предпочла бы более традиционную обстановку, но выбрала современный скандинавский дизайн, поскольку знала, что это больше нравится Тони, хотя он и предоставил ей полную свободу действий во всем, что касалось внутреннего убранства.

Меган затратила немало сил, чтобы придать дому жилой, уютный вид. Матовое дерево и обивка мебели из натурального волокна, такие же шторы были ее излюбленных осенних тонов. Картины же отражали тягу Меган к традиционности и очень оживляли комнаты.

В кабинете мужа Меган поставила глубокие кожаные кресла, массивный дубовый письменный стол и повесила на стены гравюры в бамбуковых рамах с изображением старинных автомобилей. Зная, как муж ценит уединение, Меган никогда не тревожила его, когда он работал, и не позволяла никому, в том числе и себе, прикасаться к тому, что лежало у него на письменном столе. Но сегодня, в этот особый торжественный день, она решила, что они поужинают здесь, перед камином, а не в столовой, которая всегда казалась ей слишком уж просторной для них двоих.

Открыв холодильник, Меган обнаружила два бифштекса, уже подготовленных для жарки, зеленый салат в миске – его осталось лишь заправить майонезом – и румяные булочки, завернутые в шуршащий целлофан, которые предстояло в последнюю минуту разогреть в духовке. Достав бифштексы, она переоделась, но принимать душ пока не стала.

Недавний разговор с Джин по поводу дней рождения напомнил Меган о том, что скоро ей исполнится тридцать три года. Почему эта цифра кажется гораздо внушительнее, чем тридцать два? Неужели потому, что теперь о ней нельзя сказать «дама чуть за тридцать»?

Взглянув на свое отражение в узком зеркале, висевшем на двери ванной, Меган провела рукой по упругой полной груди, ища следы возраста. Нет, ее грудь нисколько не изменилась, так же как она сама. Она такая же стройная, как в тот день, когда выходила замуж за Тони – благодаря скрупулезно соблюдаемой диете, ежедневной зарядке и аэробике, которой занималась дважды в неделю в обеденный перерыв, в душе проклиная все эти упражнения.

Перед тем как отвернуться, Меган шутливо отсалютовала своему отражению. Конечно, непросто держать себя в форме, но разве результат того не стоит? Немногие мужья посылают своим женам желтые розы в ознаменование того дня, когда впервые легли с ними в постель!

Отвернув душ и ожидая, пока пойдет теплая вода, Меган вытащила из шкафа алого цвета кимоно и бросила его на кровать. Сегодня никакого белья, решила она. Она будет соблазнять собственного мужа. Там, у камина, в неясном свете пламени, она и заставит Тони трепетать в предвкушении любовных радостей. Это была часть игры, которую вот уже семь лет вела Меган, стараясь сделать их интимную жизнь яркой и необычной. Она от души пожалела Джин, которой приходится отрывать мужа от телевизора, чтобы затащить в постель. Тони же всегда готов заниматься любовью. В этом отношении он просто неутомим…

Меган шагнула под душ, дождалась, пока вся намокнет, и закрыла воду, чтобы намылиться. Это уже вошло у нее в привычку, поскольку вода в графстве Марин была серьезной проблемой даже в таком богатом на осадки году, как нынешний.

«Мотовство до нужды доведет», – подумала Меган, удивляясь, с чего это ей вдруг вспомнилась любимая поговорка тетки. Да и вообще – почему она сегодня все время возвращается мыслями к тете Кларе, как будто нельзя подумать о чем-нибудь более приятном?

Она снова повернула кран и шагнула под теплые струи, нежась и одновременно как бы назло тетке, которая на горячую воду была такой же скупой, как и на похвалу. Водяной поток, каскадом омывавший ее грудь и бедра, вызвал у Меган чувственное желание. Она закрыла глаза, предоставляя теперь уже прохладной воде смывать с нее усталость и беспокойство.

Увидев неясную тень, метнувшуюся на фоне прозрачной двери душа, Меган чуть не вскрикнула. Дверь распахнулась. На пороге стоял Тони – обнаженный, и почему-то с теннисной ракеткой, которую держал у груди.