Сабрина Пейдж - Его девственница

- Сделай так, как ты делал ранее, - приказывает она, ее слова перемешиваются с небольшим ворчанием, когда я сильнее толкаюсь в нее.

- Скажи мне, что я делал, сладкая. Скажи мне, чего ты хочешь, - одной рукой я удерживаю ее за бедро, а другой тянусь к волосам, и, используя их как рычаг, трахаю ее сильнее.

- Это то, чего ты хочешь?

- Приложи палец туда, куда ты прикладывал его ранее, - стонет она.

- Грязная девчонка, - рычу я. – Тебе понравилось?

Отпуская ее волосы, я снова шлепаю ее по ягодице и наблюдаю за тем, как она дрожит. Затем я дразню ее, разминая ее попку, пока трахаю, но не касаюсь ее там, где она хочет, чтобы я прикоснулся к ней.

- Пожалуйста, - стонет она. – Сделай это снова.

- Скажи мне, где ты хочешь почувствовать мой палец, - приказываю я ей. – Я хочу слышать, как ты произносишь это.

- На моей дырочке, - всхлипывает она. – Как раньше.

Я прижимаю палец к ней, и она издает длинный гортанный стон.

- Это то, чего ты хотела? Тебе понравилось ощущать мой палец у себя в попке? Ты представляла, что это мой член?

Она снова всхлипывает.

- Да, - хнычет она. – Это заставило меня кончить.

Я толкаю свой палец внутрь нее, совсем чуть-чуть.

- Тогда тебе понравится то, что я запланировал для тебя сегодняшним вечером.

- Расскажи мне, - умоляет она.

Своей свободной рукой я сильно шлепаю ее по другой половинке попки.

- Не будь нетерпеливой девочкой. Это сюрприз.

- Это связано с твоим членом?

- В конечном итоге.

Ее киска сжимается вокруг меня, и это заставляет меня застонать.

- Ощущения, будто ты слишком сильно желаешь кончить на мой член, Пьюрити.

- Знаю, - скулит она. – Я правда хочу кончить. Мне нужно прикоснуться к себе.

- Ты спрашиваешь, можно ли тебе прикоснуться к себе?

- Да, - говорит она, делая паузу, когда я глубоко вонзаюсь в нее. – Сэр.

- Потри свой клитор, - говорю я. – Прикоснись к клитору, пока я вхожу в эту тугую маленькую киску.

Она сжимает меня сильнее, как только слышит, как я говорю об этом – но я только говорю. Я выпускаю громкий стон, толкая свой большой палец немного глубже в ее сморщенную маленькую дырочку, хороня свой член внутри нее. Когда я кончаю в нее, она кричит мое имя, а ее мышцы так плотно сжимаются вокруг моего члена, пока она кончает, что мне кажется, будто она может переломить меня надвое.

После этого мы падаем на кровать, рвано дыша.

Она даже не дает мне перевести дух, когда снова садится на кровать и смотрит на меня.

- Я не забыла о твоей книге, чтобы ты знал, - обвиняет она меня.

Я падаю на подушку, смеясь, пытаясь прийти в себя.

- Она пока не закончена. Я вынашиваю ее в своей голове. И еще не знаю финала.

- Ну, это просто, - говорит она, ухмыляясь. – Кто-то умрет.

- Это случается не во всех моих книгах.

Она приподнимает брови.

- Эм, вообще-то, так и есть. Это своего рода то, чем ты известен.

Я переворачиваюсь на бок.

- Не все мои книги заканчиваются смертью.

- Эм, нет. Может быть, если не буквальной смертью, то полным психологическим разрушением твоих персонажей.

- Я бы не сказал, что полным разрушением, - защищаясь, говорю я.

- А я бы сказала, - беззаботно отвечает она, вскакивая с кровати. – Ты пишешь трагедии. И о чем бы ни была твоя книга, ты заставляешь читателя привязаться к персонажу, прежде чем, либо полностью уничтожить его, либо раскрыть какой-нибудь секрет, который сделает его худшим человеком в мире.

Говоря это, она идет в ванную, как будто просто рассуждает о чем-то совершенно ничем не примечательном, в то время как я смотрю в потолок и задаюсь вопросом, почему, черт возьми, я раньше не рассматривал свои книги в этом свете.

И мне интересно, каким образом, черт возьми, восемнадцатилетняя девчонка продолжает удивлять меня.

- Ты просила о еще одном уроке, не так ли? – медленная улыбка появляется на губах Гейба. Он явно удивлен моей растерянностью.

Я определенно в шоке. На самом деле, одного взгляда на то, что он держит, было достаточно, чтобы заставить мое сердце перестать биться, несмотря на то, что я не на сто процентов уверена, что это такое.

Но у меня есть предположение о том, что это – вот почему я не могу перевести дыхание.

- Ты сказал, что мы идем ужинать, - говорю я ему.

- Мы пойдем ужинать, - обещает он. – Но я хочу, чтобы это было в тебе во время сегодняшнего вечера. Думай об этом как о закуске перед основным блюдом.

Теперь, кажется, будто в данный момент мое сердце не перестанет биться, а выпрыгнет из груди, и рука приземляется на мой рот.

- В каком месте это будет?

- Я же только что сказал тебе, - говорит он, уголки его рта подергиваются. – На ужине.

- Ты знаешь, что это не то, что я имела в виду, - шепчу я, когда он подходит ко мне, со... штучкой… в руках. – Я имела в виду… Ну, ты ведь понимаешь…

- Ты хотела спросить меня, в какой из твоих дырочек это окажется, верно? – он шепчет мне на ухо. И приподнимает заднюю часть моей юбки этой шикарной и дорогой маленькой черной штучкой, которую ранее он купил для меня сегодня в магазине, когда мы выходили в город, чтобы прогуляться. У меня перехватывает дыхание, когда он отодвигает в сторону кружевные трусики, которые он также купил для моей попки.

- Я же говорил, что, в конце концов, полностью овладею тобой?

При этой мысли тепло устремляется прямо к моему сердцу.

- Да, сэр.

- Вот для чего это, Пьюрити, - шепчет он. – Это поможет тебе подготовиться ко мне.

- Но я не могу носить это… в попке… за ужином в приличном ресторане, - протестую я.

Он издает рык.

- Ты можешь, и будешь, - говорит он мне. – Я хочу, чтобы у тебя был свой маленький грязный секрет за ужином, о котором будем знать только мы с тобой.

- Мне казалось, что это я – твой маленький грязный секрет.

- Ты моя грязная маленькая девочка, - говорит он мне. – У нас заказан столик через тридцать минут. Как долго, по-твоему, я буду готовить тебя к ужину?

- Не знаю. Я никогда не делала этого раньше, сэр.

- Я знаю, - говорит он, сжимая мою ягодицу. – Твоя маленькая девственная задница будет моей.

- Да, сэр, - шепчу я.

Он натягивает трусики на мою попку и гладит меня по ягодице.

- Иди туда, положи ладони на стену и раздвинь ноги.

Мое сердце перестает биться.

- Что ты хочешь сделать со мной?

- И долго ли ты собираешься болтать, Пьюрити?

Я ухмыляюсь.

- Зависит от того, каким будет наказание.

- Не хулигань перед ужином, - предупреждает он.

- А могу ли я похулиганить после ужина?

- Я стану лишь жестче трахать тебя.

- Тогда я буду очень болтливой.

- Руки на стену, Пьюрити.

Я насмешливо фыркаю, пока медленно иду к стене, кладу на нее сначала одну руку, а потом другую и выпячиваю свой зад. Затем я смотрю на него через плечо.

- Так правильно, сэр?

- Раздвинь ноги.

Я отставляю каждую ногу в сторону, и, для пущего эффекта, очень широко расставляю их. Я подумываю о том, чтобы поднять юбку для того, чтобы он мог насладиться видом, но знаю, что он захочет сделать это сам. Так что я стою здесь, прижавшись к стене, в своем очень дорогом, а также очень стильном черном платье и на каблуках, которые заставляют меня чувствовать себя совсем не как первокурсница колледжа, а как утонченная взрослая женщина. В бюстгальтере и трусиках из нежного кружева, которые он мне сегодня подарил, я ощущаю себя на миллион долларов.

Выставленная напоказ и ожидающая, пока он подойдет ко мне, я чувствую себя невероятно возбужденной. Кажется, я стою здесь и жду уже целую вечность, хотя прошло всего лишь несколько минут. К тому времени, когда он подходит ко мне сзади, предвкушение доходит до такой степени, что все мое тело жаждет его.

Он снова задирает подол моего платья до талии и стягивает трусики до бедер, поправляя их так, чтобы они располагались по середине бедра.

- Ты мне нравишься такой, - благодарно бормочет он. – Наклоненная, с этим задранным платьем и трусиками вокруг ножек.

- Мне тоже нравится, - шепчу я.

- Знаю, - отвечает он, пока его пальцы проходятся по моей щелочке. – Я вижу мокрое пятно на трусиках.

- Ничего не могу с собой поделать, - хнычу я. – Ты делаешь меня мокрой.

- Я знаю. Но что бы я с тобой ни сделал сейчас, ты не кончишь до ужина.

- Это не справедливо, - протестую я, пока он раздвигает мои ягодицы ладонью. Очень вероятно, что я не смогу продержаться; не тогда, когда Гейб знает, как правильно нажать на все мои кнопки. Он тот, кто научил меня, показал мне и укоренил во мне все, что меня возбуждает.

- Я не справедливый человек, - он посмеивается, когда я хнычу от ощущения чего-то холодно на моей дырочке. – Это смазка, Пьюрити. Расслабься для меня.

Я открываю рот, чтобы протестовать, ведь я не могу расслабиться, пока стою здесь, распластанная по стене, а он впервые вставляет анальную пробку внутрь меня.

Нелепо говорить мне такое.