Сабрина Пейдж - Его девственница

Ложусь на спину и считаю овец.

Считаю трещины на потолке в комнате общежития.

Мысленно расставляю столицы штатов в алфавитном порядке.

Считаю до тысячи. Семь раз.

Задумываюсь над тем, чтобы одеться и прогуляться по кампусу, чтобы очистить мысли, но сейчас одиннадцать часов вечера, так что я накладываю вето на эту идею.

Вместо этого я лежу, глядя в потолок, и стараюсь не думать о профессоре Райане.

И о его идиотских губах.

И о его сильных объятиях.

И как от него по-мужски пахло.

Пульсация между ног увеличивается, а дыхание становится прерывистым. Грудь начинает болеть, когда мои соски прижимаются к хлопковой футболке, которая сейчас ощущается кожей как наждачная бумага.

Закусывая нижнюю губу, я просовываю руку под рубашку, поднимаясь по животу вверх до груди, пока моя ладонь не обхватывает ее. Стараясь не застонать от ощущений, которые прорываются сквозь меня, я сжимаю свою грудь, пальцами оттягивая соски.

Я представляю, что на моей груди рука мистера Гейба, и эта мысль посылает разряд тока сквозь меня прямо к сердцу. Это автоматически сопровождается потоком вины, которую я должна выкинуть из головы. Это то чувство, которого меня учили опасаться.

Я не должна трогать себя.

Не должна думать о мистере Гейбе в таком ключе.

Это неправильно. Грязно.

Я всегда была хорошей девочкой. Всегда игнорировала возбуждение, если такое случалось. Сейчас, прошло меньше недели учебного года, а я не могу удержаться от того, чтобы не засунуть руку под пояс моих пижамных штанов, и, проскользнуть ею дальше, пока пальцы не коснутся клитора.

Маленький комочек уже смазан моей влажностью, поэтому пальцы легко скользят над ним. Не думаю, что когда-либо в жизни была настолько мокрой и возбужденной как сейчас. Когда я дотрагиваюсь до себя, стон слетает с губ, поэтому я плотно сжимаю их.

Что, если Луна раньше вернется домой и увидит, как я трогаю себя? Тогда я умру от смущения.

Что еще хуже, а что, если мистер Гейб узнает, что я лежу в постели и фантазирую о нем? Что, если он узнает о том, как быстро я кружу пальцами по своему клитору, представляя, будто это не мои пальцы, а его?

- Поведай мне о своих грязных мыслях, Пьюрити, - требует мистер Гейб. Он наклоняется ко мне, прижимая ладонь к стене над моей головой. Мы стоим в коридоре посреди пиццерии. Люди в метре от нас даже и не подозревают о том, что мы делаем что-то нехорошее, стоя здесь. Очень нехорошее.

Мне хочется подойти к самому краю.

Пошло все к черту. Я хочу спрыгнуть. Хочу нырнуть с головой прямо с обрыва.

Тем не менее, стоя перед ним прямо сейчас, я не могу заставить себя сделать это. Вместо того чтобы признать многие неуместные мысли о нем, которые посещали меня, я вру. – Не понимаю, о чем вы, - шепчу я.

Ложь, ложь, ложь.

Он не верит мне.

Читает меня, как открытую книгу.

Наклоняясь ближе, его губы почти касаются моего уха, он говорит.

- Я досчитаю до трех, - шепчет он. Своей кожей я ощущаю тепло его дыхания.

Я надеюсь, что он протянет руку и прикоснется ко мне, прижимая губы к моим так, как я фантазировала об этом.

Но он этого не делает.

- Я досчитаю до трех, - повторяет он. – И ты расскажешь мне, о чем думаешь ночью, пока никого нет в комнате, когда ты наедине со своими мыслями… и пальцами. Поняла?

Я не отвечаю, но тихое хныканье вырывается из меня, прежде чем могу остановить это.

Он смеется.

- Я знал это, - тихо говорит он. – Ты фантазируешь о моих пальцах в своей мокрой киске?

Я закусываю губу, чтобы не стонать вслух от его слов. Я никогда не была рядом с кем-то, кто бы говорил со мной так, как он.

- Не хочешь отвечать, Пьюрити? – дразнит мистер Гейб. – Или, возможно, ты ласкаешь себя, думая о том, как стоишь на коленях на полу и берешь мой член в свой ротик?

Я дрожу.

Это заметно, и, Слава Богу, что мы одни в коридоре.

- О, это «да», если я правильно понял? – тихо говорит он с низким смехом. – Это определенно «да», не так ли, милая?

Не уверена, ожидает ли он ответа, но мои губы широко раскрываются, будто я правда хочу его попробовать.

Я никогда не делала ничего такого, но хочу попробовать его.

Мои трусики пропитаны возбуждением.

- На колени, и смотри на меня невинными глазами, - говорит он. – Дай мне провести своим жестким стояком между этих девственных губок. Ты ведь хранила свой ротик именно для меня, не так ли, Пьюрити? Ты ведь еще не оборачивала эти сладкие губки вокруг чьего-нибудь члена, да? Мой будет первым.

Единственное, что я могу ответить, это слегка проскулить. Я отчаянно желаю, чтобы он прикоснулся ко мне, но он до сих пор не дотронулся до меня. Нигде.

- Скажи мне, Пьюрити, - требует он. – Скажи мне, если твой рот мой. Расскажи мне, о чем ты думаешь ночью, когда скользишь пальцами между ног. Расскажи мне, что ты представляешь, пока кончаешь.

Боже. Я не могу произнести такого вслух. Не могу рассказать ему, о чем я фантазирую.

- Я считаю до трех, - предупреждает он.

- А если я тебе не расскажу? – мне едва удается выдавить вопрос, и слова еле слышно, потому что я произношу их,  затаив дыхание. Я выпрямляюсь, вытягиваясь выше, пока спрашиваю, но это только заставляет мою грудь толкнуться вверх, практически умоляя взять ее в руки.

Практически умоляю его положить руки туда, куда он хочет.

Мои пальцы крепче прижимаются к моему клитору, и мои движения становятся быстрее, так как в моей фантазии  мистер Гейб требует, чтобы я отвечала ему тем же грязным языком, который он использует, разговаривая со мной. Все это быстрее доводит меня до оргазма.

Я не должна кончать. Не должна думать о таком. Не должна продолжать развивать эту фантазию.

Но я не могу остановиться.

- Если ты мне не скажешь, - властно говорит он, - я подниму твою юбку прямо здесь, посреди коридора. А потом я засуну пальцы между твоих ног и использую их, чтобы трахнуть эту мокрую киску, пока ты не кончишь прямо здесь. Заставлю тебя кричать мое имя, и все люди, сидящие в этом ресторане, услышат, как ты кончаешь, Пьюрити. Ты меня поняла?

- Да, - вздыхаю я. Нет, не вздыхаю, задыхаюсь – это больше похоже на пантомиму, как будто я животное в клетке. Я умираю, так хочу, чтобы он поднял мою юбку, сорвал трусики и ввел пальцы в меня.

Умираю от того, что хочу чувствовать его всего между своих ног.

- Один, - рычит он.

Я ни слова не говорю.

Мое сердце бешено бьется. Он этого не сделает, правда? Конечно, он же не настолько сумасшедший. Ведь тогда ему придется стольким пожертвовать. На самом деле, бóльшим, чем мне, потому что вся его работа будет поставлена на кон. А я просто нахожусь здесь, в общественном месте, где каждый может в любой момент повернуть за угол и увидеть нас.

- Два, - говорит он, его голос еще грубее.

Я мычу, кусая нижнюю губу, чтобы не закричать еще громче.

Что это за вопрос?! О чем я фантазирую? Я не могу сформировать свои мысли в предложение прямо сейчас, потому что единственное, о чем  могу думать, это то, что произойдет, когда он досчитает до трех.

Я могу думать только о том, как хочу, чтобы это случилось.

- В последний раз предупреждаю тебя, Пьюрити, - бормочет он мне на ухо. – Я больше не буду говорить тебе об этом.

Я так возбуждена, что не могу подобрать слов. Думаю, я могла бы кончить без единого прикосновения, получить оргазм от одних его грязных словечек.

Не хочу останавливаться. Я хочу продолжать.

Хочу почувствовать его прикосновение.

Я задерживаю дыхание, мой пульс колотится в ушах.

- Три, - рычит он.

Когда кончаю, я кричу его имя: «Габриэль!». В тишине моей комнаты в общежитии это звучит слишком громко, поэтому я тут же зажимаю другой рукой рот, чтобы успокоиться. Я кончила так сильно при мысли, что мистер Гейб делает на счет три. Я фантазировала о том, как он поднимает мое платье прямо там, в коридоре, в задней части ресторана с сотней человек в другой комнате. Кончила, думая о том, как он толкает свои пальцы внутрь меня.

Я открываю глаза во тьме.

Не могу поверить, что сделала это. Поверить не могу, что прикасалась к себе, думая о мистере Гейбе.

Чувство вины накрывает меня. Возможно, это не первый раз, когда я прикасалась к себе, но я никогда, никогда не заставляла себя кончить, фантазируя о чем-то таком.

Долгое время после этого, я пялюсь в потолок. Что-то странное происходит со мной, я будто теряю рассудок. Или душу.

- Какого черта, Габриэль? – Рэйчел, мой редактор, орет так громко через динамики моей машины, что это заставляет меня вздрогнуть. Давненько я не слышал, чтобы она кричала на меня своим британский акцентом.

- Ты теперь будешь преследовать меня? – спрашиваю я резко. – Я присылаю тебе несколько новых глав, а ты приносишь мне горе? – я смотрю на довольного Хэми, который раскинулся на пассажирском сидении, и одними губами шепчу ему: «Какого черта?». Он как обычно отвечает мне своим глупым бульдожьим взглядом.

- Ой, пожалуйста, - фыркает она. – Не веди себя так, будто это не самая необычная вещь, случившаяся со мной за неделю, Габриэль Райан. Я ныла тебе миллион лет, прося, чтобы ты отправил главы. Так что да, когда ты на самом деле отправил их мне, у меня чуть ли не случился проклятый сердечный приступ. Я думала, что умру от старости, прежде чем снова увижу от тебя что-нибудь.