Мария Летова - Его дерзкий трофей

Несусь к Егору на дрожащих ногах.

Он выхватывает пакетик у меня из рук и быстро вскрывает зубами. Наблюдаю за его движениями, подпрыгивая на месте и положив руки ему на плечи. Он раскатывает по себе тонкий латекс и приподнимает меня за талию, усаживая на себя верхом. Кладу стопы на его колени, вздрагивая и скуля, когда он проводит головкой по мне внизу, сжав мою талию одной рукой.

Чувствую тугое давление. Сжимаюсь и тут же расслабляюсь, принимая его.

Комната наполняется нашими выкриками и стонами. Жутко неприличными звуками и шлепками. Мои чувствительные соски трутся о его грудь, посылая искры вниз моего живота. Такие чувствительные. Моя кожа тоже чувствительная. Настолько, что воздух кажется шершавым! Сжимаю его талию коленями, найдя для себя идеальный угол трения. Он это чувствует и помогает мне его не терять, сосредоточенно поднимая и опуская меня на себя.

В этот момент каждый из нас получает то, что ему нужно, поэтому, когда меня накрывает оргазм, Егор тут же кончает следом, сдавив меня в стальных объятиях и прижав к себе так тесно, что мне дышать нечем.

Я не знаю, сколько времени мы так сидим, дыша шумно и рвано. Мне кажется, я почти уснула. Это самый долгий день за всю мою жизнь.

— Забудь, всё, что я говорил тебе сегодня… — хрипит он мне в шею. — Я твой ручной мальчик, Цыплёнок…можешь всё себе забирать, тачку, квартиру…всё…

Смеюсь, прихрюкнув, и бормочу, блаженно выдыхая:

— Дурак…

Я слишком хорошо знаю, что Егор Благов не ручной мальчик. И мне от этого страшно.



Потирая кулаком сонный глаз, жду, пока вскипит вода в маленькой кастрюльке.

Чтобы не тратить время загружаю капсулу в кофемашину и нажимаю на кнопку. Я знаю, как работает кофемашина. Я когда-то подрабатывала в кофейне. Я много где подрабатывала, мама не хотела воспитывать во мне инфантилизм.

Зеваю и потягиваюсь, хрустя позвонками. Мышцы тянет то тут, то там. Особенно там.

Если…он захочет заняться сексом после…четырёхмесячного перерыва, это будет болезненно…

Наверное…

Закрываю глаза и упрямо гоню все мысли, в которых присутствует эта отвратительная цифра «четыре». Это будет не скоро.

Ещё только июнь…

И мне есть о чём подумать прямо сейчас. В десять приезжает моя мама. Она уже звонила. Она хочет меня видеть.

Я, разумеется, не буду от неё прятаться.

Я не знаю, чего от неё ждать…

Егор поедет со мной. Он спокойный, как удав, а я очень волнуюсь. Я не знаю, как обстоят дела с его родителями, но с моей мамой иногда бывает трудно иметь дело, потому что существует всеобщее мнение, и существует её мнение. Я пыталась ему это объяснить, но он просто поржал.

Сейчас семь сорок утра.

Мой армеец ушёл на пробежку когда ещё петухи не пропели.

Он не сова. Я тоже.

Вздыхаю, встречая первые пузырьки.

Делаю ложкой воронку и осторожно запускаю в воду яйцо, разбив скорлупу о край кастрюльки. Наблюдаю за тем, как сворачивается белок, образуя идеальный овал.

Вкуснятина.

В коридоре звякнули о полку ключи.

Моё сердце радостно затрепыхалось, по затылку поползли мурашки. Каждый раз, когда он где-то рядом, меня так плющит. А теперь ещё и это чувство защищённости, которое возникает, стоит только проговорить в голове заветное слово из четырёх букв.

Егор. Обожаю его имя.

Кусаю губу, прислушиваясь.

Идёт.

Смотрю на дверной проём, поправляя свой хвост-пальмочку.

— Тебе своей одежды мало? — громогласно объявляет он с порога, шагая, как Годзилла.

Мне кажется, я вижу, как дрожит воздух под напором его энергии.

Сама я расплываюсь в лучезарной улыбке. Просто щёки трещат! И начинаю, как дура крутить на пальце свой хвост!

Тихонько вздыхаю, осматривая свою собственность!

Мммм…

Мокрый с головы до ног.

На нём шорты и майка без рукавов, на шее болтаются беспроводные наушники, на щеках золотистая щетина, в волосах бардак.

— А тебе что, жалко? — дую губы, кокетничая.

На мне его футболка, потому что мне нравится носить его футболки.

— Ты потом еду из моей тарелки таскать начнёшь? — спрашивает он, проходя мимо, и невзначай прижимается носом к моей макушке, делая быстрый вдох.

Жмурюсь от удовольствия и счастья.

Провожаю его тоскливым вечноголодным взглядом. Он идёт к холодильнику. Мокрая майка облепила все выпуклости на его спине. Крупные лопатки, его гигантский позвоночник, бугры мышц. Морщусь. Это отвратительно.

Егор ловит мою гримаску, выхватывая бутылку из холодильника, и выгибает брови.

— Не понял?.. — ухмыляется он, поднося горлышко к губам и делая огромные жадные глотки.

Голубые глаза неотрывно скользят по мне. По ногам, волосам, лицу.

— Тебе нужно в душ, — говорю ему, изображая брезгливость.

Рядом с ним я не могу грустить. Просто не могу. Из него жизнь бьёт фонтанами. Я такого никогда не видела.

Он необыкновенный…

Мой…

Пряча глаза, осторожно достаю из воды яйцо пашот и укладываю это совершенство на подготовленный сандвич с авокадо и семгой, наслаждаясь натюрмортом.

Идеально.

Делаю надрез, выпуская желток, и сдвигаю тарелку в его сторону, намекая на то, что он может приступать, а сама берусь за своё яйцо, пропев ему:

— Приятного аппетита…

Егор утирает губы и подбородок ладонью и возвращает полупустую бутылку в холодильник. Закрывает его и медленно подходит к столешнице, снимая с шеи наушники. Смотрит на свой завтрак, потом смотрит на меня, стирая пальцем пот со лба.

Я снова морщусь.

Он нахально лыбится, демонстрируя ровные белые зубы, и спрашивает, проводя ладонью по своей мокрой майке:

— Потрешь мне спинку?

Из меня вырываются хихиканья.

Эти ужасные звуки теперь со мной всегда.

— Эмм…нет… — машу головой, разбивая скорлупу и отправляя яйцо в кипящую воронку. — Я тебе вчера терла…

Вчера мы полчаса провалялись в соляной ванной…

Взвизгиваю, когда он резко берет меня в плен, зажав между столешницей и своей грудью и кладя на неё свои мокрые ладони.

— Фуууу! — ору, шарахаясь, чтобы не дай бог не коснуться его нигде. — Ааааааааа! Не надо!

— Да не ори ты! — ржет он над моей головой, оставив между нами пару нервирующих сантиметров. — Я ещё не сделал ничего.

Но собираешься!

— Только попробуй… — пищу, вжав голову в плечи и вцепившись в стол.

Его дыхание касается моего виска. Глубокий вдох.

Облизываю пересохшие губы.

— Лучше по хорошему соглашайся… — шепчет мой искуситель, опуская руку и проводя пальцами по моему бедру вверх, задирая футболку.

Одновременно с этим, он прижимаясь к моей спине своим телом!

— Егор! — визжу, выгибаясь.

— Егор! Егор! — пискляво передразнивает меня этот гад.

Я хохочу.

Он хрипло посмеивается.

— Ммм… — тяну, роняя голову на грудь и вставая на носочки, потому что его потная, блин, рука ныряет в мои трусики! Что за беспредел! Мои ягодицы касаются его паха.

Блиииииииииииин!

— Ладно… — бормочу, накрывая его руку своей. Мои бедра двигаются ему навстречу, а в животе поселяется тяжесть. — Я сама пойду…

Егор начинает дышать тяжелее, опаляя горячим дыханием мою шею.

— Топай тогда… — шепчет он.

Час спустя я готова его прибить!

— …ты сам купил мне эту одежду! — возмущаясь, топая ногами.

— А у тебя свои мозги есть? — наезжает он в ответ, развалившись на кровати и сбросив одну ногу на пол.

Стягиваю с себя очень тугой розовый топ и швыряю в него. Он ловит его, выбросив вверх руку.

— Шорты тоже снимай. Ты, блин, как Харви Квин.

— А ты как Синяя Борода! — рычу, хватая из пакета изумрудные тайтсы.

— Он своих жён мочил, — замечает Синяя Борода.

— Ну, и пофиг! — огрызаюсь я.

— Че ты вещи не разложила?

— А зачем? — бурчу, натягивая штаны. — Ты сказал, что отвезёшь меня на вокзал!

— Не сочиняй. — Злится он. — Я сказал «или отвезу».

— Ну, это же другое дело!

— Вообще-то, да.

— А по-моему нет.

— Одевайся, пока не придушил! — рычит он.

Откидываю с лица сырые после душа (в который не собиралась!) волосы, вытягивая на руках ещё один топ. Свободный, но короткий. Молочного цвета. Смотрю на него, выпятив протестно губы.

Его Величество одобрительно кивает, принимая вертикальное положение и вскакивая в прыжке, взмахнув своими ручищами.

Фыркаю.

Сам он одет в голубые джинсы и серую футболку. Моя мама если и не упадёт в обморок, то, по крайней мере, ей будет понятно, что он мужчина моей мечты.

Быстро вскрываю упаковку с белыми носочками и достаю из коробки белые новенькие кроссы.

Клааааааааассные!

Мне нравится эта одежда. Почему я раньше не носила ничего спортивного? Потому что я не спортивная, вот почему.

Егор ждёт меня возле двери, вертя на пальце ключи от машины.

Осматривает, откинув голову, и командует, мотнув в сторону двери:

— На выход.

Иду медленно и вальяжно.

— Ааай! — ору, получая громкий шлепок по заднице.

Он выходит следом, опустив на нос солнечные очки.

Ну, что это? Есть хоть что-нибудь, что ему не идёт?

На улице дичайшая жара. На контрасте с прохладной квартирой это обескураживает. Егор кладёт мне руку на плечо, разворачивая в нужном направлении. Его машина припаркована далеко. Шагаем молча. Моя попа, как ни странно, прекрасно дышит в этих штанах. Наверное, какой-то специальный состав.