Гэлен Фоули - Его дерзкий поцелуй

– Ты… ты убил его? – замирая от страха, пробормотал доктор Фарради.

– Нет. – Коннор вздохнул и сел на прежнее место. – Я собирался, но не сумел как следует прицелиться. Зато я проследил за ним. И очень рад, что проследил.

– Почему? Что ты имеешь в виду? И почему ты сказал, что он держит ее в отеле «Палтни»? Неужели этот негодяй обесчестил мою дочь?

– А как вы думаете? Она же любит только меня. И клянусь, он заплатит за все, что сделал! – выкрикнул Коннор и вытащил из кармана газету. – Здесь говорится, что они поженились. Она не могла добровольно пойти на это. Он ее заставил. Я знаю. И теперь он умрет.

– Коннор!

– Не беспокойтесь, отец. Я не сам его убью.

Доктор Фарради покачал головой. Мания целиком овладела его другом, повлияв на его разум. Или он всегда был ненормальным, только доктор, погруженный в собственные страдания, не замечал этого?

В любом случае разве нормальному человеку придет в голову отправиться в джунгли и жить там?

– Я не забыл, как рассердилась на меня Иден, когда я защитил ее от индейского воина, который хотел ее изнасиловать. Я не желаю, чтобы она снова сердилась на меня, если я убью лорда Джека. К счастью, я нашел другой способ.

– Какой?

Коннор улыбнулся:

– Не думаю, что стоит вам говорить. Очень уж вы заинтересовались.

Виктор, не отвечая Коннору, закатал рукава и присел перед своим медицинским чемоданчиком, чтобы обработать след укуса.

– Не хочешь рассказывать – не рассказывай. Мы ведь так мало друг друга знаем, всего лет тринадцать-четырнадцать – в общем, ерунда. Ты единственная любовь моей дочери, а я всего-навсего ее отец.

– Ладно, – согласился Коннор, польщенный тем, что его фантазии признают реальностью, и придвинулся к Виктору. – Я проследил за ним до конторы. Вон там его склад и контора. – Он ткнул в сторону иллюминатора. – Видите?

Виктор прищурился.

– У меня разбиты очки. Я не разберу, что там, – солгал он. – Но я тебе верю на слово.

– И я увидел, что у него на уме, – продолжал Коннор. – Наш лорд Джек затевает очень дурное дело.

– Что затевает? – встревоженно переспросил Виктор.

– Собирает армию для Боливара. В испанском посольстве наверняка этим заинтересуются. В природе все идет своим чередом, Виктор. Когда придет час, они расправятся с ним, а я останусь в стороне.

– А когда придет этот час?

– Очень скоро. Как только я придумаю, как добраться до Иден. Я знаю, она любит меня. Но… она запуталась, как раненая газель. Она будет сопротивляться. Я не могу этого допустить.

– Коннор, ты не можешь причинить вред нашей Иден.

– Конечно, нет. – Коннор сунул руку себе за пазуху и извлек оттуда коробку с образцами растений, которые они собирали в джунглях.

Сердце Виктора заколотилось от страха, когда сумасшедший поднял крышку и стал рассматривать коллекцию крошечных пузырьков с кураре.

– Вот, – удовлетворенно сообщил он сам себе.

Доктор Фарради побледнел, но старался не показать свой ужас.

– Послушай, Коннор. Эти настои смертельно ядовиты.

– Этот – нет. – Коннор вынул маленькую бамбуковую трубку. – Он очень слабый. Я его сам сделал. Он слабый, но очень быстродействующий. Для исследования я усыплял им маленьких птичек и мелких животных. Уколю ей пальчик, и она заснет. – Коннор говорил мечтательно, как лунатик. – А когда проснется, то вернется ко мне. Навсегда.

В день бала погода испортилась, но ничто не могло огорчить Джека, чье сердце было наполнено их с женой маленькой тайной. Он не удивился бы, если бы окружающие догадались.

Сегодня Джек шел, гордо расправив плечи, выпятив грудь и задрав подбородок. Он чувствовал себя победителем, при чем победителем влюбленным. С утра посылали за врачом, который с большой долей уверенности подтвердил деликатное положение Иден.

Он станет отцом. Столько раз он думал и говорил о том, что хочет иметь наследника, и теперь это сбудется. У них будет ребенок! Он и сам не знал, как страстно этого хочет, пока жена не сообщила ему новость. Осенью их будет уже трое! На свет появится его первенец! Джек чувствовал себя птицей, которую выпустили на волю.

Что касается его драгоценной леди Найт, то она хохотала, краснела, ворчала на него, что он ведет себя как наседка с самого мгновения, когда впервые услышал новость. Джеку приходилось напоминать себе, что эта девчонка способна с тридцати ярдов попасть мачете в глаз быку. Казалось, Иден принимает свою беременность с той же легкостью, с какой относилась ко всем сложностям своей жизни.

Сейчас Иден была взволнована перспективой своего первого настоящего бала. Правда, добраться туда оказалось непросто.

Бал должен был состояться в Ричмонде, в величественном особняке, вокруг которого раскинулось несколько акров очаровательного парка. К парадному входу тянулась бесконечная череда освещенных фонарями карет.

Дождь превратил подъездную аллею в сплошную реку грязи. Попоны на лошадях потемнели от влаги. Намокли парики грумов, и белая пудра мутными струйками стекала за воротники форейторов.

Сквозь густые потоки весеннего ливня огромные сияющие окна дома выглядели особенно приветливо.

Пока они медленно продвигались в карете, Джек показал Иден на большой стеклянный купол оранжереи с южной стороны дома и спросил, не желает ли она пристроить такой же в их дербиширском доме.

– Мы пойдем и взглянем на него, – пообещала Иден с сияющими глазами.

Джек все вздыхал и качал головой, посматривая на жену. Иден шлепала его веером по руке и быстро целовала в щеку. Наконец они оказались в доме.

Кругом сновали лакеи с зонтами. Прислуга занималась бесконечными шляпами, накидками, ротондами, плащами. Дамы обменивались взволнованными восклицаниями о погоде и спешили сменить ботиночки на бальные туфельки.

Иден и Джек обменялись слегка раздраженными взглядами. Они так долго ждали в карете, а тут еще одна очередь, на сей раз по грандиозной парадной лестнице к бальному залу. Наверху мажордом с помпой объявлял имя и титул каждой пары и провожал ее к хозяину с хозяйкой.

В прежние времена, думал Джек, он счел бы всю эту процедуру невыносимой, но сейчас, рука об руку со своей красавицей женой, у которой от восторга глаза сияли, как звезды, решил терпеть. Джека всегда немного нервировал момент, когда его имя выкрикивают на весь зал. Впрочем, он по сию пору не знал, что хуже – терпеть, когда все взгляды обращены на вошедшего, или страдать, если твое имя оставили совсем без внимания.

Сейчас Джек понимал, беспокоиться не о чем. На них оглядывались все без исключения, но даже костлявые физиономии величественных гранд-дам, которые десятилетиями правили в свете, смягчались при взгляде на утонченную красоту его молодой жены. Она так изящно приподнимала на дюйм подол платья, так грациозно шла вдоль прохода под руку с мужем!

И вот они в бальном зале. Джек нехотя признал, что весь этот блеск доставляет ему удовольствие. Сотни канделябров заливали пространство золотистым сиянием. Шум разговоров не заглушал очаровательного рондо Моцарта, мелодия которого то и дело перелетала от оркестра к фортепьяно и обратно.

Джек порадовался, что прислушался к советам Мартина и оделся так, как советовал камердинер. Иден засыпала мужа комплиментами, увидев его во фраке с белоснежным пластроном. Двубортный фрак сверкал золочеными пуговицами, а жилет представлял собой верх портновскою искусства. Крахмальный галстук был, по мнению Джека, великоват, раньше носили иначе, но Мартин заявил, что сейчас это «самый шик», и добавил массивную золотую галстучную заколку с крупным бриллиантом.

Джек взял с подноса проходившего мимо лакея два бокала с шампанским, но Иден отказалась от напитка и бросила голодный взгляд в сторону ниши за колоннами, где стояли сладости.

У фонтана с четырьмя серебряными дельфинами, пускающими струи шардоннэ, лакей предлагал гостям засахаренный имбирь, шоколадные шарики, цветные конфетки, повторяющие оттенки нарядов у дам – розовые, голубые, зеленые, белые, лавандовые, желтые.

В садах Англии много чудесных цветов, но нет ни одного краше его маленькой орхидеи.

Джеку показалось, что в ее стройной фигуре уже заметны признаки деликатного положения. Вчера, когда она была обнаженной, он, не зная о беременности, этого не замечал.

Конечно, Иден была самой хорошенькой женщиной в зале. Платье из переливчатого шелка играло оттенками бледно-зеленого и лавандового цветов в зависимости от того, с какой стороны падал на ткань отблеск свечей. Наряд Иден великолепно подчеркивал сливочный оттенок ее нежной кожи, а складки стекали с безупречной фигуры, как таинственный водопад где-нибудь в сердце джунглей.

Волосы цвета корицы были разделены на прямой пробор, короткие локоны обрамляли лицо с обеих сторон, тяжелый узел волос на затылке был украшен темно-красными бутонами роз. Джек не мог отвести от нее глаз. Красота жены трогала и волновала его, но и заставляла задуматься о будущем. Теперь, когда их первенец стал не просто далекой мечтой, Джек мучился очень противоречивыми чувствами.

Как можно отправляться в Южную Америку именно сейчас? Но может ли он отступить? Ведь он дал Боливару слово, и тысячи людей могут погибнуть, если он передумает.

А вдруг что-нибудь задержит его возвращение? Дурная погода? Нападение испанского флота? Тогда Джек опоздает к родам, а такие вещи не всегда проходят гладко.

Он нужен и самой Иден. Вчера ночью она призналась, что после отъезда из Ирландии старалась не любить его так сильно не только из-за ссоры, но и по причине предстоящей разлуки. Эти слова жены отозвались в душе Джека. Он вспомнил, каким был до того мгновения, когда она влетела в его судьбу на стебле какой-то дурацкой лианы. Джек мотался из одного порта в другой, никогда и никого не подпускал близко, намеренно сторонясь окружающих, чтобы защититься от потерь. На собственном опыте он знал, как тяжела такая жизнь, а теперь собирается обречь на это жену.