Барбара Картленд - Египетские ночи

Энн обменялась с ним еще парой фраз и вернулась к Ангусу Гендерсону. Лидию же услышанное заставило задуматься.

«Что бы это могло значить? – спрашивала она себя. – Что такого особенного в Джеральде Карлтоне?»

Гарольд Тейлор вел необычную жизнь, которая лишь усугубляла его замкнутость, если не сказать нелюдимость.

Но подобно тому, как красота некоторых женщин с годами становится интересней, чем в молодости, так и возраст майора Тейлора добавил ему мягкости и обаяния, каким он в юности не отличался.

Не исключено, что в ближайшие пять лет он будет командовать полком, в котором служит. И младшие по званию офицеры, и рядовые с радостью отнеслись бы к его повышению в чине, поскольку искренне в него верили, тем более что в последнее время резкий характер майора заметно смягчился, а сам он стал более сдержанным.

Женщины всегда играли в его жизни второстепенную роль, хотя многие из них были бы счастливы, прояви он к ним интерес. В Индии знакомые майора заключали пари, кто станет его первой избранницей, но все неизменно проигрывали.

Замкнутость Тейлора была обманчива, подобно рыцарским доспехам, скрывала истинную суть его натуры. Мало кому удавалось понять, что за внешней холодностью скрывается застенчивость школьника.

Сложившееся годами отношение майора к женщинам заставляло его искать идеал, ту, что сочетала бы в своем характере и материнскую доброту, которой он сам никогда не знал, и лелеемую в мужских мечтах нежность супруги.

Ночью, после того как Тейлор познакомился с Лидией, всю дорогу до Марселя он лежал в купе в спальном вагона, думая о ней и том доме, куда она направляется, и никак не мог уснуть.

Лидия также не сомкнула глаз. Дверь, соединявшая ее купе с купе Энн, была открыта, и ей было видно, что спутница спит под стук колес сном младенца.

– Я отлично сплю в поезде, – сообщила Энн, пока они раздевались.

– Тебе везет, – позавидовала Лидия.

– Наверное, благодаря чистой совести, – пошутила Энн и рассмеялась.

Лежа в постели и безуспешно пытаясь уснуть, Лидия задумалась о том, насколько чиста совесть ее юной спутницы.

Что Энн на самом деле думает о жизни, о самой себе, об авантюре, в которую втянула ее как свою компаньонку, о встрече с матерью, которую не видела с детства?

Ей снова вспомнился майор Тейлор и то, как он искренне удивился, узнав, что новые знакомые едут в гости в дом Джеральда Карлтона.

Спустя какое-то время ее все-таки сморил сон, но она ежечасно просыпалась. И всякий раз перед глазами вставало темное купе железнодорожного вагона, который, стуча колесами, то мчался с пугающей скоростью сквозь ночную тьму, то дергался при подъезде к очередной станции.

Наконец она забылась глубоким, тяжелым сном и пробудилась лишь на рассвете.

Через час они будут в Марселе. Энн уже проснулась и, отдернув занавеску и набросив на плечи теплый халат, сидя смотрела в вагонное окно.

«Какая она юная и свежая», – подумала Лидия, глядя на нее, и даже почувствовала к этой взбалмошной девчонке необъяснимую, трогательную нежность. Ей так хотелось надеяться, что на долю Энн никогда не выпадет таких страданий, которые изведала она.

Неожиданно Лидия поймала себя на мысли, что впервые за последние годы по-настоящему вырвалась на свободу.

Почувствовав на себе ее взгляд, Энн повернула голову и улыбнулась.

– Как спалось? – поинтересовалась она.

– Почти не сомкнула глаз, – призналась Лидия, – но это не удивительно. Большинство людей плохо спит в поезде.

– Тут жутко холодно, – заявила Энн. – И ни единого лучика солнца!

– В Каире солнца будет хоть отбавляй, – заверила ее Лидия.

– В Каире! – эхом повторила Энн. – Да, наверное. Знаешь, Лидия, мне всегда хотелось побывать в Египте. Мне почему-то кажется, что в предыдущей жизни я была египтянкой.

Лидия рассмеялась.

– Но ты же абсолютно на нее не похожа! – воскликнула она.

– Все равно, – упорствовала Энн. – Я чувствую духовную близость с этой страной и ее народом. Не могу объяснить, но вот увидишь, как только я окажусь там, у меня сразу возникнет чувство, что я уже когда-то ходила по этой древней земле.

– Ну, если оно возникнет, – продолжила Лидия, не переставая улыбаться, – ты наверняка будешь считать, что была фараоном или его супругой. Я еще ни разу никого не встречала, кто помнил бы себя в прошлой жизни уборщицей или крестьянином. Все, разумеется, были исключительно царями, царицами или владыками Земли!

– Какая ты ужасная зануда! – надула губки Энн. – Если я узнаю себя в одной из древних усыпальниц, тебе я этого не скажу!

– Если ты была рабыней, работавшей на строительстве пирамиды, у тебя точно не было усыпальницы, – парировала Лидия.

Энн не удостоила эту колкость ответом и принялась одеваться.

Когда они подъехали к Марселю, бледное солнце уже заливало город своим светом, однако дул резкий, пронизывающий ветер, и путешественницы от всей души порадовались, что захватили теплые вещи. У Энн была легкая шубка, и она, подняв высокий воротник, закуталась в нее так, что виднелись лишь кончик носа и глаза.

«Какая она все-таки хорошенькая!» – подумала Лидия, наверное, уже в тысячный раз с тех пор, как началось путешествие, когда ее подопечная вышла на перрон, чтобы сказать «доброе утро» майору Тейлору.

Тот учтиво ответил ей, и Лидии невольно подумалось, не станет ли майор очередной жертвой юной ветреницы. И тотчас она поймала себя на том, что ей хочется, чтобы этого не случилось.

«Он слишком хорошо воспитан, – подумала она, – и слишком серьезен». Он никогда не станет с ней флиртовать, чтобы после выбросить ее из головы, как поступает со своими поклонниками сама Энн.

И все же не похоже, что улыбка Энн останется без ответа.

Каково же было ее удивление, когда, сев наконец на пароход, она обнаружила, что майор Тейлор старается держаться поближе к ней самой. Он принес ей книги и газеты, укутал теплым пледом плечи, когда она устроилась на палубе в шезлонге, глядя, как постепенно уменьшается, тает вдали и исчезает из вида берег. Майор молча присел рядом, и Лидия поймала себя на том, что ей приятно общество этого спокойного и деликатного человека. Интересно, о чем он сейчас думает?

За три дня их морского путешествия Энн ухитрилась познакомиться с огромным количеством пассажиров самого разного возраста, как старых, так и молодых.

И хотя среди пассажиров особенно интересных личностей не оказалось, Энн свела знакомство с наиболее яркими из них, и Лидия готова была держать пари, что по крайней мере один – владелец чайной плантации – вернется к себе на Цейлон с разбитым сердцем.

В Порт-Саид пароход прибыл с опозданием.

Когда, попрощавшись с новыми знакомыми, Лидия с Энн сошли на берег и сели в поезд, отправлявшийся в Каир, время уже приближалось к полудню.

На каирский вокзал они прибыли в шесть вечера. Обе ожидали, что их встретит Джеральд Карлтон.

Когда состав, шипя паром, остановился наконец у перрона, Энн высунулась в окно в надежде угадать, кто же в толпе встречающих – отчим.

– Как ты думаешь, это он? – спросила она, указывая на высокого мужчину с усиками и выправкой профессионального военного.

Майор Тейлор посмотрел в указанном направлении.

– Нет, это не ваш отчим, мисс, – сказал он. – Это служащий британского посольства. Славный малый, и, вне всяких сомнений, вы через пару дней с ним познакомитесь. У него репутация одного из самых завзятых сердцеедов в Каире.

– А вот этот? – Энн указала на другого и снова ошиблась. Когда они вышли наконец на перрон, Лидия поняла: никто их не встречает. И никакая машина, чтобы доставить на место, тоже не ждет.

Майор Тейлор, по всей видимости, был удивлен не меньше их, однако ничего не сказал, лишь предложил найти такси.

Лидия ответила согласием. От столь прохладного приема она испытывала неловкость и даже впала в уныние. Как странно, однако: они с Энн преодолели такое огромное расстояние, а Джеральд Карлтон даже не удосужился приехать на вокзал, чтобы встретить!

Как бы то ни было, она спокойно выслушала жалобы Энн. Более того, попыталась найти оправдания для незнакомого ей человека, отчима ее спутницы, хотя, честно говоря, ее доводы даже ей самой показались фальшивыми.

И все же сердце у нее замирало при мысли, что она в Каире! С непривычки удивляло, что на улице с трамваями и автомобилями может вдруг появиться верблюд с поклажей, которого ведет за собой босоногий мальчишка в тюрбане.

Женщины с закрытыми чадрой лицами о чем-то оживленно беседовали, шагая по улице в кожаных туфлях без каблуков. Лидия и Энн с любопытством глазели из окон такси, указывая друг дружке на далекие минареты, на запряженные волами повозки, на смуглых мужчин в ярких восточных одеждах.

– Эта часть города слишком современна, – разочарованно произнесла Энн. – Можно подумать, что мы на окраине Лондона или в каком-нибудь провинциальном английском городке.

Майор Тейлор рассмеялся.

– Подождите немного, скоро вы увидите Муски, местный базар, – возразил он юной спутнице. – Вот там вас ждет настоящий экзотический Восток!

– Надеюсь… – начала Энн, но, не договорив, воскликнула: – Это же Нил! Смотрите, Нил!

Они ехали по современному широкому мосту, который вел из города в Джезиру. Внизу, между поросшими зеленью берегами, неторопливо катила воды великая река, водная гладь ярко сверкала на солнце.

– Вот мы и на месте! – сообщил майор Тейлор, когда такси свернуло к широким воротам и, проехав по небольшой дорожке, окаймленной кустами и цветущими деревьями, остановилось перед дверью большого белого особняка. На стоянке уже было припарковано несколько автомобилей. Путешественники позвонили в дверной звонок, и спустя несколько секунд им открыл слуга в белых одеждах.

– До свидания! – попрощался майор Тейлор и протянул для рукопожатия руку.

– Но вы должны зайти вместе с нами! – запротестовала Энн.