Если бы кто-то увидел, как я стучу кулаками по стенам лифта и кричу, он, без сомнений, счел бы меня сумасшедшим. Сомнений не возникло бы еще и потому, что я забыл нажать кнопку первого этажа и уехал в подвал. Когда двери открылись, я обнаружил перед собой Джерома с корзиной для белья. На нем была футболка пурпурного цвета.

Хотя моя ярость не была направлена против него, Джером, судя по всему, этого не понял. Он схватил меня за грудки, пытаясь предотвратить нападение. Я среагировал рефлекторно, поймав его руку и вывернув ее. Он ударился об дверь лифта и вновь бросился на меня, на этот раз попытавшись нанести прямой в челюсть. Теперь я уже действовал не под влиянием эмоций, а по правилам боевых искусств. Увернувшись, я лишил Джерома возможности снова напасть. Он явно это осознал и ждал удара с моей стороны. Я не видел подобной необходимости, и отпустил его. Бросив корзину, он побежал вверх по лестнице. Мне требовалось покинуть замкнутое пространство, и я последовал за ним. Мы выскочили на улицу.

Сначала я бежал бесцельно, просто вслед за Джеромом, который все время оглядывался. Потом он нырнул в какой-то переулок, и в голове у меня прояснилось. Я повернул на север и двинулся в направлении Квинса.

Раньше мне не случалось добираться до квартиры Дейва и Сони пешком. К счастью, плутать мне не пришлось благодаря четкой системе нумерации улиц, которую, по-моему, надо в обязательном порядке ввести во всех городах. Минут двадцать пять я бежал в быстром темпе и, когда добрался до места и нажал кнопку домофона, уже весь взмок.

Ярость, которую я испытывал во время стычки с Джеромом, прошла, уступив место облегчению оттого, что я его не ударил. Эмоции захватили меня на какое-то время, но навыки боевых искусств не позволили им перехлестнуть через край. Это радовало, но на смену облегчению пришло ощущение полной безнадежности. Как я объясню свое поведение Рози? Я никогда не рассказывал ей о том, что у меня проблема с самоконтролем, и не делал этого по двум причинам.

1. Поскольку этого давно не повторялось, а уровень счастья в моей жизни значительно повысился, я думал, что, возможно, проблема осталась в прошлом.

2. Рози могла меня отвергнуть.

В нынешних обстоятельствах разрыв со мной выглядел как разумный шаг. У Рози были основания считать меня опасным и склонным к насилию человеком. А она ждет ребенка. От опасного и склонного к насилию человека. Это стало бы для нее ужасным открытием.

– Да? – раздался голос Сони из домофона.

– Это Дон.

– Дон? С тобой все в порядке?

Очевидно, по голосу и по отсутствию моего фирменного «Приветствую…» Соня догадалась, что что-то случилось.

– Нет, не в порядке. Произошла катастрофа. Сразу несколько катастроф.

Квартира Дейва и Сони больше нашей, и она уже была забита всякими детскими вещами. Меня внезапно поразила мысль о том, что местоимение «наша» в сочетании с существительным «квартира», возможно, более неприменимо.

Я осознавал, что нахожусь в состоянии чрезвычайного возбуждения. Дейв пошел за пивом, а Соня уговорила меня сесть, хотя я лучше себя чувствовал, когда ходил по комнате.

– Что случилось? – спросила Соня. Вопрос напрашивался, но сформулировать ответ я был неспособен. – С Рози все в порядке?

Только потом я оценил, насколько правильно она выбрала вопрос. Он позволил мне не только найти исходную точку происходящего, но и увидеть перспективу. С Рози было все в порядке, по крайней мере физически. Я почувствовал себя спокойнее. Разум стал брать верх над эмоциями, хаос отступал.

– Проблема не в Рози. Проблема во мне.

– Так что случилось? – вновь спросила Соня.

– У меня был срыв. Я потерял контроль над эмоциями.

– Вышел из себя?

– Откуда?

– В Австралии так не говорят? Ты не справился с эмоциями?

– Совершенно верно. Дело в том, что у меня есть некоторые проблемы с психикой. Рози я о них никогда не рассказывал.

И никому никогда не рассказывал. Я не признавал, что страдаю каким-либо психическим расстройством, если не считать депрессии, которая случилась, когда мне было двадцать с небольшим. Но я полагал, что она стала прямым следствием моей асоциальности. Я думал, что просто устроен иначе – в море человеческих отношений я был островом. Моя внутренняя логика была намного сильнее моей способности выстраивать связи с другими людьми. Не будь таких, как я, человечество жило бы без пенициллина и компьютеров. Но двадцать лет назад психиатры были готовы признать меня своим пациентом. Я всегда считал, что они ошибаются, тем более что иных диагнозов, кроме депрессии, мне не ставили, но проблема потери самоконтроля являлась слабым местом в моих доводах. Это была реакция на иррациональность, но она сама по себе была иррациональна.

Вернулся Дейв с двумя бокалами пива, один протянул мне, другой торопливо ополовинил сам. Из-за избыточного веса пиво Дейву было запрещено, кроме как на наших посиделках. Возможно, сложившиеся обстоятельства служили ему оправданием. Несмотря на то что в комнате работал кондиционер, я по-прежнему потел, и пиво помогло мне немного остыть. Соня и Дейв все-таки отличные друзья.

Дейв из соседней комнаты слышал мой рассказ о проблемах с психикой.

– Мне ты тоже ничего не рассказывал. Прости, а как называется эта твоя…

Соня прервала его:

– Прости, Дон, мы на минутку. Мне надо переговорить с Дейвом наедине.

Они вышли на кухню. Я понимал: это уловка для того, чтобы обсудить услышанное от меня в мое отсутствие. К счастью, я не из обидчивых. Дейв и Соня это знают.

Дейв вернулся один. С полным бокалом.

– Как часто это с тобой случается? Ну, потеря самоконтроля…

– Впервые с тех пор, как мы с Рози вместе.

– Ты ее ударил?

– Нет.

Я хотел сказать «конечно нет», но о чем можно судить наверняка, когда чувства берут верх над разумом? У меня был план действий на случай чрезвычайных обстоятельств, и он сработал. Больше мне гордиться было нечем.

– Толкнул? Вообще как-то задел?

– Нет, никакого насилия. Физический контакт отсутствовал.

– Дон, тут я бы должен сказать что-то вроде «Не морочь мне голову, старик», но я так не умею, ты же знаешь. Ты мой друг – поэтому просто скажи мне правду.

– Ты тоже мой друг и, следовательно, знаешь, что я не умею обманывать.

Дейв рассмеялся.

– Верно. Но, если хочешь меня убедить, смотри мне в глаза.

Я уставился на Дейва. Радужная оболочка его глаз была голубая. На удивление светло-голубая. Раньше я этого не замечал, скорее всего, из-за того, что не смотрел ему в глаза.

– Насилия не было. Возможно, я напугал соседа.

– Черт, репутация психа тебе ни к чему…

Дейв и Соня подумали, что я мог напасть на Рози, и это меня расстроило. Но я утешал себя тем, что все могло быть и хуже и они прежде всего заботились о ней.

Соня, разговаривавшая по телефону у кабинета Дейва, начала делать нам знаки свободной рукой. Она показала Дейву большой палец и даже подпрыгнула на месте от возбуждения, как ребенок.

– Боже! – закричала Соня. – Рози беременна!

У меня возникло такое ощущение, будто в комнату набилось человек двадцать. Дейв чокнулся со мной, расплескав пиво, и даже приобнял меня за плечи. Я напрягся, и Дейв торопливо убрал руку, но следом Соня сделала то же самое, а Дейв принялся хлопать меня по спине. Я чувствовал себя, как в метро в час пик. Для них моя проблема была поводом для праздника. Соня протянула мне телефон.

– Это Рози.

– Дон, с тобой все в порядке?

Рози спросила про меня. Она волновалась обо мне!

– Конечно. Это состояние было временным явлением.

– Дон, прости меня. Я не должна была так вываливать на тебя эту новость. Ты вернешься домой? Мне правда очень нужно с тобой поговорить. Но, Дон, я не хочу, чтобы это состояние было временным.

Рози, вероятно, подумала, что я имею в виду ее состояние, то есть беременность, но ее слова стали для меня источником важной информации. По пути домой – Дейв предложил подвезти меня на своем микроавтобусе – я пришел к выводу, что Рози уже решила: беременность представляет собой не проблему, а долгосрочное обстоятельство. И происшествие с апельсиновым соком подтверждало эту догадку. Она не хотела подвергать риску оплодотворенную яйцеклетку. Мне предстояло обработать огромный объем данных, и мой мозг уже начал функционировать нормально, по крайней мере в привычном режиме. Вероятно, потеря самоконтроля – это своеобразная психологическая перезагрузка, вызванная чрезмерным напряжением.

Несмотря на то что я постепенно набирался опыта в освоении социальных навыков, дальнейшее застало меня врасплох.

– Дон, – сказал Дейв, – я хотел попросить тебя об одолжении, но, наверное, сейчас не лучший момент…

«Ты совершенно прав», – подумал я, но, вслушавшись, что и каким тоном говорит Дейв, понял, что поторопился с выводами. Дейв собирался так или иначе попросить меня об услуге – он просто хотел, чтобы я избавил его от чувства вины за то, что он ждет от меня помощи, когда у меня полно других забот.

– Без проблем, Дейв.

Он заулыбался. Мне стало приятно. В десять лет я научился ловить мяч, затратив на это намного больше времени, чем мои одноклассники. Чувство, которое я испытывал сейчас, оттачивая социальные навыки, было похоже на удовлетворение, которое в детстве я испытывал всякий раз, когда мне удавалось то, что для других было обычным делом.

– Да тут ерунда, – начал рассказывать Дейв. – Я закончил пивной погреб для одного англичанина, который живет в Челси.

– Пивной погреб?

– Да, как винный, только для пива.

– Похоже, ничего необычного. Холодильное оборудование и там и там должно быть одинаковым.

– Подожди, сам все увидишь. Проект оказался довольно дорогим.

– Думаешь, он будет спорить из-за цены?

– Это странный проект, и парень странный. Мне кажется, англичане и австралийцы должны друг друга понимать. Просто мне нужна небольшая моральная поддержка. Чтобы он не вытирал об меня ноги.