– Заходите. – Он услышал голос Дельфины, потом стук придвигаемых к кровати стульев.

– Стивен… – Николас пожал ему руку. И задержал в своей на секунду дольше, чем было необходимо.

Жалеет. Стивен так понял этот жест. Его лицо вспыхнуло. Он был рад, что не может видеть выражение глаз Николаса.

– Айвз… – поздоровался полковник Фэрли, даже не подумав подать ему руку.

Стивен принужденно улыбнулся.

– Уверен, вы в гораздо лучшем состоянии, чем я. Мы победили? Наполеон наконец разгромлен?

– Да, мы победили. Все закончилось, и на этот раз навсегда, – ответил полковник Фэрли.

– Значит, не все потери бессмысленны, – беззаботно заявил Стивен, предположив, что мрачный тон полковника связан с его плачевным видом. Ему опять стала интересна собственная внешность. Его никогда не волновало, хорош он собой или нет. Он и так знал, что хорош. Вернее, догадывался. Если сейчас он покрыт шрамами и изувечен, лучше не показываться перед людьми, вызывая у них жалость. – А как Мэг? – обратился он к Николасу.

– Оставим любезности, Темберлей, давайте к делу, – заговорил своим особым командным голосом полковник Фэрли. – Дельфина, отправляйся вниз и подожди там с Элли. Это не для твоих ушей, – приказал он свояченице.

Она подчинилась беспрекословно, как это делал любой солдат полковника: вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь.

Стивен моментально собрался и мысленно вытянулся по стойке «смирно», не в силах сделать этого физически.

– Мы получили рапорт, – начал Николас. – Я сомневаюсь, что в нем есть хоть частица правды, но нам нужно все проверить.

– Вы знаете сержанта по имени Холлет? – спросил полковник Фэрли.

– Нет. Он из нашего полка? – уточнил Стивен.

– Да. Но он, судя по всему, знает вас, – заметил полковник. – По крайней мере, в лицо. Во время сражения он был ранен в руку. Пока его перевязывали, он выдвинул обвинение. Хирург, который вытащил из него пулю, настаивает, что Холлет подписал его собственноручно. Его заявление передали мне вчера.

– И оно каким-то образом касается меня? – спросил Стивен.

– Сержант Холлет обвиняет тебя в трусости на поле боя, – хрипло произнес Николас. – Он утверждает, что видел, как ты развернулся и покинул ряды атакующих, забыв о долге и предоставив своих людей самим себе. Когда он попытался остановить тебя, ты выстрелил и ранил его.

Эти слова потрясли Стивена.

– Ты же, конечно, не веришь в это?

– Конечно, нет, – ответил Николас, однако Стивен уловил что-то странное в его голосе.

У него все сжалось внутри.

– Ты искренне веришь в то, что я мог сбежать с поля боя, Ник? Сколько раз мы бились с тобой бок о бок? Сколько раз я прикрывал твои тылы, а ты прикрывал мои?

– Меня не было в последнем бою, – уклонился от ответа Николас.

– Но ты веришь совершенно незнакомому человеку, сержанту, которого я знать не знаю?

Полковник Фэрли откашлялся.

– Мы должны расследовать обвинение. Вообще-то Темберлей предпринял кое-какие усилия после того, как пришло это письмо.

– Значит, вы уже знаете, что это ошибка. – Приложив руку к перевязанной груди, Стивен попытался сесть, чтобы быть лицом к лицу со своими обвинителями, но боль отбросила его на подушки.

– Есть кое-что еще, – добавил полковник Фэрли.

– И что именно? – осведомился Стивен.

– Дополнительные обвинения. В воровстве. На вашей квартире обнаружили личные вещи ваших однополчан, о которых они сообщили как об утерянных. – Полковник не церемонился.

– В воровстве? – задохнулся Стивен. Накатила тошнота. Он услышал хруст бумаги.

– Там были часы, принадлежавшие лейтенанту Гринфилду, и кошелек с инициалами капитана Джеймисона, пустой, а также миниатюра, изображавшая леди с золотистыми локонами. Ее опознали как даму сердца лейтенанта Мура. Найдено еще кольцо, принадлежавшее ему же, которое украшал рубин, когда лорд Мур в последний раз видел его. Сейчас камень отсутствует.

Стивен был настолько ошеломлен, что забыл о боли.

– Эти люди… мои однополчане. Вы думаете, что я крал у них?

– Я повидался с ними, Стивен. Мур был тяжело ранен. Он узнал портрет и свое кольцо перед смертью, – произнес Николас. – Другие дополнили список пропавших вещей за последние несколько недель, хотя ни одну из них в твоей квартире и не нашли. Кое-кто предположил, что либо ты, либо твой сообщник, если таковой есть, мог уже продать их.

Николас был его старым другом, они воевали вместе, а теперь он говорил так, словно верил в вину Стивена. Они пили вместе, устраивали скачки, фехтовали… но теперь в голосе Николаса не чувствовалось даже намека на теплоту.

– Ты веришь, что это правда? – снова спросил Стивен.

В ответ Николас промолчал. Тьма стала удушающей.

– Расследование выявило и другие факты. Не то чтобы обвиняющие вас, но вполне допустимые, потому что они говорят о вашем характере, – опять вступил в разговор полковник. – Майор Гарри Кэпдейл рассказал, например, вот что. Он давний друг лорда Чарлза Стюарта – брата лорда Каслри. Служил в Вене, как раз когда вы там находились. Вы его помните?

– Конечно, – сказал Стивен.

Стюарт отвечал за безопасность британской делегации, хотя большую часть времени беспробудно пил и создавал кучу проблем. Кэпдейл был его любимым собутыльником и участником дебошей. Стюарт домогался Джулии Лейтон, а когда получил от ворот поворот, начал строить козни Стивену, потому что он взял ее в компаньонки к своей сестре.

– Кэпдейл поведал, что вы имели отношение к краже кое-каких драгоценностей, принадлежавших леди Каслри. Кроме того, вы постоянно манкировали своими обязанностями, водились в Вене с дамами, не отличавшимися высокой моралью, с ворами и разбойниками. Как только здесь, в Брюсселе, возникли слухи о ваших предполагаемых преступлениях, Кэпдейл начал рассказывать подобные истории всем, кто был согласен его выслушать, – продолжил полковник Фэрли. – На свет выплыло и другое. Ваши однополчане описывают вас как человека неразговорчивого, необщительного и себе на уме.

Стивен мысленно помянул Стюарта и Кэпдейла недобрым словом. Да, он испытывал неприязнь к Стюарту, да, помог расстроить заговор французов, готовившихся дискредитировать англичан. Да, это включало в себя кражу документов. Правдой было и то, что он платил Джулии Лейтон, но только потому, что собственный отец лишил ее содержания. И это случилось после того, как репутация юной леди была уничтожена из-за ее общения с Томасом Мерритом, известным в определенных кругах вором драгоценностей. Но оба они – и Джулия, и Томас – решали весьма щекотливую проблему в интересах королевской власти, в чем им содействовал Стивен. Это была секретная миссия, почетная миссия, и, даже если Стюарту были известны какие-то отдельные детали операции, всей правды он не знал. Операция до сих пор оставалась секретной. Поэтому Стивен не мог говорить о ней открыто, даже сейчас.

– Состоится трибунал по этому поводу? – Он стиснул зубы.

– Вы ничего не намерены отрицать? – спросил полковник Фэрли. – Даже факта воровства?

– Разумеется, я отрицаю все!

– Вы сможете обеспечить себе защиту против обвинения? – не отступал Фэрли.

– Конечно, смогу. Где сейчас сержант Холлет? Одного взгляда на меня ему будет достаточно, чтобы признать свою ошибку.

– Я продолжаю разыскивать его. Госпитали полны, много народу размещено по частным домам, – пояснил Николас. – Некоторых переправили в Антверпен. Я отправил людей организовать поиски там. Может, ты терял какие-то личные вещи. Это, возможно, помогло бы тебе.

Стивен нахмурился.

– Я не проверял, да теперь и не смогу. Часы при мне. Среди моих вещей есть еще портрет Доротеи, а так ничего особо ценного.

Николас что-то положил ему в руку.

– Это твои часы, их нашли в твоем мундире вместе с кошельком, полным монет.

Стивен сжал руку. Металл мгновенно нагрелся.

– Их не украли мародеры?

– Элинор нашла их в нагрудном кармане, когда ты прибыл сюда.

– А что еще там лежало? – поинтересовался Стивен.

– Ничего, – сказал Николас. – Там было что-то еще?

Расписка и цветок. Но не мог же он описывать полковнику Фэрли, как Дельфина поцеловала его перед сражением и подарила маргаритку на счастье. Они могли просто выпасть из кармана и затеряться на поле, предположил Стивен.

– Я не трус и не вор, – не стал вдаваться в объяснения Стивен и понял, как неубедительно это звучит. У него не было доказательств. Он лежал беспомощным, пока его имя, репутацию и честь рвали на части. – Мне дадут время до трибунала, чтобы залечить раны и найти доказательства моей невиновности? Уверен, что кто-то видел меня на поле боя. Уверен, когда найдется сержант Холлет, он поймет, что с кем-то меня спутал. – Он снова попытался приподняться, преодолевая боль и подчиняя своей воле разбитое тело.

Николас удержал его и уложил на подушки.

– Мы подадим прошение об отсрочке трибунала, – пообещал он. – От последствий сражения сейчас страдают все офицеры.

– Я смогу дать вам несколько недель… возможно, немного больше, – добавил Фэрли. – Советую вам воспользоваться этим временем с умом, если сможете, Айвз. У вас всегда была кристально чистая репутация, и мне совсем не хотелось бы, чтобы вы потеряли офицерский патент в результате ошибки.

Стивен услышал, как он вышел из комнаты, и тихо позвал:

– Ник?

– Я здесь.

– Ты мне веришь?

Николас долго молчал. Стивен представил, как друг взглядом ощупывает его лицо, пытаясь обнаружить следы вины. Он постарался придать лицу бесстрастное выражение. Наконец Николас вздохнул, поерзав на стуле.

– Это какой-то абсурд. Ты самый благородный человек из тех, кого я знаю, но все складывается не в твою пользу.