Лесия Корнуолл - Ее заветное желание

Сдвинув брови, Стивен задумался. Мародеры забрали бы его часы в первую очередь, затем срезали бы пуговицы и галуны, а уж потом стянули бы сапоги. Возможно, их спугнули.

Он закрыл глаза. И мысленно увидел лицо этого негодяя, Питера Родейла, тогда, в ночь перед сражением. Но даже Питер Родейл не смог бы опуститься до того, чтобы обобрать раненого однополчанина на поле боя. Или все-таки смог? Расписка стоила нескольких тысяч фунтов. Стивен тогда еще пригрозил ему… Память возвращалась с трудом. Он потер глаза. Место расписки – в его кармане. Это он помнил совершенно точно.

Стивен снова посмотрел на проклятый китель. Он должен был умереть, но выжил, и если бы не ранение, то отправился бы к Фэрли, чтобы доложить…

– Нет! – прошептал Стивен в ужасе. – Даже Родейл не посмел бы…

Он уронил китель, потому что вспомнил все. Они стояли в квартире Гринфилда, Родейл держал в руках фляжку. Стивен похолодел. Ему предъявили обвинение, то самое, которое он собирался бросить в лицо Родейлу, – в воровстве. Это просто совпадение или память его подводит? Стивен знал одно: он никогда и ничего не воровал. Но Родейл… Майор выругался. Он смог бы доказать свою невиновность, если бы не обвинения в воровстве и нарушении воинского долга. Получалось так, что для него трусость – лишь одно из преступлений в целой цепочке. Неужели Родейл оказался настолько умен? Если да, то он станет свидетелем того, как Стивен лишится всего. Сердце гулко забилось. Он вскочил, закинул китель в сундук, захлопнул крышку. Он должен все рассказать Николасу. Объяснить ему. Стивен закрыл глаза. Что тут объяснять? Расписка отсутствует. Однополчане поверили в то, что он вор и трус. У них есть свидетельства, подписанное заявление, и они не сомневаются в их истинности. Оставалось только вынести ему приговор.

Дельфина собралась этим же вечером написать письмо матери с отказом участвовать в домашнем приеме. Она не может разгуливать среди гостей, флиртовать, чего ждал от нее отец. Она не в силах очаровывать поклонников, созванных матерью, мужчин, которые рассчитывают выиграть, как приз, огромное приданое, обещанное графом, и скачок в политической карьере. Эйнзли, ее отец, по слухам, мог в один прекрасный день стать премьер-министром.

Но самое главное – не важно, насколько обходителен, мил и хорош собой виконт Дерлинг, – она не собирается ни встречаться с ним, ни тем более отдавать свою руку. Ее сердце занято.

Ей нужен Стивен.

Родителей ждет потрясение от ее решения, они будут негодовать на это неожиданное проявление упрямства, на стремление к независимости. Они придут в ужас от того, что она влюбилась в слепого да еще обвиняемого в тяжелых преступлениях.

Значит, лучше начать с какого-нибудь маленького шажка: например, отказаться присутствовать на приеме. Как только одно потрясение уляжется, она постепенно приготовит их к признанию, что влюблена, а уж потом, набравшись храбрости, упомянет Стивена в присутствии отца. Мать согласится с тем, что ее дочь сама сделала выбор и не отступится от него.

В ее плане имелись изъяны. Умоляй – не умоляй, Эйнзли никогда не согласится принять Стивена, если его объявят трусом. Лучше какой-нибудь виг, но не трус! Стивен – кандидатура, неприемлемая для лорда, который метит на высший политические пост. Такой зять разрушит все его надежды. Как любящий отец, Эйнзли всеми силами будет противостоять этому браку. Дельфина же будет настаивать на своем. Ей придется как-то объяснить родителям, что она не обретет счастья ни с кем, кроме Стивена. Она до конца жизни готова жить с ним в хижине.

Конечно, Стивен не сделал ей предложение. Пока не сделал! И Дельфина понимала почему. Он предпочитает встретить удар судьбы в одиночестве. Это было благородство, а не трусость. Из-за этого Дельфина любила его еще сильнее. Он никогда не обманет ее, не подаст призрачной надежды. Она взялась за перо.

«Дорогая мамочка!»

Дельфина покусала кончик пера и прикинула, что написать дальше, как сформулировать то, что наверняка разобьет матери сердце. Ее – леди Дельфину Сент-Джеймс – знали как девушку остроумную, способную в любой ситуации найти нужные слова. Сейчас она не знала, как выразить простую мысль: «Я всем сердцем люблю Стивена Айвза».

По крайней мере это правда, но как изложить ее мягко и дипломатично? Вот Стивен знал бы, что написать, он ведь дипломат. Она посмотрела в окно. Пейзаж изменился, лето заканчивалось, стояли последние длинные теплые дни.

В дверь постучали, вошла горничная.

– Меня прислал лорд Стивен, чтобы узнать, пойдете ли вы с ним на прогулку в парк, миледи. Сказать, что вы заняты – пишете письмо?

Заволновавшись, Дельфина отбросила перо.

– Нет, я сейчас сойду вниз.

Она оглядела себя в зеркало, пощипала щеки и поправила платье. Потом подумала, не стоит ли переодеться. Впрочем, это было совсем не важно. Он ведь не мог видеть ее. Натяни она на себя мешок, ему было бы все равно. Нашла шаль, мягкую на ощупь, перекинула через руку, а потом еще раз надушилась за ушами. Письмо матери было забыто, и она заторопилась вниз по лестнице.

Выходя из дома, она взяла Стивена за руку. От его близости сердце наполнилось радостью. Николас не одобрил бы ее поступка, но теперь ей было все равно, что подумает он или кто-то другой. Она любит Стивена и собиралась ему в этом признаться. Дельфина задыхалась, голова кружилась.

Стивен шел рядом: глаза устремлены вперед, лицо задумчивое. О чем он размышлял?

Она любит его! Дельфина уже открыла рот, чтобы сказать ему об этом.

– Какой чудесный день! – вырвалось у нее вместо признания.

– Да, – холодно согласился он, и Дельфина нервно сглотнула.

– Осень на пороге. Поля зазолотились, можно начинать жатву. В садах яблони гнутся от яблок, работники ставят подпорки под ветки. Сливы тоже созрели, стали темно-фиолетовыми и покрылись дымчатым налетом. – Ей самой показалось, что она, не умолкая, несет какую-то ерунду.

Дельфина заслонилась рукой от солнца.

– На горизонте видна гряда темных облаков. Боюсь, к вечеру пойдет дождь.

Он прикрыл глаза.

– Да, я чувствую это по запаху.

– А как пахнет дождь? – Дельфина ощупывала его лицо взглядом, чтобы запомнить, как солнечный свет падает на его брови, золотит волосы. Стивен склонил голову набок, как делал всегда, когда задумывался. Ей захотелось провести кончиком пальца вдоль морщинки, залегшей между бровями, поцеловать его, но она не решилась.

– У воздуха сухой и жирный запах, как у бумаги. И еще он слегка отдает сладостью и тоской.

Зажмурившись, она втянула воздух.

– Да, я тоже чувствую этот запах. Он тяжелый и давит на меня.

– Ты меня передразниваешь? – резко поинтересовался Стивен.

– Совсем нет. Я научилась пользоваться всеми моими чувствами, с тех пор как… – Дельфина оборвала себя на полуслове.

Он остановился, повернулся к ней и погладил ее по щеке.

– С каких пор?

– С тех пор как я приехала сюда с тобой.

– Что ты испытываешь, когда я дотрагиваюсь до тебя? – Он гладил ее по щеке.

– Трепет. – Дельфина закрыла глаза.

Взяв ее за подбородок, Стивен наклонился и поцеловал ее.

– А когда я целую тебя?

– О! – Она задохнулась. Разве можно описать это словами?

Они стояли в тени розовой беседки, тяжелые цветы склонялись над ними. Никто не мог увидеть их. Поднявшись на цыпочки, она обхватила его шею руками и притянула к себе.

– У твоих губ вкус меда, – прошептал он, целуя ее. – А пахнет от тебя полевыми цветами.

Все, она пропала! Крепко зажмурилась, всем телом прильнула к нему. Приоткрыла губы навстречу ему, чтобы он поласкал их языком. Потом запустила руки в его шелковистые волосы, провела пальцем по щеке, по мягкому изгибу ресниц. И не могла, не хотела останавливаться. Две недели – это четырнадцать дней! – она не была с ним. Долго! Очень долго! Слишком долго! Дельфина почувствовала, насколько Стивен возбужден, когда он прижался к ней. Опустила руку вниз и погладила его. Услышала, как он затаил дыхание, потом коротко простонал. В этом звуке было столько желания, что она невольно задрожала. Она знала, какой он в темноте – когда закрывала глаза. И на свету – воспринимала его всеми своими чувствами. Она любила его, пылала страстью. Дельфина снова погладила его возбужденную плоть, но на этот раз Стивен перехватил ее руку, останавливая.

– Сегодня ночью? – с готовностью спросила она.

Нахмурившись, Стивен отодвинулся.

– Считаешь, это хорошая мысль? Ты же скоро уезжаешь в Ниланд, ведь так? Это такой способ сказать мне «прощай»?

– Я… – Она уже было призналась ему, что никуда не поедет, что хочет остаться с ним, но Стивен прервал ее.

– Скажи, ты собираешься замуж за Дерлинга? – резко спросил он. – Это же просто идеал.

Дельфина скрестила на груди руки.

– Не знаю, я еще не знакома с ним. Почему ты?.. – Она шагнула к нему, но его суровый вид остановил ее.

– Но ты относишься к его кандидатуре более серьезно, чем к другим, разве не так? Он ведь само совершенство, или я не прав? Твои родители и брат, судя по всему, именно так к нему относятся.

– Он один из нескольких претендентов. – Дельфина постаралась произнести это легкомысленным тоном и потянулась, чтобы коснуться его щеки. – У меня их были дюжины.

Стивен перехватил ее руку и удержал в своей.

– Почему ты отказала им? Почему не вышла замуж еще до окончания одного из твоих сезонов? – Она попыталась выдернуть руку, но он держал крепко. – Почему? Я хочу получить прямой ответ. – Его лицо стало напряженным и злым.

– Я… не могла. После того… – К горлу вдруг подступил комок.