Карен Хокинс - Ее властелин и повелитель

– Милорд?

Тристан поморгал:

– Извините, Ривс. Вы что-то сказали?

– Да, милорд. И не один раз.

– Прошу прощения. Я задумался... о корабле. О корабле с великолепным топселем.

– Я так и понял, милорд, – сказал Ривс и, взяв щеточку, почистил плечи Тристана. – Только я не знал, что ваш корабль назывался «Пруденс».

– О чем это вы?

– Только о том, что вы бормотали это имя. Пока я разглаживал рукава.

– Вот как?

Ривс положил на поднос щетку в серебряной оправе.

– Странное, однако, совпадение: и корабль, и соседка носят одно имя – Пруденс. Наверное, легко запутаться.

Тристан посмотрел в глаза Ривсу:

– Мы закончили одеваться?

– Да, милорд. Позвольте заметить, что вы выглядите великолепно.

– Спасибо, Ривс. – Тристан повернулся, чтобы уйти, но остановился, вспомнив кое о чем. – Чуть не забыл спросить, есть ли вести от Данстеда?

Последовала пауза – небольшая, но многозначительная.

– Пока нет, – сказал Ривс.

– Гм-м... – Тристан пристально посмотрел на дворецкого. – Однажды на прошлой неделе сюда приезжал какой-то незнакомец. Дело было поздно ночью. Вы его встретили и разговаривали с ним. Мне это известно, потому что Тоггл в это время выходил по нужде и подслушал ваш разговор. Вы получили записку от Данстеда.

Ривс слегка нахмурился.

– Мистер Тоггл большой умелец появляться там, где ему совершенно нечего делать.

– Есть у него такой талант. Ну, что скажете?

Ривс молчал.

– Понятно. Второе странное происшествие случилось три ночи назад. Вы уехали сразу же после ужина и отсутствовали в течение двух часов.

– Да, милорд, я это сделал. – Дворецкий встретился взглядом с Тристаном и вздохнул. – Я не хотел ничего говорить, пока этот вопрос не прояснится окончательно, но... возможно, так будет даже лучше. Милорд, Данстеду действительно удалось обнаружить местонахождение мистера Кристиана.

Сердце Тристана испуганно пропустило удар. Ривс поднял руку.

– Сейчас я не могу сказать больше ничего. Пока. Это дело чести. Он не позволил мне раскрыть его местонахождение.

Тристан стиснул зубы.

– Он здоров?

– Да, милорд. Он совершенно здоров.

У Тристана отлегло от сердца.

– Ривс, я должен увидеться с ним.

– Думаю, он тоже на это надеется.

– Сомневаюсь, иначе он бы давно уже был здесь. Он сказал, почему не хочет нашей встречи?

– Насколько я понимаю, ему нужно сначала принять кое-какие важные решения. Относительно занятия, которое он для себя выбрал.

– Что это за занятие?

– Боюсь, что я не имею права и об этом сказать вам.

– Ривс, я принадлежу к числу терпеливых людей.

– Я это знаю, милорд. Я постараюсь напомнить об этом мистеру Кристиану. – Ривс направился к двери. – Желаю вам насладиться своей утренней прогулкой, милорд. Завтрак будет накрыт к вашему возвращению.

Тристан кивнул, стараясь сохранить самообладание. Трудно было представить себе, что он находится так близко и в то же время так далеко от Кристиана. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Но он не мог заставить Кристиана встретиться с ним, если тот пока не был готов к встрече. Наконец он сказал:

– Спасибо, Ривс. Спасибо за все.

Дворецкий улыбнулся:

– Не стоит благодарности. – Поклонившись, Ривс вышел.

Тристан уставился на закрывающуюся за ним дверь.

«Чем, черт возьми, ты занимаешься, Кристиан?»

Тристан спускался вниз по тропинке, продолжая размышлять о Ривсе и его тайнах. Утреннее солнце только что появилось над морем, дул свежий ветерок. На прошлой неделе он вставал чуть раньше, чтобы побывать на утесе. Это несколько проясняло мысли и успокаивало. Сегодня нечего было даже рассчитывать на обретение душевного покоя. Все его мысли занимал Кристиан.

Ожидание было для него адской пыткой. Тристан решил дать Ривсу неделю, чтобы тот предъявил ему брата. Одну неделю – не больше!

Интересно, понравится ли Кристиану Пруденс? При этой мысли перед ним возник образ обольстительного создания, прибывавшего к нему каждое утро закутанным в голубой плащ, с собранными в тугой пучок волосами и теплыми карими глазами, в которых искрился смех. Пруденс. Это имя, даже не произнесенное вслух, делало жизнь более выносимой.

На тропинке сегодня было множество луж, подернутых ледком, и скользких, покрытых мхом камешков. Больную ногу снова пронзила острая боль. Тристан поморщился и стиснул зубы. Он не позволит этой ране, как и прочим проблемам, одолеть себя. Пруденс научила его на собственном примере, что как бы ни были трудны проблемы в жизни, с ними можно справиться, если подойти к ним с умом и терпением.

Он и сам это когда-то знал, но за долгие месяцы выздоровления позволил себе позабыть об этом.

Обогнув поворот, он увидел свой коттедж. Прочный и надежный, он противостоял всем ветрам.

Тристан решил заставить себя преодолеть оставшееся до калитки расстояние в ускоренном темпе.

Возможно, если он будет преодолевать боль и напрягать мышцы ноги, ему станет лучше. Стиснув зубы, он ринулся вперед.

Он дойдет до калитки.

Не отступится. Чего бы это ни стоило.

На боль не следует обращать внимания.

Только бы добраться до калитки...

У него получилось! Ухватившись за верхнюю планку, он оперся на калитку и некоторое время стоял, приподняв больную ногу и опустив голову. Бороться с болью было бесполезно. Он прислушался к тому, как она распространяется по ходу чуть не убившей его свинцовой пули.

Для него это было характерно: сначала он боролся, а потом смирился. Судьба издевалась над ним, издалека показывая, что он мог бы иметь, но не имел. Так было, когда дело касалось отца, так было с ранением, лишившим его возможности плавать, а теперь то же самое происходило в отношении Пруденс.

Он хотел ее. Он хотел, чтобы она оставалась в его жизни после того, как закончится весь этот фарс с попечителями. Но из этого ничего не получится. Воспитанная, образованная, она принадлежит к тому миру, который он видел лишь издалека. Однако с каждым днем его тянуло к ней все сильнее и сильнее. В отношении Пруденс он был прав с самого начала: она принадлежала к числу тех женщин, на которых мужчины женятся, если они тоже воспитанные, образованные и принадлежат к тому же миру.

А он не принадлежал. Об этом позаботился его отец.

Тристан положил на ногу руку и сердито посмотрел на нее. Вдобавок ко всему он был изувечен. Сложись его жизнь по-другому, он, возможно, был бы в состоянии обеспечить ее, став чем-то большим, чем «сухопутный капитан».

Но ему нечего было ей предложить. Нечего дать. Если только он не получит эти деньги.

Однако... будет ли этого достаточно? Ему вспомнилось выражение ее лица, когда она упомянула о своем покойном муже Филиппе. Она любила его, это было очевидно. Тристан стиснул зубы. Сильно ли она любила Филиппа и любит ли до сих пор?

На тропинке за его спиной послышались шаги.

– Доброе утро.

Теплый тон ее голоса находился в странном противоречии с пронизывающим ветром. Повернувшись, Тристан увидел Пруденс, которая шла к нему по тропинке. Ветер растрепал ее прическу, и несколько прядей темных волос упали ей на лицо. Встретившись с ним взглядом, она остановилась, прислонившись спиной к тисовому дереву, и глаза ее потемнели от какой-то непонятной эмоции.

Может быть, это была жалость?

– Вы пришли рано, – сказал он и сам почувствовал, что сказал это слишком резко.

Она приподняла брови. Большинству женщин это придало бы величественный или, по крайней мере, удивленный вид, но у Пруденс при таком разлете бровей быстрое их поднятие придавало лицу озорное выражение.

Он поборол раздражение.

– Вам не следует выходить в такую погоду. Слишком сыро.

Она пожала плечами.

– Сегодня не так холодно, как на прошлой неделе. – Взгляд ее скользнул мимо него в сторону моря. – А какой красивый вид отсюда!

– Вы правы. – Он взглянул на серое небо и нахмурился, потому что солнце скрылось за тучами и невозможно было определить время. – Наверное, пора завтракать?

– Ривс послал меня за вами.

Плотно обхватив рукой набалдашник трости, Тристан направился к ней, ненавидя всем сердцем свою хромоту. Подойдя, он остановился и молча предложил ей руку.

Она улыбнулась, присела в реверансе и положила руку на его локоть.

– Исполнено весьма изящно, – сказала она, одарив его ослепительной улыбкой, на которую его тело немедленно отреагировало самым неподобающим, хотя и естественным образом.

Решительно изгнав из головы все похотливые мысли, он улыбнулся ей в ответ, подумав с замиранием сердца, что недалек тот день, когда она перестанет здесь появляться. И не придет больше на тропинку, разыскивая его.

Но, по крайней мере, сегодня она у него есть.

– Ну что ж, начнем уроки. – С этими словами он сопроводил ее в дом сквозь раздвижные стеклянные двери, выходящие на террасу.

Пруденс сняла плащ. Тристан взял его и положил на спинку кресла. Наблюдая за ним, она подумала, уж не показалось ли ей, будто его руки обласкали мягкую шерсть плаща. Она нахмурила лоб. Он был какой-то не такой нынче утром. Была в нем какая-то... неуверенность.

Стол был, как всегда, накрыт. Пруденс остановилась возле своего кресла и подождала герцога.

К своему удивлению, она поняла, что завтрак, сервированный в высоком стиле, доставляет ей большое удовольствие. Особенно приятно было видеть каждое утро Тристана, наблюдать, как его крупная загорелая рука держит тонкий фарфор, как его зеленые глаза искрятся смехом.