Она оказалась среди недоброжелателей, которым нельзя было доверять. У нее больно защемило сердце. Как ей не хватало родного дома в Суррее, как ей не хватало сестры и мисс Брайдуэлл, которая была для нее не только гувернанткой и доброй приятельницей, но и настоящей подругой — ей она могла открыть всю душу. Именно мисс Брайдуэлл предупредила ее в письме о нависшей над ней опасности. Теперь Антуанетта знала, что лорд Эпплби не намерен легко расстаться с ее огромным наследством. «Будь осторожна, — писала старая гувернантка, — и не доверяй никому».

Насколько же мисс Брайдуэлл была права!

— Вот ваша комната.

Недовольный угрюмый тон миссис Уоникот прервал размышления Антуанетты. Ее покои находились в конце короткого коридора.

Спальня выглядела чистой, в воздухе плавал легкий аромат лимонной мастики, которой натерли полы. Отполированная до блеска старая дубовая мебель, свежий запах навешенных гардин красноречиво говорили о немалых усилиях, затраченных миссис Уоникот, чтобы привести спальню в порядок. Древняя кровать с выцветшим бархатным пологом красного цвета гордо возвышалась на четырех столбиках посередине комнаты.

— В этой кровати спал сам король Карл, когда воевал с парламентом, — пояснила миссис Уоникот, заметив, с каким явным любопытством разглядывает старинную мебель Антуанетта. — Ему, как известно, отрубили голову.

Камин не был зажжен, но вечер был настолько теплый и мягкий, что не стоило беспокоить домоправительницу просьбой развести огонь. Из приоткрытого окна сквозил ветерок, огоньки свечей колыхались под его порывами. Миссис Уоникот поспешила затворить окно, бормоча под нос что-то о вреде ночного холодного воздуха.

— О, пожалуйста, не надо, — невольно вырвалось у Антуанетты. — Мне так нравится ночная прохлада.

Миссис Уоникот обернулась и метнула на нее неодобрительный взгляд:

— Поступайте так, как вам угодно. Только учтите: если вы заболеете и, не дай Бог, умрете, я не хочу, чтобы во всем винили меня.

— Я более чем уверена, что в подобном вас никто не обвинит, — успокоила ее Антуанетта и, сняв плащ, повернулась, чтобы положить его на спинку кресла.

За ее спиной вдруг раздалось тихое восклицание. Антуанетта взглянула через плечо и увидела удивленное лицо миссис Уоникот, которая смотрела на нее, широко раскрыв глаза от изумления.

— Ваш наряд! Боже милостивый, дорогое дитя, что с вами произошло?

Ее тон настолько отличался от предыдущего — холодного и неприязненного, что Антуанетта даже растерялась поначалу, ведь она совершенно забыла о своем разорванном платье.

— На нас по дороге к вам напал грабитель.

— Вы, должно быть, что-то напутали.

Домоправительница с недоверием покачала головой. Антуанетта вскипела от злости:

— Ничего я не напутала, уверяю вас. Всадник в маске остановил нас, навел пистолет и потребовал… да, потребовал драгоценности и деньги. Он искал их, он грубо схватил меня, порвал на мне платье.

При воспоминании о случившемся краска залила лицо Антуанетты.

Миссис Уоникот выглядела явно шокированной, но через минуту ее лицо приняло прежнее жесткое выражение, а уголки губ искривились от недоверчивости.

— Вы что-то напутали, кто же поверит в такое, — твердо заявила она, дабы осмелевшая Антуанетта не вздумала спорить с ней. — Наверняка это проделка какого-нибудь шалопая, мисс Дюпре, и ничего больше. Вы просто давно не ездили по нашим сельским дорогам.

— Ах, вот как? Всему виной сельские дороги? — сверкнув глазами от злости, не без сарказма возразила Антуанетта. — Поверьте мне, миссис Уоникот, это была не проделка.

— Ну что ж, пусть будет по-вашему.

На лице экономки было написано недоверие.

— Я хочу, чтобы об этом происшествии было сообщено местному судье.

Глаза женщины расширились, в них явно застыл страх, смешанный с вызовом:

— Ради чего? Вы ведь не ранены.

Резкое изменение направления их разговора насторожило Антуанетту. Миссис Уоникот явно стремилась отвлечь ее внимание от происшествия. Очевидно, экономка догадывалась, кто мог напасть на карету, и пыталась выгородить налетчика — другой причины столь странного поведения быть не могло. Здесь явно скрывалась какая-то тайна. Экономка, видимо, осознав свой промах, буркнула себе под нос, что ей еще надо позаботиться об ужине для гостьи, повернулась и направилась к выходу.

Антуанетта осталась одна в спальне.

Стояла глубокая гнетущая тишина. Антуанетта вспомнила рассказ экономки о короле Карле, который останавливался здесь, и пожалела: теперь ей чудилось, что из темноты за ней наблюдают глаза казненного короля. Конечно, ей это только мерещилось, и уж в любом случае ей стоило бояться не привидения умершего короля, а живых людей, окружавших ее.

Она подошла к окну и уставилась в ночную темноту. Лондонский дом лорда Эпплби располагался в шумном и фешенебельном районе Мейфэра, в самом центре города, где день и ночь кипела жизнь. Теперь же она очутилась в деревне и до ее слуха долетали разные звуки, отчетливо слышимые в ночной тишине: легкий шум с ферм, где засыпали домашние животные, уханье совы, шелест садовой листвы.

Может, в этот момент Сесили тоже смотрит на парк, примыкающий сзади к их дому в Суррее? Антуанетта надеялась, что ее сестра в безопасности, что руки лорда Эпплби не дотянутся до нее из Лондона. Она вспомнила прозвучавшую угрозу лорда, когда она отказалась выйти за него замуж и передать ему право распоряжаться ее наследством.

— Знаете, дорогая Антуанетта, если с вами что-нибудь случится, то единственной наследницей всего вашего состояния станет ваша сестра. Уверен, она будет посговорчивее вас. Несколько убедительных намеков, напоминание о том, что может случиться с юной девушкой, ведущей себя слишком независимо, я, полагаю, побудят ее согласиться стать моей невестой. Что вы скажете по этому поводу?

Антуанетта поежилась. Нет, Эпплби ошибался. Сесили не уступит ему, она будет бороться, так же как и она, и поэтому Антуанетта боялась за сестру, особенно после предостерегающего письма мисс Брайдуэлл. Кроме того, теперь она знала, на что способен лорд Эпплби, если кто-то встает у него на пути.

Вдали за садом мерцал слабый огонек. Толстые стволы деревьев надежной стеной защищали дом с севера, и свет с трудом пробивался сквозь заросли. Может, там стоит чей-то дом? Соседа или арендатора? Вдруг до ее слуха донесся еле слышный шорох чьих-то шагов по мощеному двору. Она выглянула наружу и увидела тусклый свет фонаря в руках какого-то мужчины, который шел прямиком в заросли сада.

Внутренний голос шепнул ей, что это, возможно, Уоникот, — она так решила, потому что его выдавала лысина, блестевшая в свете фонаря. Но кем бы ни был мужчина, он явно никуда не торопился. Антуанетта подумала, что скорее всего он направляется в деревню, чтобы пропустить на сон грядущий пинту-две пива и заодно часок-другой отдохнуть от своей половины, миссис Уоникот.

Антуанетта зевнула. Она устала, путешествие выдалось не из легких. Надо было как следует выспаться, чтобы на следующий день проснуться свежей, отдохнувшей и быть готовой противостоять всем тем уловкам и хитростям, на которые могут пуститься слуги лорда Эпплби. Достав письмо из глубин своего платья, она положила его под подушку. Завтра утром она спрячет его в более надежном месте, где оно будет спокойно храниться вплоть до ее отъезда в Лондон.


Глава 3


Гейбриел отшвырнул маску далеко в угол. Злость, недовольство собой переполняли душу: его так и подмывало что-то разбить, сломать. Или выместить свое раздражение на ком-нибудь. Для этой роли очень подошел бы лорд Эпплби. Гейбриел с наслаждением представил, как закованный в кандалы Эпплби ползает перед ним на коленях, вымаливая прощение.

Увы, это было всего лишь сладостное видение разыгравшегося воображения. Не в характере Эпплби было о чем-то просить или умолять. Конечно, Эпплби даже в голову не приходило, что он дурно поступил, украв у законного наследника, Гейбриела, все состояние. Вероятно, Эпплби считал себя очень умным и ловким человеком; а почему бы и нет, ведь он присвоил себе Уэксмур-Мэнор, жестоко обидев Гейбриела и унизив до глубины души.

Он устроился в кресле перед горевшим очагом, обхватив голову руками. На кухонном буфете тикали часы. Вся мебель в коттедже его тети Присциллы так и осталась стоять на своих местах после ее смерти, случившейся несколько лет назад. В детстве Гейбриел обожал тетю и часто ходил к ней в гости. Ему казалось, что она знала все о травах и колдовских снадобьях. Иногда к ней наведывались девушки из соседней деревни, чтобы узнать свое будущее, хотя его дедушка не поощрял подобных увлечений.

— А как насчет моего будущего? — однажды спросил тетю Гейбриел, наблюдая, как она толкла пестиком в ступе сухие травы с терпким запахом.

Тетя Присцилла взглянула на него проницательными голубыми глазами, точно такими же, как и у Гейбриела. Ее взгляд запал ему в душу, как и ее последующие слова. Тетя улыбнулась и сказала:

— Твое будущее? Я не знаю, каким оно будет, зато вижу твою судьбу. Твоя судьба — это птичка, маленький коричневый воробышек.

Гейбриел застонал и потряс головой из стороны в сторону, словно пытаясь избавиться от наваждения.

Неужели предсказание тети Присциллы может оказаться верным?

Нет, это просто совпадение, и больше ничего. Какое значение имела для него Антуанетта Дюпре, так походившая на воробышка? Да никакого, если не считать, что эта встреча совершенно сбила его с толку. Может быть, поэтому все пошло не так, как было задумано? Нападение на карету провалилось, а почему? Кучер и его помощник прекрасно справились со своей ролью, да и сама Антуанетта Дюпре оказалась на том месте, где он и предполагал ее увидеть, только он сплоховал и не сумел отнять у нее письмо.