А Керн знал. У негодницы здравого смысла ни на йоту; когда-нибудь, если она не перестанет совать нос в жизнь сильных мира сего, ее просто убьют. Убьют! И все это ради того, чтобы отомстить за смерть матери-проститутки?

Граф чувствовал ярость и разочарование, хотя утром покинул бордель с намерением проявлять к Изабелле терпимость. Одобрить ее безрассудства он не мог, но теперь понял девушку. Она выросла в обстановке морального разложения, а родителей ведь не выбирают. Странно было ощутить с ней какую-то близость, словно у них одно происхождение, в то время как они принадлежали к совершенно различным мирам.

Граф ответил на приветствие знакомого, однако прошел мимо; некогда заниматься праздными разговорами, сейчас Изабелла губит себя необдуманными вопросами. Если потребуется, нужно ее скрутить, заткнуть рот и отправить в бордель, где ей и место.

Или ее место все же не там? На балу она выглядела непринужденно, даже привнесла свежий ветерок в этот скучный прием.

Изабелла смеялась вместе с собеседником. Лицо у нее сияло, глаза блестели. Но вдруг она повернула голову, увидела Керна, и ее улыбка моментально угасла. Даже музыка стихла, поскольку скрипач и флейтист принялись настраивать инструменты для следующего танца.

Ты мне нужна.

Неосторожная мысль овладела графом, измучила его воспоминаниями: мягкие от поцелуя губы… обнимающие руки… бедра, готовые принять его… С того момента в постели он не переставал мечтать о ней, представлял страстность ее рта, неистовость двигающегося под ним тела.

Керн заставил себя думать о Хелен, которая через шесть недель станет его женой, однако не сумел даже представить ее, глядя на живую красоту Изабеллы.

Она отвернулась, взяла старого ловеласа под руку и повела к двери в противоположной стороне зала. Но граф, предвидя бегство, ускорил шаги. Он пренебрег несколькими встретившимися на пути знакомыми, и за его спиной послышался шепот. Керн сам удивлялся себе. Он, чье поведение всегда считалось безукоризненным, гнался за женщиной в переполненном гостями бальном зале и не беспокоился о том, что о нем подумают.

В дальнем конце безлюдного коридора он успел заметить удирающую пару. Диккенсон остановился перед зеркалом, чтобы пригладить седеющие волосы, а Изабелла тянула его за рукав.

– Мисс Дарси! – окликнул Керн.

Девушка напряглась, а Диккенсон нахмурился. Граф быстро преодолел разделявшее их расстояние.

– Прежде чем вы улизнете, разрешите выразить вам свое почтение. – Он поцеловал маленькую ручку, сразу ощутив легкий аромат роз и дождя. Как бы ему хотелось, чтобы Изабелла охотилась за богатым мужем! Тогда было бы легче думать о ней плохо.

Девушка отняла руку.

– Лорд Керн, я думала, что сегодня вы останетесь в обществе леди Хелен.

– Хелен больна, вы это прекрасно знаете. И она пожелала, чтобы я находился с вами. – Керн вызывающе посмотрел на Терренса Диккенсона.

– Теперь я вас узнал, – заметил тот. – Вы наследник Линвуда и подглядывали сквозь перила во время сборища в доме вашего отца. – Худощавое лицо Диккенсона приобрело злое и насмешливое выражение. – С тех пор мне ни разу не доводилось видеть столь удрученного и в то же время любопытного мальчишки.

Керн тоже невольно вспомнил ту ночь. Он приехал на каникулы из Итона, еще переживая смерть матери, которая скончалась осенью. Он чувствовал себя одиноким, не мог уснуть, хотел спуститься вниз и тут увидел, как отец в присутствии других гуляк ласкал обнаженную женскую грудь…

– Правда? И сколько же ему было лет? – поинтересовалась Изабелла.

– Наверно, десять, – пожал плечами Диккенсон.

– Значит, герцог позволял себе шалости, даже когда сын бывал дома?

– Линвуд делал все, что хотел. – Старый ловелас хитро посмотрел на графа. – Любому мальчишке понравился бы такой отец. Который к тому же заботился о его образовании.

В сознании Керна всплыли темные воспоминания, но он подавил их, поскольку научился обуздывать дикие желания, прежде чем они успевали им завладеть.

– Сейчас мне любопытно, что происходит здесь, – сказал он. – Надеюсь, вы объясните, почему вы уходите из зала с мисс Дарси?

– Мы обсуждали личное дело… – начала Изабелла.

– Я бы хотел, чтобы ответил мистер Диккенсон.

Тот расправил слегка ссутулившиеся плечи.

– В духоте леди почувствовала себя нехорошо. Мы искали тихий уголок, где она могла бы спокойно прийти в себя.

– В таком случае займемся этим втроем. – Нечто в его тоне заставило Диккенсона удивленно приподнять бровь.

– Ну-ну, старина. Леди не нуждается в двух сопровождающих. А мне пора возвращаться в зал.

– Нет, – отрезал граф. – Сначала я должен с вами поговорить. С обоими. – Он взял девушку под руку, отвел в конец коридора, открыл белую дверь и пригласил Диккенсона войти первым. Однако тот уперся.

– Послушайте, Керн, что за глупости?! Вы не опекун мисс Дарси.

– Блестящий аргумент, – подхватила та. – Полагаю, графу лучше заняться своими делами, а не вмешиваться в чужие.

– А вы не полагайте. – Тон Керна исключал всякое непослушание. – Идите, куда вам говорят.

Они спустились по лестнице для слуг. Изабелла поняла, что спорить бесполезно и Диккенсона придется расспрашивать в присутствии Керна. На первом этаже они вошли в залитую лунным светом комнату, где стояли небольшой столик и секретер в углу, а у очага несколько стульев. Здесь можно было заняться рукоделием и приятно поболтать.

Но от их разговора ничего приятного ожидать не приходилось.

Керн закрыл дверь, подошел к секретеру и принял угрожающую позу. Он, видимо, знал о связи Диккенсона с матерью, подумала Изабелла. Только откуда? Скорее всего, догадался.

Диккенсон остановился в середине посеребренного луной ковра, достал из кармана табакерку и отправил щепотку в нос.

– Не понимаю вашей заинтересованности. До этой леди вам нет никакого дела. Я слышал, вы обручены с дочерью маркиза Еленой.

– Ее зовут Хелен, – сердито поправил Керн. – Леди Хелен.

– Что не имеет отношения к нашему делу, – сказала Изабелла, решив быть голосом рассудка. – Мистер Диккенсон, вы, наверное, догадываетесь, что мы с графом пригласили вас с иной целью.

«Мы». Она произнесла это бессознательно, но вдруг обрадовалась присутствию графа. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности и не так одиноко.

Только бы у него хватило ума не испортить допрос, как случилось у лорда Реймонда! Девушка пыталась уловить его взгляд, чтобы глазами показать, что вопросы будет задавать она. Но Керн, оказывается, сосредоточил внимание на старике.

– С целью? – нахмурился Диккенсон. – Какая может быть цель? Я не сделал вам ничего дурного. Мы даже никогда не встречались. – Он по-совиному уставился на Изабеллу. – Хотя припоминаю, что когда-то знавал даму вашей красоты и грации.

– Да, мою мать, – пробормотала она и, набравшись храбрости, добавила: – Вы должны ее помнить. Аврора Дарлинг.

Диккенсон разжал пальцы, будто табакерка, как уголек из камина, обожгла ему руку, и коробочка упала на пол. Но он даже не заметил.

– Аврора… Невероятно… Вы меня обманываете!

– Никакого обмана, – подал голос Керн. – Мы знаем о вашей связи с Авророй. Она называла вас Нарциссом.

Он и это знает! Изабелла похолодела и суеверно дотронулась до спрятанного в кармане дневника.

Когда старик удивленно раскрыл глаза, девушка сжала кулаки. Она ненавидела этого старого развратника, которому теперь известна ее тайна, и наряды леди уже не скроют истинного происхождения мисс Дарси. Ей хотелось выскочить из комнаты и убежать куда глаза глядят.

– Ах, эти чертовы воспоминания!.. – Диккенсон резко повернулся к Керну. – Значит, дневник у вас. Ради всего святого, поступите как джентльмен и сожгите его.

– У него нет маминого дневника, – возразила Изабелла. – Он у меня. И надежно спрятан там, где его никто не найдет.

– Чего же вы хотите? – Старик осклабился. – Никогда бы не подумал, что такое чванливое ничтожество может оказаться шантажистом. Черт возьми! Да вы хуже Линвуда.

Граф стоял в тени, но Изабелла почувствовала, что его буквально разрывает ярость.

– Нет, сэр, мы не намерены вас шантажировать, – быстро сказала она; – Мы только хотим получить ответы на несколько вопросов.

– Каких вопросов?

– Вы приходили к моей матери в тот месяц, когда она умерла?

– Когда бы я ее ни посещал, мои визиты оставались тайной, – раздраженно ответил Диккенсон. – За эту привилегию я ей щедро платил.

Представив этого старого развратника со своей матерью, Изабелла внутренне содрогнулась, но внешне невозмутимо повторила вопрос:

– Так вы приходили к ней?

Диккенсон начал было задирать аристократический нос, однако граф прорычал из своего угла:

– Отвечайте даме! Приходили вы или нет к Авроре Дарлинг в связи с ее дневником?

– А если и приходил? Если вы собираетесь насплетничать жене, то она ухаживает за сестрой в Суссексе. И я не позволю вам расстраивать ее.

– Оставим сплетни для сплетников, – едко заметила Изабелла. – Лучше скажите: вы помните день, когда в последний раз встречались с моей матерью?

– День? Как я могу это помнить? Где-то в конце весны. – Диккенсон повернулся к зеркалу и нервно пригладил редкие волосы. – Апрель. Или май. Черт побери, не знаю! Такие вещи обычно не заносят в дневник приглашений.

Изабелла ничем не выдала своего разочарования.

– Вы принесли ей какой-нибудь подарок? Цветы, драгоценности, может… сладости?

– По-моему, конфеты. Она любила шоколадные, из кондитерской Белла.

Сердце девушки забилось быстрее. Этот человек вполне мог подмешать яд в конфеты. А готовый яд продается в любой аптеке. Возможно, он действовал от отчаяния, не хотел, что бы воспоминания Авроры увидели свет, и ревнивая жена узнала о его проказах.

– Какой смысл в этом нелепом допросе? По правде говоря, я тоже не прочь узнать, каким образом вы попали в дом Хатуэя. Да еще под чужим именем. Наверно, одурачили маркиза. Такой человек никогда не пустил бы к себе шлюху. – Диккенсон презрительно скривил губы. – Подумайте над этим хорошенько. Если вы немедленно не уничтожите дневник, я иду прямо к нему и…