– Да, гораздо больше, Мередит, иначе я не стала бы тащить тебя туда, – торопливо уверила ее Патси. – Там такие живописные окрестности, просто дух захватывает. А из окон открывается чудный вид на аббатство Фонтейнс – самые знаменитые руины во всей Англии. Да, «Скелл-Гарт» – уникальное место.

– «Скелл-Гарт», – повторила Мередит. – Знаешь, когда ты впервые это произнесла, я подумала, какое странное название.

– Сейчас я тебе все объясню. Скелл – это река, протекающая через город Райпон и недалеко от гостиницы и аббатства. Гарт – это слово, означающее на древнем йоркширском наречии «поле». Многие местные фермеры до сих пор называют поля гартами.

– Значит, название означает «Поле у реки Скелл», правильно?

Патси рассмеялась, довольная сообразительностью Мередит.

– Ты абсолютно права! Я еще, пожалуй, сделаю из тебя настоящую йоркширку.

Подруги и одновременно деловые партнеры еще немного поговорили об английских гостиницах, потягивая белое вино, затем беседа плавно перетекла в обсуждение всего бизнеса в целом.

Внезапно Патси спрыгнула с дивана и вскричала:

– Боже мой! Пахнет паленым! Надеюсь, наш обед не сгорел дотла! – И она пулей вылетела из комнаты и помчалась вниз по лестнице на кухню. Мередит поспешила следом.

Патси сидела на корточках перед духовкой и разглядывала жаркое, приподнимая куски мяса ложкой с длинной ручкой.

– Сгорело? – с тревогой спросила Мередит.

– К счастью, нет, – выпрямившись, успокоила ее Патси, потом закрыла дверцу духовки, повернулась к Мередит и ухмыльнулась. – Пара картофелин с краю подгорели, но мясо в порядке. Лук чуть-чуть обуглился. Ну, это ерунда. Все готово… почти. Надеюсь, ты голодна, потому что я наготовила уйму всего.

– Я умираю от голода. Но, знаешь, не стоило утруждать себя, я с радостью пригласила бы тебя на обед.

– Я получаю удовольствие от готовки, если не занимаюсь ею слишком часто, – перебила ее Патси. – Мне это напоминает мое детство в Йоркшире. И вообще, Мередит, ты что, каждый день вкушаешь традиционный английский обед?

Мередит засмеялась:

– Нет, поэтому мне не терпится сесть за стол.

5

День выдался ветреным. Опавшие листья кружились у ее ног, а длинное твидовое пальто кремового цвета то и дело распахивалось под резкими порывами ветра, когда Мередит деловито шагала через Грин-парк.

Она не обращала внимания на ветер. Ярко светило солнце, примирявшее и с пронизывающим ветром, и с морозным воздухом. К тому же ей хотелось размять ноги после долгого сидения у Патси.

Приятно было повидаться со старинной подругой, обсудить с ней все проблемы – и личные, и деловые. Мередит всегда с удовольствием приходила в этот «кукольный домик», как она его про себя называла. Четырехэтажный дом стоял посреди парка в Бельгравии и выглядел просто очаровательно, а его внутреннее убранство очень напоминало по стилю их гостиницы: причудливая смесь деревенской простоты и старинной мебели, сочетание ярких тканей обивки с неожиданными настенными украшениями.

Мередит брела по парку и размышляла о Патси, которую очень любила. Их познакомил в 1984 году ее нью-йоркский банкир Генри Рафаэльсон. Генри знал Патси еще девочкой, он много лет был близким другом и компаньоном ее отца-банкира, пока тот не умер.

Патси и Мередит понравились друг другу с первой же встречи, а после нескольких деловых бесед решили открыть в Лондоне отделение «Хэйвенс инкорпорейтид».

Патси оказалась ценным приобретением, и все эти годы она была отличным компаньоном. Надежным, как скала, работящим, преданным и ответственным. В отличие от обладавшей художественным чутьем и богатым воображением Агнес д'Обервиль, Патси с присущим ей здравым смыслом лучше разбиралась во всяких бытовых проблемах. Но главным ее коньком были связи со средствами массовой информации. Ни одному английскому отелю не уделялось столько внимания в прессе, сколько костволдскому «Хэддон-Филдс», причем все отзывы были только положительные. Во всяком случае ни разу за десять лет о гостинице не написали ничего плохого.

Когда Мередит высказала пожелание приобрести отель во Франции, Патси отвезла ее в Париж и познакомила с Агнес д'Обервиль. Когда-то они учились вместе в Сорбонне и с тех пор дружили.

Агнес, как и Патси, давно хотела вложить унаследованные от родителей деньги в дело, которым она сама могла бы заниматься. Поэтому она с радостью ухватилась за предложение открыть в Париже отделение «Хэйвенс инкорпорейтид» и с энтузиазмом включилась в перестройку гостиницы, расположенной в долине Луары.

И Мередит, и Агнес просто влюбились в замок де Кормерон – он стоял на берегу прекрасной реки Индре и находился в самой середине долины. После покупки замка компаньонки почти год приводили его в надлежащий вид. В одних комнатах требовалось заменить полы, в других потолки, надо было установить центральное отопление, почти все водопроводные трубы нуждались в починке, равно как и электропроводка. Сделав все необходимое, женщины занялись отделкой – гостиница была выдержана в старинном французском стиле: чудесные гобелены, роскошная мебель с инкрустацией, всевозможные безделушки, купленные в местных антикварных магазинчиках.

Мередит и Агнес потратили массу энергии, сил, нервов и денег на переоборудование замка, но обе понимали: дело того стоит.

И, к их огромному удовольствию, они оказались правы: небольшой отель пользовался огромной популярностью. Отель «Замок Кормерон» располагался недалеко от других знаменитых замков в долине Луары: Шинон, Шенонсо, Азэ-ле-Ридо, Лош, Монпупон, которые всегда были переполнены туристами и пользовались особой популярностью среди иностранцев.

Самые опытные путешественники останавливались в маленьком очаровательном «Замке Кормерон», где их ждали роскошь, уют и предупредительная обслуга. Отель привлекал их своими живописными окрестностями и близкой расположенностью к другим достопримечательностям. Еще одним немаловажным фактором был гостиничный ресторан, слава о котором гремела по всей долине Луары.

Агнес д'Обервиль стала для Мередит такой же близкой подругой и надежным деловым партнером, как и Патси, и все трое нарадоваться не могли друг на друга.

Патси, как и Мередит, тоже была разведена и имела двоих детей – мальчиков-близнецов десяти лет, которые учились за границей. Агнес жила с мужем Аленом, известным театральным актером, и шестилетней дочкой Хлоей. Обеим женщинам недавно исполнилось тридцать восемь лет.

«Как же мне с ними повезло, – подумала Мередит. Она завершила прогулку по Грин-парку и вышла на Пиккадилли. – Мы так здорово друг друга дополняем, они обе отлично справляются с делами «Хэйвенс» в Европе».

Остановившись у отеля «Риц», Мередит подождала зеленый сигнал светофора, пересекла улицу и пошла по Брук-стрит в отель «Кларидж».

Мередит всегда с удовольствием бродила по Лондону, эти прогулки заряжали ее бодростью. Свернув на Хэй-Хилл, она вышла к Беркли-сквер. Но ей почему-то показалось, что сегодня этот парк несколько мрачноват – голые деревья, на пожухлой траве пятна грязного талого снега.

Зато она от души любовалась старинными домами Мэйфэра – этот район она знала лучше всего. Впервые Мередит увидела Лондон двадцать один год назад, в 1974 году, когда вышла замуж за Дэвида Лоутона. Ей тогда было двадцать три года – во многих смыслах еще совсем девчонка, но кое в чем уже взрослый и умудренный опытом человек.

Англия произвела на нее сильное впечатление. Мередит понравились британцы, их причуды, их старомодная вежливость и, разумеется, знаменитое чувство юмора.

Дэвид Лоутон был англичанином, жившим и работавшим в Коннектикуте, где Мередит с ним и повстречалась. После свадьбы в «Серебряном озере» Дэвид привез ее в Лондон познакомиться с его сестрой Клэр, ее мужем и детьми.

Мередит любила Дэвида – во всяком случае, ровно настолько, чтобы выйти за него замуж, – и сожалела, когда их брак распался. Они оба старались сохранить семью, но в конце концов поняли, что развод – самое лучшее и единственно верное решение.

Этот тягостный и какой-то нелепый союз имел одну положительную сторону: у нее родился сын, Джонатан. К сожалению, в последнее время мальчик совсем не общался с отцом. В начале восьмидесятых Дэвид переехал в Калифорнию и с тех пор ни разу не приехал повидаться с сыном, даже не приглашал его к себе на Западное побережье.

Ему же хуже, сердито подумала Мередит. Ей было обидно за сына, хотя Джо, казалось, совершенно не заботило безразличие Дэвида. Джонатан никогда не упоминал об отце.

Одной очень трудно воспитывать детей, Мередит знала это по собственному опыту. Но дети у нее получились что надо – и Джо, и ее милая Кэт. Хотя всякое бывало: бессонные ночи, капризы, трудный возраст… и безоговорочная любовь. Быть хорошей матерью очень непросто, но зато теперь Мередит гордилась своими детьми. И в какой-то степени собой тоже.

Воспитание детей и бизнес оставляли мало времени для встреч с мужчинами, для поиска спутника жизни. У Мередит за эти годы было несколько любовников, но почему-то дети и работа всегда оказывались на первом месте. Да и в глубине души она никогда не придавала этим отношениям большого значения. Главным в ее жизни были и оставались дети.

Так обстояли дела, когда четыре года назад она познакомилась с Брендоном Леонардом. Но он оказался женат. Очень быстро Мередит поняла, что Брендон и не думает о разводе. Попросту говоря, он хотел жить с женой и иметь любовницу. Не желая выступать в роли последней, Мередит решительно порвала их отношения.

А прошлой осенью, в сентябре, Патси повела ее на вернисаж. В шикарной галерее «Ларднер» на Бонд-стрит открывалась выставка скульптуры.

И вот там, бродя среди произведений Арпа, Бранкузи, Мура, Хепворта и Джакометти, она познакомилась с Ридом Джеймисоном, владельцем галереи.

Высокий, темноволосый, красивый, обаятельный. Самый привлекательный мужчина из всех, кого она встречала. И кажется, очень доступный.