Когда они вернулись в гостиную, мужчина уже поджидал их в дверях. Он ослабил узел галстука и закатал рукава сорочки.

– Эверетт Форсайт, – представился он, протягивая руку Лео.

Владелица гостиницы ахнула.

– Из лондонских Форсайтов?

– Верно.

Лео смутно припомнила фешенебельный универмаг в Лондоне, который назывался «У Форсайта», хотя у нее никогда не водилось столько денег, чтобы совершать там покупки.

– Леонора Ист.

– Очень рад, – ответил он.

Владелица удалилась, строго-настрого запретив им закрывать дверь.

– Интересно, чем, по ее мнению, могут заняться в общей комнате гостиницы двое промокших и усталых путников? – проворчала себе под нос Лео.

Но Эверетт Форсайт услышал ее и улыбнулся.

– Очевидно, воображение у нее куда живее, чем у нас. – Но тут же поспешно добавил: – Я вовсе не имел в виду…

Лео рассмеялась.

– Я понимаю, что вы имели в виду. – С этими словами она подошла к огню.

Мистер Форсайт ничего не ответил и остался у дверей. Молчание стало неловким, и он приблизился к буфету и взял с него колоду игральных карт.

– Вы играете в бридж? – осведомился он. – Хотя нам нужны еще компаньоны.

– Мы можем сыграть с двумя «болванами», – сказала она. – Мой… отец научил меня. – Эхо произнесенных слов больно кольнуло ее в самое сердце, напомнив о том, что она больше никогда не сыграет в бридж с отцом. Лео устало опустилась в кресло.

– Нам вовсе не обязательно играть, – сказал мистер Форсайт. – Я просто подумал, что игра поможет нам убить время, раз уж у нас его так много.

– Да. Давайте все-таки сыграем, – резко бросила Лео. – Я покажу вам.

Она протянула руку за колодой и объяснила правила для двух игроков. Они сыграли первую партию в молчании. Раздавая карты, которые с мягким шелестом падали на стол, объявляя ставки и выслушивая поздравления, которые он сделал ей в конце, Лео исподволь изучала мистера Форсайта. Он был высокого роста – выше ее, чем могли похвастать немногие мужчины, – с темными волосами и голубыми глазами, похожими на солнечное небо. Лео страшно завидовала ему в том, что эти глаза не рассказывали историю смерти.

Усилием воли она отогнала от себя эту мысль.

– Вы хорошо играете, мистер Форсайт, – заметила она, когда он выиграл у нее вторую партию.

– Зовите меня Эверетт. Мистером Форсайтом меня называет только горничная.

– Ни за что бы не подумала, – отозвалась она, не в силах удержаться от того, чтобы беззлобно поддеть его. – У меня никогда не было горничной.

Но он не рассмеялся ее шутке, а лишь на мгновение задержал на ней взгляд. Она же сосредоточилась на раздаче, испытывая неловкость от того, что он пристально рассматривает ее.

– Почему вы выглядите такой печальной? – вдруг спросил он.

От его вопроса у нее перехватило дыхание, потому что в голосе его прозвучала нескрываемая нежность, словно ему действительно было интересно. И тогда она рассказала ему обо всем, хотя голос у нее то и дело дрожал и срывался, но усилием воли она вновь брала себя в руки.

Когда она умолкла, Эверетт в порыве сострадания взял ее руку в свои.

– Мне очень жаль, – проговорил он.

А Лео вздрогнула всем телом. Потому что это случилось. Та самая молния, которую она когда-то искала в прикосновении Альберта, пронзила ее с головы до ног внезапно и безжалостно.

* * *

Дождь лил без остановки всю ночь напролет, сопровождаемый раскатами грома. Лео сидела в кресле, слушая рассказ Эверетта Форсайта о том, почему он отправился в путь, а в следующий, как ей показалось, миг проснулась на диване, укрытая одеялом, с подушкой под головой. Приподнявшись на локте, она увидела мужчину, сидящего в кресле у огня.

– Что случилось? – сонным голосом пробормотала она.

– Вы уснули. Под мой рассказ, и это означает, что он был невыразимо скучен. Я решил, что вам будет удобнее на диване. Хозяйка, миссис Честертон, снабдила нас одеялом и подушкой.

Лео зарделась до корней волос.

– Ваш рассказ вовсе не был скучным. Просто я устала. Я почти не спала с того дня, как…

– Со Дня перемирия.

– Да.

– Я принес вам чай и гренки из столовой. – Эверетт кивнул на поднос, стоявший на столе.

– Благодарю вас.

Лео встала и потянулась, поймав свое отражение в зеркале над камином: грива спутанных рыжих волос, рассыпавшихся по спине, бледное лицо, до сих пор хранившее отпечаток потрясений последних дней, и Эверетт, наблюдающий за нею.

В комнате вдруг стало слишком жарко.

– Мне нужен свежий воздух, – сказала она. – Пожалуй, я пойду прогуляюсь.

– Там такие лужи, что в них можно утонуть.

Лео выглянула в окно. Гроза и не думала стихать.

– Мы не сможем уехать отсюда до завтрашнего дня, как минимум, – продолжал Эверетт. – Мой автомобиль по-прежнему застрял, да и ваш поезд стоит на рельсах. Так что вы спокойно можете позавтракать.

– Вы были очень добры: принесли мне завтрак, уложили меня на диван, когда я заснула.

– Я хочу, чтобы вы знали: я не во всем полагаюсь на горничных, что бы я там ни говорил вчера вечером.

Лео вспомнила свою шпильку, адресованную ему.

– Туше, – сказала она, со смехом поднимая руки и делая вид, что сдается. – Я больше не буду засыпать под ваши рассказы и не стану дразнить вас тем, что у вас есть горничная, а вы не будете напоминать мне, что я сделала и то, и другое.

Он тоже рассмеялся.

– Договорились.

Лео села, отпила глоток чаю и не смогла удержаться, чтобы не спросить:

– Вы были на войне или…

– Или сидел, задрав ноги на стол, в уютной конторе в Уайтхолле? – закончил он вместо нее, насмешливо подняв брови.

– Я думала, что мы с вами заключили перемирие! – сказала Лео.

Он улыбнулся, и она поняла, что теперь уже он поддразнивает ее.

– Просто… Все дело в ваших глазах. – Не успели эти слова сорваться с ее губ, как атмосфера в комнате стала такой же унылой и мрачной, как и день за окном. – Вы выглядите таким счастливым, словно никогда не сталкивались с чем-либо, что могло причинить вам боль. – Еще не успев договорить, она поняла, какую глупость сморозила. – Извините меня, – поспешно добавила девушка, – я сама не знаю, что говорю. Пожалуй, мне все-таки лучше прогуляться.

Она поднялась на ноги, но Эверетт коснулся ее руки.

– Прошу вас, останьтесь, Леонора, – сказал он.

Сердце у Лео замерло, и ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно – когда рука Эверетта касалась ее руки, а в ней проснулись и ожили неведомые чувства, о существовании которых она даже не подозревала.

– Никто не называет меня Леонорой, – сказала она, опускаясь на свое место. – Собственно говоря, я Лео.

– Вам идет это имя, – мягко заметил Эверетт. Он прочистил горло. – Но, отвечая на ваш вопрос, – да, я воевал. Я служил офицером во Франции. Дрался на Сомме. И под Ипром.

– Вы были ранены?

– В плечо. Пуля прошла навылет. У меня остались шрамы размером с серебряную крону на груди и на спине. – Голос его прозвучал равнодушно, но Лео прекрасно поняла, что ранение было тяжелым.

– Вы уже проснулись, как я вижу? – В дверях появилась миссис Честертон с подносом в руках и двумя кружками, от которых валил пар. – Вот вам обоим еще чай, чтобы согреться. Пейте, молодая леди, у вас кости наружу так и выпирают.

При этих словах владелицы гостиницы рука Лео взметнулась к груди, накрыв острые косточки выступающих ключиц. Эверетт взглядом проследил за ее движением.

– Теперь, когда мы знаем, что вы останетесь здесь еще на одну ночь, я постараюсь найти вам комнату, мисс, – сообщила миссис Честертон. – Надо соблюдать приличия. – Она посмотрела на Эверетта, который упорно не сводил взгляда со своей кружки.

Приличия! Лео покачала головой. Кому теперь какое дело до подобных вещей?

– Миссис Честертон права. – Голос Эверетта прозвучал резко, и Лео сообразила, что слишком уж разволновалась. Вообразила обмен пылкими взглядами там, где его быть никак не могло. Эверетт Форсайт был богатым человеком; вероятнее всего, знатные дамы так и падали к его ногам. И что для него Лео Ист?

– Я вернусь за вами, когда все устрою. – Миссис Честертон удалилась, а Лео рассеянно взяла со стола колоду карт и принялась тасовать ее.

– Хотите сыграть еще раз? – поинтересовался Эверетт. – Или я могу не докучать вам, если пожелаете, – чопорно добавил он.

– Нет, давайте сыграем, – сказала Лео, сдавая карты. Закончив, она спросила: – Как же вы управляли своим универмагом во время войны?

– Собственно, я им и не занимался, – отозвался Эверетт. – Мне повезло, у меня уже был хороший управляющий. А как только мне давали отпуск, я проводил его в конторе. Да и на фронте, пока все писали своим девушкам, я строчил письма исполнительному директору.

Лео улыбнулась и машинально отложила карты в сторону.

– Значит, теперь вы наверняка рады тому, что можете руководить всем лично.

Эверетт откинулся на спинку стула.

– Собственно, я предоставил вести дела управляющему. Я знаю, что у меня есть человек, которому я могу доверять, что дает мне возможность… гоняться за мечтами, которые посещали меня, пока я сидел в окопе и слушал, как свистят над головой осколки.

– Как вообще можно мечтать в таком положении?

– Мечты – единственное, что позволяет тебе остаться в живых.

Пожалуй, он был прав. Ее мечта о Нью-Йорке вдохнула в нее новые силы и желание жить дальше.

– И о чем же вы мечтали?

– О том, чтобы открыть универмаг «У Форсайта» в Нью-Йорке. Я уверен, что в течение следующих десяти лет глаза всего мира будут прикованы к этому городу. У них нет карточной системы, и их экономике не нужно выздоравливать после войны. Я собираюсь переехать туда через пару месяцев; я уже приобрел там обанкротившийся склад, который намерен превратить в райское местечко. Я хочу, чтобы люди приходили туда, как в театр. Там женщины, которые не хотят отказываться от работы, на деньги, заработанные во время войны, смогут покупать модные вещи из Парижа, шелковые чулки, может быть, даже косметику.