Проклятый Саладин! Ее глаза снова воспламенились презрением.

— Вы, похоже, испытываете очень сильное восхищение перед бичом всего христианского мира, — сказала она с вызовом. Сейчас он подошел совсем близко, и она уже не знала, что произойдет дальше.

— Нет. Но перед Саладином — да, испытываю, — мягко ответил он, предоставляя ей самой делать выводы. Весь мир для него сосредоточился в ее ясноглазом, недоверчивом маленьком лице, и теперь он не хотел больше ни говорить, ни слушать. На самом же деле он хотел… Тристан рассмеялся, поняв, чего он хочет. Он нагнулся и притянул ее к себе. Это вышло само собой, и, целуя ее, он ощущал какое-то бесовское наслаждение. Это походило одновременно на жажду и на ее утоление. Мгновение ее губы были мягкими, приоткрытыми, он чувствовал также упругую мягкость ее груди, тесно прижатой к нему. Затем в голове у него зазвенело от полученной звонкой пощечины.

— Господи Боже, сэр Тристан! Вы что, с ума сошли?

Она стала бледной как смерть — оставалось надеяться, что она не лишится чувств. Он потер щеку, ни сколько не огорченный.

— Нет, не сошел, миледи. Возможно, я выпил немного лишнего. — Он чарующе улыбнулся. — По крайней мере, вы можете так думать, если вам нужно подходящее оправдание…

— Я? — От негодования она резко возвысила голос, глаза вновь метнули искры. — Зачем мне искать оправдание?

Он перехватил ее взгляд, прежде чем брань успела слететь с ее губ, и она медленно, дюйм за дюймом, опустила глаза. Он знал, что, хотелось ей этого или нет, она тоже будет помнить это сладкое соприкосновение их приоткрытых уст… Он подарил ей улыбку, от которой леди Алис впала бы в полуобморочное состояние, и резко повернулся, чтобы уйти. Серебристый плащ, сверкнув, взвился за его плечами.

Она бросила на него убийственный взгляд, запоздало схватившись за ножницы. Наконец она обрела голос.

— Почему? — выкрикнула она.

— Почему бы и нет? — донесся беспечный ответ через бархатные занавеси, и он, смеясь, застучал каблуками по ступенькам винтовой лестницы.

Свадьба получилась веселой. Тристан пожелал королю побольше радостей с его маленькой темнокрылой пташкой. Он совсем не был уверен, что хочет пожелать того же Стефану де ля Фалез и этой свободолюбивой соколице с яростными очами.

В башне Иден поднялась с измятой постели и запустила пальцы в паутину спутанных волос. Она никак не могла привести в порядок переполнявшие ее горестные мысли и чувства. Одно воспоминание свербило в ее мозгу и не давало покоя… В прошлый раз на пиру, когда сэр Джон де Валфран был сражен вином, а она через некоторое время очутилась в своей постели… Потом, когда она проснулась, в ее комнате ощущался аромат сандалового дерева. Такой же, как и сейчас.

Запах был легким, сладким, волнующим… таким же, как его губы. С проклятием, которое смутило бы даже самого пьяного рыцаря из сидевших в зале, она схватила ни в чем не повинные ножницы и метнула их в сводчатый проход. Тристан в это время достиг подножия лестницы, его голова продолжала кружиться, Хотя ноги уже остановились. Он тряхнул головой и сразу почувствовал облегчение. Его состояние вызывало недоумение — никогда прежде вино не оказывало на него такого действия. В своей жизни он выиграл не одно состязание с теми, кто считал себя непревзойденными выпивохами, так что их уносили в постель прямо из-за стола. Иногда эта его способность приходилась очень кстати с чересчур жеманными леди, правда, в таких случаях он и сам покидал застолье. Конечно, все они были охочи до удовольствий, хотя многие из них спрыгивали с ветвей весьма древних фамильных древ. Но восхитительная леди Хоукхест, которую он, кажется, только что целовал, была, увы, не из таких. Она имела цель и посвятила себя поиску. Для него это было слишком утомительно. Однако он был рад, что поцеловал ее. Это было весьма приятно.

Он осторожно дотронулся до щеки — она горела. Улыбка тронула его губы. Она отпустила ему затрещину не хуже, чем разгневанная жена. Неожиданно его посетило воспоминание о сэре Хьюго де Малфорсе, и все его самодовольство слетело, как сорванный ветром плащ. О Боже! Неудивительно, что она так мгновенно ударила его! Но все же он не хотел сожалеть о том, что произошло, — он просто не мог раскаяться в содеянном.

— Как, сэр Тристан! Что вы здесь делаете? Надеюсь, с вами все благополучно?

Он моргнул и сосредоточенно прищурился.

— Леди Алис! Все благополучно, благодарю вас. Возможно, вино понравилось мне больше, — чем ему понравился мой желудок: оно немилосердно ударило мне в голову. — Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой, которая не раз пробуждала столько надежд в дамских сердцах. Впрочем, эти надежды быстро угасали, когда огорченные леди понимали, что, кроме улыбки, им ждать нечего.

Как и все остальные — от короля до кухонной прислуги — Алис выпила сегодня больше обычного. Ее бледное лицо пылало; спокойные, как море в штиль, глаза были необычайно взволнованными; розовый ротик приоткрыт. Она направилась в светлицу, чтобы лечь, устав от попыток Уилла Баррета завести с ней разговор, который она была не в состоянии поддерживать.

— Может быть, немного свежего воздуха? — предложила она. За лестницей находилась дверь. — Мы могли бы прогуляться. Сейчас довольно прохладно… — Она так искала его компании. Теперь она поражалась, как могла осмелиться на такое, — очевидно, этому способствовало выпитое вино.

Тристан развеселился. Ледяная леди Алис предлагает прогуляться. Он догадывался о ее интересе, скрытом за холодным, отчужденным выражением лица во время их встреч за обеденным столом. Он уже привык к тому, что в таких случаях приходилось быть ее кавалером. Возможно, его хотят женить на ней. Она была богатой наследницей, ее земли были почти столь же обширны, как его, род был весьма знатным. Конечно, она была подходящей парой. А он должен жениться, рано или поздно. Если ему дадут время, он сам придет к этому, как и любой разумный человек. Но сейчас он все еще не мог забыть Клейр и то, как она умерла… и не мог пока думать о другой женщине. Даже для блага Жарнака.

Так что он улыбнулся леди Алис с уничтожающей любезностью и покачал головой.

— Благодарю вас, миледи, — нет. У меня есть еще дела с моими людьми… — Он чрезвычайно галантно поклонился и углубился в суету смеха и музыки, все еще заполняющую зал.

Алис закусила губу, чтобы сдержать слезы, и прислонилась горячим челом к холодной каменной стене. Никогда раньше она не хотела мужчину. Но все остальное, что она хотела, она всегда получала. Она была богатой и прекрасной, и ее отец пользовался большим влиянием среди равных ему. Она резко выпрямилась. Времени еще вполне достаточно. Крестовый поход пока что не начался. Она подобрала волочившиеся по полу юбки и стала подниматься по лестнице. И тут ей пришло в голову, что Тристан, скорее всего, спустился тем же путем. Она застала его у подножья лестницы. Она ускорила шаг, сердце неожиданно упало. Прямо на пороге светлицы лежали швейные ножницы. Она машинально подняла их.

В полутемной комнате на краю постели сидела окруженная шелками Иден из Хоукхеста. На ее лице застыло выражение, которое Алис не смогла бы объяснить. Правда, оно немедленно исчезло, и они поговорили, как всегда, мягко и учтиво. Они обсудили качество вина, удачно прошедшую свадьбу и счастливую долю Беренгарии. Никаких разногласий не возникло. Для этого не было причин. Но за разговором обе ощущали легкий запах каких-то неизвестных духов.

Глава 7

ОТКРЫТОЕ МОРЕ

Покорение Кипра заняло так мало времени, что лучшего Иден и желать не могла. Остров представлял собой гористую, окруженную морем крепость. Сухопутной армии помогали горы, а флоту — сарацины. Завоевать его было нелегко, но Ричард и Ги де Лузиньян управились всего за три недели. Император, окруженный в своей северной крепости Кантара, оказался в безвыходном положении, и его люди признали Львиное Сердце суверенным владыкой. Громадная волна счастья и надежды прокатилась по всей армии крестоносцев. Кипр перешел к ним. Теперь можно было свободно отправляться дальше.

Единственным человеком, не желавшим садиться на корабль, оказалась королева. Король уже отплыл из Фамагусты, где он провел смотр своих войск, а Беренгария и ее свита должны были отплыть из Лимассола. Один раз им уже довелось разлучиться. Она не могла без страха восстановить в памяти ужасную цепь событий, последовавших за этой разлукой. Тщетно уверяли ее, что море так же спокойно, как вода в детском тазу, а Кипр располагается так близко к Палестине, что человек, стоящий на самой высокой горе в районе Ставровуни, может разглядеть на горизонте поросшее кедрами побережье Ливана.

Наконец, по велению долга, она решилась подняться на борт, крепко держа Иден за руку, чтобы придать себе храбрости, и молясь в душе, чтобы следующая встреча с мужем состоялась не на небесах.

Галера низко сидела в зелено-голубой воде. Покорение Кипра принесло богатый урожай военной добычи, и судно было нагружено трофеями до предела своей вместимости. Опустошение Мессины было детской забавой по сравнению с тем, что они получили теперь. Исаак Комнин был куда более умелым и энергичным грабителем, чем Танкред Сицилийский или Джоанна Плантагенет в соответствующем настроении. Так что королева и каждая из сопровождавших ее леди получили солидную часть добычи, которая многократно превышала то, что забрал перед этим океан или солдатня Исаака.

Теперь, если потребуется, можно было заплатить за Стефана достаточно большой выкуп. В дополнение к тому, что Ричард мог забрать с собой, он обложил все население Кипра налогом в размере пятидесяти процентов их имущества. И уж совсем добил их, потребовав, чтобы мужчины сбрили свои длинные бороды как нечто совершенно не соответствующее их приверженности свободолюбивым идеалам. Что касается прежнего императора, то его местом пребывания отныне стала мрачная крепость Маркуаб, недалеко от Тира, принадлежавшая храмовникам. Его маленькая дочь, которая, в силу возраста, еще не была испорчена растленным влиянием своего отца, оказалась в свите Джоанны, где она училась вести себя как настоящая анжуйка, дабы оказать честь своему завоевателю. «Не Львиное Сердце, а Львиная Доля!» — не раз говаривал король Англии, оглядываясь на удалявшуюся береговую линию. Он не забыл ничего, даже Фовеля.