Выяснилось, что, по всеобщему мнению, им следовало направиться в дом некоего Хью Оружейника, который находился всего в полумиле от дворца.

На следующее утро, обмениваясь смешками, надвинув капюшоны на самые брови, так, чтобы никто не смог узнать двух высокородных дам, занявшихся мужскими делами, они хорошенько закутались от холода и отправились по указанному адресу. Кошелек Беренгарии был под завязку наполнен золотыми марками. Они были бы очень удивлены, если бы узнали, что за ними следуют и наблюдают с того самого момента, как они покинули дворец, — и совсем не какой-нибудь дворцовый интриган, поднаторевший в шпионаже, а всего лишь обыкновенный оруженосец, который испытывал влечение романтического свойства к прекрасной леди из Хоукхеста. Жиль был поглощен сейчас сочинением цикла стихов, восхвалявших ее красоту, и этим утром ему посчастливилось запечатлеть в памяти некоторые нюансы, а именно спадавший на плечо каскад золотых волос в момент, когда они сворачивали за угол, и изящную ножку, приоткрывшуюся, когда она перешагивала через лужу. То, что ему удалось заметить, пробудило в сердце поэта самые чувствительные струны. Справедливости ради следует отметить, что помимо всего прочего оруженосца терзало любопытство по поводу того, куда направляются леди.

Красивый дом мастера Хью располагался на значительном удалении от оживленной улицы, примыкающей к рынку. Большая его часть была отдана под мастерские. Проезд перед дверьми превратился в настоящую трясину, и для удобства покупателей через грязь были проложены прочные доски. Перед домом стояли лошади, которых держали под уздцы терпеливые сервы, ожидавшие, пока господа воспользуются услугами мастера Хью для собственных нужд или нужд своих коней. Хью начинал как кузнец, и его подмастерья до сих пор могли отковать подковы или уздечку для постоянного покупателя.

Иден провела принцессу по подрагивающим доскам к раскрытым дверям, и они вступили в горячую мглу внутренней части дома.

— Здесь тепло и темно, словно в гробнице! — объявила она, протянув руку, чтобы поддержать оступившуюся подругу.

— А шум! А вонь! — Беренгария наморщила носик. — Ты уверена, что нам не лучше было послать сюда кого-нибудь из мужчин?

— Конечно, нет! — Иден была полна решимости. — Мы не для того лезли через грязь, чтобы уйти ни с чем. Скоро твои глаза и нос привыкнут.

Мастерская оружейника Хью представляла собой глубокую пещеру, освещенную двумя маленькими раскаленными горнами, в которой звучала музыка лязгавших и звеневших молотков. Границы пещеры были трудно различимы, но отблески латуни там и тут позволяли предположить, что стены увешаны амуницией для людей и животных. Внутри стоял резкий запах недавно выдубленной кожи, раскаленного угля и еще более раскаленного металла, а смесь человеческого и конского пота — неизменный запах кузницы.

— Однако, — пробормотала Иден, плотнее сжимая руку Беренгарии, — это похоже на маленький веселый ад!

Беренгария выразила согласие более горячо, чем ей хотелось бы.

Иден откинула капюшон и осмотрелась. У горнов несколько коричневых мужчин и мальчишек, одетых только в кожаные передники, вытворяли непостижимые вещи с листами и полосками металла при помощи длинных клещей. На наковальне двое мужчин ковали кольца из тонко расплющенного стального листа. Еще один выправлял прутки проволоки до предельной ровности и передавал их другому, который наматывал их на стержень диаметром в звено кольчуги. Затем в получившихся спиралях с одной стороны прорезалась щель, чтобы кольца могли быть собраны в кольчугу.

За столом, сделанным в виде козел и заваленным конской упряжью и деталями доспехов, сидел мускулистый гигант, находящийся на грани между зрелостью и старостью, в чистой черной рубахе под фартуком. Наморщив лоб, он сосредоточенно работал над кольчугой. Используя маленький, но тяжелый молоток, он приклепывал цепочку проволочных колец к предыдущему ряду, одновременно соединяя их между собой. Движения его были ритмичными и точными, и было ясно, что ему не доставит удовольствия прервать свою работу. Наконец, закончив очередной ряд, он поднял глаза и встретил восхищенный взгляд Иден.

— Миледи! — Человек быстро встал и вытер рукавом пот со лба. — Простите меня! Я и не подозревал, что здесь у меня такая неожиданная компания! Я Хью Оружейник, чем могу служить вашим светлостям? Может быть, вам нужны плетеные кошельки? У меня есть немного очень хорошего серебра, полученного из…

— Я не стала бы принижать вашу отменную репутацию требованием простого кошелька, мастер Хью, — солидно проговорила Иден. — Я пришла вот зачем — эта леди хочет испытать ваше мастерство в изготовлении доспехов.

Она отступила назад, так что Беренгария поневоле оказалась впереди, несмотря на ее заметное желание поскорее вновь увидеть холодный дневной свет. Она неохотно откинула капюшон и заговорила с оружейником; звон молотков почти заглушал ее тихий нежный голос.

— Действительно так, — согласилась она, — и это должно быть лучшее ваше изделие, потому что я очень ценю жизнь человека, который будет носить их!

Иден импульсивно сжала ее руку.

— Выкованные мной доспехи ни разу не подвели человека, оказавшегося на пути смертоносной стрелы! — гордо объявил оружейник. — Ваш муж может положиться на мою сталь.

Беренгария улыбнулась, она уже начала получать удовольствие от происходящего. Этот большой и прямодушный человек вселял в нее уверенность.

— У меня пока еще нет мужа, мистер Хью, — отчетливо произнесла она. — Доспехи необходимы вот этой леди.

Мастеру Хью в юности самому приходилось участвовать в Крестовом походе, и его удивлению не было предела. Он подверг своих посетительниц более тщательному осмотру — их высокое положение было заметно по одежде и манерам. Неожиданно он улыбнулся, и словно двадцать лет слетело с его морщинистого и запачканного лица.

— Я делал однажды доспехи для королевы Элеоноры, — мягко сказал он. — Жалоб не поступало. Так что если вам будет угодно снять плащ, миледи, я сниму с вас мерку.

Иден сделала так, как он предложил, в то время как Беренгария покраснела. Мастер Хью сам снимал мерку, используя кусок проволоки для кольчужных колец. Он отметил, что его клиентка великолепно сложена: тело ее было стройным и гибким, плечи достаточно широки для того, чтобы кольчуга хорошо сидела, талия самая тонкая из всех, какие ему доводилось видеть, ноги такие же длинные, как у мужчины, а грудь, хоть и достаточно полная, не испортит очертаний его работы. Он мог бы заинтересоваться, зачем созданию, которое столь явно слеплено по подобию Венеры, атрибуты Марса, но такие вопросы были не для него, скромного Гефеста, он только надеялся, что его доспехи не войдут в моду среди придворных дам с легкой руки королевы Элеоноры. В последнее время у него хватало работы по заказам готовившихся к сражениям мужчин и не было дела до маскирующихся в доспехи дам.

Иден узнала, что вдобавок к длинной, доходившей ей почти до колен кольчуге она должна будет носить ножные латы, называемые шассе, нарукавники для защиты предплечий и специальные латные рукавицы.

— А как насчет шлема, миледи? С золотым ободком или, может быть, даже с плюмажем? Год назад я сделал отличный шлем для самого короля Ричарда с плюмажем и фигурой льва.

Иден поспешно мотнула головой. Она заметила, как вздрогнули губы Беренгарии, и сама не могла удержаться от улыбки.

— Да сохранит Господь короля и приведет его к победе! — негромко сказала она.

— А теперь, — проговорила Беренгария деловым тоном, решив, что переговоры между Иден и оружейником закончены, — сколько вы запросите за свою работу? Мы хотим, чтобы все было сделано за пять дней, — невинно добавила она.

Мастер Хью на минуту задумался, а потом спокойно назвал сумму, которой хватило бы свободному горожанину с семьей в пять человек на год относительно приличного существования. Принцесса спокойно заплатила названную сумму, отсчитав на своем французском языке с наваррским акцентом золотые монеты в протянутую ладонь.

Оружейник, который за время своих странствий не раз слышал такой акцент, но очень редко получал плату вперед за любую работу, начал испытывать подозрение: королевский жест или просто женская глупость? Впрочем, это не имело значения — если будущая королева Англии хочет, не поднимая шума, купить доспехи для дамы своей свиты, то он не такой человек, чтобы распространяться об этом. Он просто низко поклонился, провожая своих посетительниц через задымленную прихожую, и твердо решил самым усердным образом выполнить работу для золотоволосого «странствующего рыцаря». Холодный февральский воздух улицы был так же приятен, как глоток прохладного эля. Осторожно продвигаясь по неустойчивым доскам, две дамы повернулись друг к другу, вполне довольные своей вылазкой, и весело рассмеялись, словно малые дети.

— В самом деле, маленький веселый ад, — хихикнула Беренгария, хватаясь за плащ Иден, чтобы сохранить равновесие. — Но у мастера Хью совсем не дьявольский вид, когда он перестает хмуриться. Я почти выдала нас, когда он заговорил о Ричарде, — так я была горда.

Захваченная волной собственного счастья, принцесса не сразу заметила, что ее подруга неожиданно остановилась и замерла как вкопанная посреди доски, неподвижно глядя перед собой, будто человек, обратившийся в камень.

— Что такое, Иден? — вопросительно прошептала она, поворачивая голову в направлении этого застывшего взгляда. И затем без малейшей тени сомнения она определила, что было не так: после проведенных вместе бессонных ночей, полных слез и откровений, сожалений и обвинений, она сразу поняла, что человек, стоявший перед ними на улице с насупленными бровями и искаженным от ярости лицом, не кто иной, как сэр Хьюго де Малфорс.

— Вот так встреча, миледи! Я искал тебя повсюду. Но, признаюсь, не думал, что тебя следует искать так высоко.