А Ева была частью жизни Джексона всего два года. Два года, полных лжи. На что она вообще может претендовать?
Ева вытирает капли, однако вино уже просочилось в надпись, и имя Джексона стало кроваво-красным.
– Пап, это Ева, вы встречались.
Дирк приподнимается, с улыбкой протягивает руку:
– Рад встрече, Ева.
– Я тоже.
Затем молчание.
– Ну, как вы себя чувствуете?
– Здоров как бык. – Дирк любуется заливом: ярко-красное солнце уходит за горизонт, подсвечивая облака розовым светом. – Лучшее место для восстановления сил.
– Действительно, – соглашается Ева.
Сол спрашивает:
– Ева, тебе принести попить?
– Да, воды, пожалуйста.
Когда Сол выходит, Дирк обращается к Еве:
– Я хотел бы извиниться: в нашу прошлую встречу я вел себя не лучшим образом.
– Ничего страшного.
– Думаю, никому из нас не хочется вдаваться в подробности случившегося, так что я просто скажу – мне жаль, что тебе пришлось столько пережить.
– Спасибо.
– Здорово вернуться на Уотлбун после стольких лет, – вздыхает Дирк.
– Сол рассказывал, что у вас здесь была хижина, да?
– Верно, лет двадцать назад построил. Не ожидал, что она еще стоит.
– Как это? – удивляется Ева.
– Сол тебе не говорил о своей задумке?
– Нет…
– Старая хижина стояла на месте этого дома. Сол разобрал ее и заново построил в дальнем углу сада. Будет мой летний домик!
Сол возвращается со стаканом воды для Евы.
– Это правда? Ты заново отстроил хижину?
– Не хотелось просто ее сносить.
Когда-то Джексон говорил о том, что намерен восстановить хижину. Эту мечту он тоже украл у Сола?
– И долго ты это планировал?
– Несколько лет, все руки не доходили.
Ева нервно сглатывает.
– Можно посмотреть?
– Конечно, – кивает Сол. – Слева, за деревьями.
За минуту Ева доходит до хижины: простой домик, железная крыша. Проводит рукой по состарившейся древесине, чтобы почувствовать ее текстуру.
Джексон часто вслух мечтал однажды вернуться сюда и восстановить хижину для отца. Напрасные обещания, ведь он и не думал возвращаться в Тасманию.
Это была мечта Сола. Это Сол втайне ее осуществил. Это он снова привез отца на Уотлбун после стольких лет.
Горят свечи и мини-факелы, отпугивающие комаров, громко стрекочут сверчки. Сол вносит огромное блюдо.
– Что у нас тут? – спрашивает Дирк.
– Плоскоголов, начиненный рисом, – нежирный, без специй, легко усваивается. Тебе в самый раз.
Сол раскрывает фольгу, выпуская аромат запеченной рыбы.
Ева подает тарелки и приборы, и каждый, позвякивая большой ложкой о фарфоровую тарелку, кладет себе по куску.
Слегка приправленная перцем и лимоном, рыба получилась невероятно вкусной. Дирк медленно пережевывает, перед тем как проглотить. Он болтает с Солом о том, что интересного случилось за день, а Ева слушает и вдруг чувствует резкий укол вины. Что бы подумал Джексон, увидев их всех – жену, брата, отца? Что, если бы заметил, как Сол держит Еву за руку под столом? Сомнения в собственной верности тревожат ее, вызывают противоречивые чувства.
Чуть позже, когда уже убрали посуду, Сол приносит целый дуршлаг клубники и черники – с местной ягодной фермы. Ева неохотно ковыряется в своей порции, вглядываясь в темноту сада.
Боковым зрением она замечает какое-то движение. Тогда Ева моргает и сосредотачивает внимание на кустах, за которыми скрывается тень – непонятно чего. Или кого. Мурашки пробегают от шеи до самых кончиков пальцев.
Сол с Дирком все болтают и, похоже, ничего не заметили. Ева напрягает глаза: в темноте трудно разглядеть, что это, но оно явно темнее сероватой тени куста.
Ева расслабляет руку, пальцы выскальзывают из ладони Сола. Во рту пересыхает, трудно глотать. Надо подняться и подойти к этим кустам, но Дирку и Солу это покажется странным. Ну же, Ева, успокойся. Там никого нет – просто тень от деревьев или какого-нибудь животного. Но как объяснить странную дрожь по всему телу?
Ева подергивает ногой под столом – хочется пойти и убедиться. Неожиданно она встает, подходит к краю террасы и спускается по ступенькам в сад.
Вдалеке от света свечей так темно, что Ева прищуривается. Тень по-прежнему там, и Ева подходит ближе.
– Ева…
Она отскакивает, сердце колотится от звука знакомого голоса. Непонятно, откуда ее зовут – сзади или спереди.
– Ева?
Она оборачивается: это Сол. Он привстал и смотрит на нее с террасы.
– Все нормально?
Ева снова вглядывается в деревья, отчаянно ищет глазами тень, но та исчезла. Ева качает головой. Так было там что-то, или это снова игра воображения?
Ева поднимается на террасу, руки дрожат.
– Валлаби, – говорит она. – Мне показалось, там кенгуру-валлаби.
Дирк, похоже, поверил: говорит, ночью их здесь немало, однако Сол не отрывает от нее пристального взгляда.
Ева возвращается за стол, переводит дыхание. На руку падает свет от свечи: кожа покрыта мурашками.
Глава 27
Сол с Дирком продолжают разговаривать. Ева прячет трясущиеся руки, подкладывает ладони под бедра. Надо сосредоточиться на дыхании и избавиться от странного ощущения, будто Джексон здесь, наблюдает за ними.
Чувство вины, вот почему ей видится всякое. Чем больше Ева привязывается к Солу, тем сильнее ощущает себя виноватой. На виски что-то давит, весь лоб стягивает, и даже глаза напрягаются.
– Ева?
Дирк что-то у нее спрашивает. Ева поворачивается к нему, качает головой.
– Что, простите?
– Я говорю, скучаешь по работе? Ты ведь акушерка?
– Да, скучаю. – Ева ерзает, складывает руки на коленях. – Очень скучаю, – добавляет она, осознавая, что это действительно так. – Но мне нужно было отдохнуть.
– Ты всегда хотела стать акушеркой?
– Нет, если честно. Сначала я училась на парамедика, но поняла, что это не мое.
– Почему? – спрашивает Сол.
– Парамедик входит в жизнь пациента в некий критический момент. Привозишь его в больницу – и все. – Ветер развевает волосы, и Ева заправляет их за ухо. – Кое-что в этой работе мне нравится, например, что надо быстро принимать решения и к тому же в стрессовых условиях, однако я поняла, что хочу узнать о пациентах больше, узнать, что с ними случилось. Как-то я дежурила ночью в районе Поплар: срочный вызов, женщина рожает. Я тогда была простым стажером, но парамедик, которому я помогала, понял, что до больницы мы доехать не успеем. Пришлось принимать роды. Я мало чего успела, через несколько минут приехала акушерка и взяла все под контроль, но я никогда раньше не видела, как рождается новая жизнь, и это меня потрясло. Я смотрела и думала: «Вот чем я хочу заниматься».
Впрочем, может, дело не только в этой истории? Сестра Евы умерла во время родов – из-за осложнений, которых можно было избежать. Смерть сестры разделила жизнь ее матери на до и после. Как знать, не пытается ли Ева, став акушеркой, как-то исправить случившееся?
Она гонит эти мысли: довольно копаться в себе.
– Джексон говорил, что ты потрясающая акушерка, – делится с Евой Дирк.
При упоминании его имени перехватывает дыхание.
– Правда?
– Говорил, все женщины в больнице хотели попасть именно к тебе.
В голове, как по замкнутому кругу, бесконечно крутятся вопросы о прошлом Джексона. Нужно кое-что узнать у Дирка, и хотя сейчас, в присутствии Сола, не самый подходящий момент, Ева не сдерживается:
– Джексон рассказывал вам о своей жизни в Лондоне?
– Звонил раз в пару недель. Он не баловал меня деталями и, полагаю, о многом умалчивал. – Дирк откидывается на спинку стула, складывает руки на коленях. – Про тебя я узнал сразу: Джексон сказал, что познакомился с девушкой. Мы ведь вроде говорили по телефону?
Ева кивает. Да, еще до свадьбы, она взяла трубку, пока Джексон был в душе. Ева знала, что звонок международный, и разговор вышел коротким.
– Но вот о том, что он сделал тебе предложение, он промолчал. Я узнал уже после того, как вы поженились, через несколько недель. – Дирк кладет руки на стол, смотрит на Еву. – Я не дал бы ему этого сделать. Так поступить с тобой.
– Я писала вам. Регулярно. – Дирк удивленно смотрит в ответ. – Джексон ничего вам не отправлял?
– Нет, никаких писем.
Хотя Ева ожидала услышать такой ответ, у нее все равно вспыхивают щеки: унизительно быть обманутой во всем.
К пламени свечи слишком близко подлетает мотылек, опаляет крылья и, кружась в смертельном танце, падает в растекшийся воск.
Сол откидывается на стуле; слышно, как шуршит ткань одежды. Пора закрыть эту тему, но Ева не в силах остановиться.
– Зачем он женился на мне?
Дирк тяжело выдыхает.
– Джексон сказал, что ничего не планировал, что просто взял и сделал предложение. А потом понял – именно этого ему и хочется.
Гроза застала их с Джексоном в парке Клэпхэм-Коммон, град бил по ногам, и они спрятались под деревьями, прижались друг к другу. В его теплых объятиях Ева забыла о холоде, о синяках от градин, о ревущем ветре.
Тогда он сказал: «Я хочу провести с тобой всю свою жизнь». Ева взглянула на него и ответила: «Я тоже». И Джексон попросил Еву выйти за него замуж. Он не дарил кольца, не становился на колено – ни на минуту не хотел выпускать ее из объятий. «Да, тысячу раз да», – согласилась она. Может, и это было обманом?.. Глаза наполняются слезами, и Ева прикусывает изнутри щеку, лишь бы не заплакать.
– Знаю, Джексон причинил тебе боль, – говорит Дирк. – Бог его знает, почему он вот так женился на тебе. Нет бы сначала получить развод, сделать все как полагается… Впрочем, мужчины часто совершают глупости, когда влюбляются.
"Единственный вдох" отзывы
Отзывы читателей о книге "Единственный вдох". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Единственный вдох" друзьям в соцсетях.