— Сердце твое бьется, словно птица. — Поцеловав девушку в висок, он вернул на место ночную рубашку. — Я пошлю ювелиру дополнительное вознаграждение. — Отложив щетку, он снова заключил Дори в объятия и стал баюкать ее, точно ребенка. — А теперь расслабься. — Страсть уступила место нежности. — Я очень люблю тебя.

— Я не хочу с тобой расставаться, Филип. Никогда. Она почувствовала, как напряглось его тело.

— А мы и не расстанемся с тобой, Дори, — сказал он. — Прекрати даже думать об этом. — Он обнял ее покрепче, а затем вдруг разжал руки и встал.

— Уже уходишь? — разочарованно спросила девушка.

— Наверное, так будет лучше. Мне предстоит еще научиться терпению. А то так и хочется немедленно начать переход через Альпы. Я отлучусь на часок. Надо проверить, как идут ирригационные работы. Рауль будет заглядывать к тебе время от времени.

— А когда ты вернешься? — спросила Дори. — К обеду?

— Ни за что не пропущу обед в твоем обществе. — Лицо его озарилось улыбкой. — Жди меня. Хочешь поспать или поставить тебе какой-нибудь фильм?

— Лучше фильм. Что-нибудь веселенькое.

Он вставил в магнитофон кассету и включил телевизор.

— Пожалуй, вот это тебя займет. Тут есть несколько кассет с эротикой, но их мы лучше посмотрим вместе. Интересно будет узнать, возбуждают ли тебя такие вещи.

— Думаю, с этим нам лучше подождать, — сухо ответила Дори.


Платье принесли за день до того, как истекало объявленное Филипом перемирие. Открыв коробку, Дори обратила внимание на необычный цвет. Багровая парча словно излучала тепло, сияя, как драгоценный камень.

Покрой платья был достаточно простым. Вырез и длинный рукав выглядели вполне целомудренно, но лиф так плотно облегал грудь, что сквозь ткань проступали соски. Юбка платья ниспадала мягкими складками почти до пола.

Дори взяла карточку, лежавшую поверх платья.

— Это точная копия свадебного платья древних бедуинов. Правда, я велел сшить его из парчи, хотя традиционно для этого использовали шерсть. Надень его сегодня. Думаю, парча пойдет тебе не меньше шелка и бархата.

Дори с улыбкой приложила к себе платье, которое уже успела примерить и снять. Парча была мягкой и приятной на ощупь.

Она улыбнулась при мысли, что сегодня ее вновь коснутся его нежные пальцы. Эти две недели прошли, словно во сне. Филип был так нежен с ней. И вот сегодня они снова будут любить друг друга. Это будет так же прекрасно, как в первый раз. Дори почувствовала пьянящий восторг, как перед прыжком с парашютом, когда перед тобой огромное небо во всем своем великолепии, а за бортом самолета — неизвестность. Филип наверняка подготовился к наступлению.

Что ж, пора покинуть страну сладких грез и вернуться в мир реальности. Дори закружилась перед зеркалом, продолжая прижимать к груди платье.

Филип не пришел обедать. Дори стояла на балконе, тщетно пытаясь унять волнение, когда услышала, как тихонько открылась и закрылась дверь.

— Дай мне взглянуть на тебя.

Дори резко обернулась. Возле двери стоял Филип, одетый во все белое. Белые брюки облегали его стройные ноги, а рубашка была сшита из какого-то мерцающего в темноте материала.

— На балконе очень темно. Не могу разглядеть тебя как следует.

— Я уже стала сомневаться, придешь ли ты, — тихо произнесла Дори, делая шаг в его сторону. — Ты не вышел к обеду.

— Если бы я пришел обедать, боюсь, мне очень быстро захотелось бы выкинуть с балкона поднос с едой.

— Мне тоже, — призналась Дори. Филип удивленно посмотрел на нее.

— Ты действительно ждала сегодняшнего вечера? А я боялся, что ты подумаешь, будто я тебя тороплю.

— Ну если только немного. — Дори лукаво улыбнулась. — Вообще-то прибытие Ганнибала назначалось на завтра.

— Так оно и есть. — Филип увлек Дори в комнату. — Сегодня ночью я все еще твой наложник. Подожди, я включу свет.

В своем белом одеянии Филип напоминал призрак. Но вот спальню залил неяркий свет ночника. Несколько секунд Филип молча смотрел на Дори.

— Да, — сказал он. — Именно такой я и представлял тебя в этом платье. Цвет красного вина и серебро твоих волос. Что может быть красивее?

— Мне тоже нравится! — призналась Дори. — В нем я чувствую себя принцессой.

— Любая невеста чувствовала бы то же самое. — Филип подошел к девушке. — Это ведь свадебный наряд, Дори. — Он взял в ладони ее лицо. — Так почему нам этим не воспользоваться? Мы могли бы пожениться сегодня вечером. Давай полетим в Марасеф и покончим с формальностями. Ты ведь знаешь, что все равно станешь моей женой.

Филип был так близко. Она чувствовала свежий запах мыла и одеколона. Руки его уже скользили по ее плечам, сжимая парчу.

— Разве ты мало меня мучила?

— Я не стала бы играть в такие игры. Просто мне очень важно быть в тебе уверенной.

— Да, я знаю. Хотя лучше бы мне этого не знать. — Он вдруг подхватил девушку на руки и понес к кровати. Опустив Дори на постель, Филип посмотрел на нее сверху вниз смеющимися глазами. — К утру я дойду до того, что готов буду силой вырвать у тебя обещание стать моей женой. — Он расправил волны багровой парчи вокруг Дори. — Но скорее всего этого не потребуется. Я буду таким страстным наложником, что ты сама не отпустишь меня.

— Этого не так сложно добиться. Я и сейчас хочу быть с тобой.

— Вот видишь, как все просто. Значит, с этой минуты мы вместе. А теперь повернись, дорогая.

Дори повернулась на живот. «Молния» была мгновенно расстегнута, и прохладный воздух коснулся ее обнаженной спины.

— Господи, как красиво! — Филип не сводил с нее восхищенного взгляда.

— Я говорила тебе, что не умею играть в игры.

— Тогда мне придется тебя научить. Некоторые игры доставляют истинное удовольствие. Думаю, тебе понравится.

Губы Филипа коснулись ее обнаженной спины, и у нее перехватило дыхание.

— Не кажется ли тебе, что ты применяешь запрещенный прием?

— Но тебе ведь нравится. — Губы Филипа продолжали ласкать ее нежную кожу. — Скажи, что тебе нравится больше всего? — Он легонько укусил Дори.

— Ты обедал, не так ли? Я не рискую быть съеденной?

— Я не мог есть весь день. — Филип заговорил вдруг серьезно. — И не спал всю предыдущую ночь. Иногда мне кажется, что я никогда больше не смогу ни есть, ни спать без тебя. — Руки его продолжали гладить спину Дори. — Для меня все это очень серьезно.

Приподняв Дори, он перевернул ее на спину и снова уложил поверх багровой парчи.

— Так ты не будешь меня соблазнять? — тихо спросила она.

— Я стараюсь изо всех сил. — Взгляд его скользил по телу девушки, пока не остановился наконец на золотистых волосах внизу живота. — Ни с одной женщиной мне не было так трудно и так прекрасно. — Он потерся щекой о теплый бархат ее кожи. Дори невольно вздрогнула, и пальцы ее буквально впились в плечи Филипа. — Раньше я всегда играл в страсть. Мне отвечали столь же мастерской игрой. Но с тобой… Мне так хочется, чтобы тебе было хорошо, и я все время боюсь, что мне не удастся доставить тебе истинное удовольствие.

Сердце Дори бешено колотилось в груди, а внизу живота стало вдруг горячо.

— Для меня это тоже кое-что значит, — прошептала Дори. — Филип! — вскрикнула она, когда он припал поцелуем к самому интимному месту.

— Ты такая сладкая, — шептал Филип, обнимая Дори. — Я готов целовать каждый сантиметр твоего тела.

Пальцы ее продолжали сжимать плечи Филипа, впиваясь в тонкий шелк белой рубашки. Язык Филипа снова коснулся самого чувствительного места, и Дори, вскрикнув, приподнялась ему навстречу.

— Нет ничего прекраснее твоих стонов. Он поцеловал руку Дори, продолжавшую сжимать его рубашку. Потом вдруг резко встал и рывком поднял ее на ноги. Не обращая внимания на смущение девушки, Филип потащил ее за собой в соседнюю комнату — в спальню наложниц.

— Филип, я не понимаю…

Они стояли перед огромным зеркалом, установленным вдоль одной из стен. Лампы были погашены, и свет проникал лишь из соседней комнаты. Дори изумленно смотрела на собственную обнаженную фигуру рядом с одетым Филипом.

— Я помню, как возбудила тебя в гримерной сцена перед зеркалом, — пояснил он. Руки его обвили ее талию, затем скользнули ниже, лаская живот. — Когда установили зеркало, я лежал в постели и представлял, как твоя прекрасная нагота отразится в нем. Знаешь, что со мной творилось от этих мыслей? — Наклонившись, Филип зашептал в самое ухо Дори: — Мне так хотелось ворваться к тебе, погрузить свою возбужденную плоть в твое мягкое лоно и остаться там навсегда. Я мучился каждую ночь. — Филип принялся расстегивать рубашку. Дори не могла отвести взгляд от желанного тела. Она подумала, как отличается картинка в холодном зеркале от того, что происходит между ними на самом деле. Никогда в зеркале не отразится та страсть, которую они испытывают друг к другу.

— Какая ты красивая! — Загорелая рука Филипа сжала и чуть приподняла ее грудь. Большим и указательным пальцем он сжал ее напрягшийся сосок. — Он прекрасен, этот розовый бутон!

— Так можно заболеть нарциссизмом, — пошутила Дори, прижимаясь спиной к груди Филипа. — Признаюсь, я немного смущена.

Филип быстро сбросил с себя рубашку.

— Тебя смущает мой вид?

— Нет. — Фигура Филипа отражалась бронзовой тенью за ее спиной. — Мне нравится на тебя смотреть.

— Тогда нам лучше оказаться на равных. — Руки его быстро расстегивали ремень на брюках. Дори смотрела, точно зачарованная. — Вот теперь мы в одинаковом положении. Так лучше, не правда ли?

Горячие волны возбуждения омывали Дори, а руки Филипа между тем ласкали ее тело. Дыхание его стало порывистым. Она чувствовала, как прижимается к ней его возбужденная плоть, а грудь тяжело вздымается за

ее спиной. Руки его вдруг неожиданно замерли, по телу пробежала дрожь.

— Я зашел слишком далеко, — прошептал он. — Я не могу больше ждать.