Для Пенни эти невинные сплетни были как нож по сердцу. «Значит, у Джона Миллера есть девушка, не так ли? Вряд ли стоит этому удивляться, и конечно, это не ее дело». И все же слова миссис Кокс задели ее за живое. Вспомнив, как Джон взвалил ее на плечо, вновь ощутив пульсирующий прилив страстного желания, охватившего ее при этом, девушка чуть не разрыдалась. «Без сомнения, он находил это очень забавным — с легким сердцем флиртовать с Пенни Оуэн. А Брэнда Хартли в это время ожидала его дома. Красивая! Богатая!!»

«Действительно, хорош, нечего сказать, — бесилась про себя Пенни, — и как можно было быть такой дурой?»

Вдруг дверь распахнулась и на пороге появился Джон с чашкой кофе и журналом для женщин в руках, который он не замедлил вручить пострадавшей. Пенни взяла его и метнула в сторону вошедшего взгляд, в котором было все — и раздражение и обида.

— Спасибо, — сухо промолвила она. Никак не подав вида, что он обратил внимание на изменение в поведении девушки, Джон обернулся к ее соседке.

— Очень сожалею, что встретился с вами здесь, миссис Кокс, — сказал Джон. — Я слышал про несчастье, происшедшее с вашим Стивом, но надеюсь, что с ним не случилось ничего серьезного. Не хотите ли немного кофе, мадам? Мне не составит труда принести себе еще.

— Что вы, спасибо, мистер Миллер, вы истинный джентльмен, — благодарно отозвалась Вильма Кокс. — Трудно найти более благовоспитанного мужчину во всей округе.

— Ты слышишь это. Пении? — самодовольно заметил Джон. — Ты уверена, что теперь не пожелаешь пополнить ряды моих многочисленных поклонниц?

Ответный взгляд Пенни был яростно красноречив.

«Опять он за свое! — в бешенстве пронеслось у нее в голове. — Легко добивается расположения любой женщины в округе — от восьми до восьмидесяти! Но не у меня!»

— Абсолютно уверена, — яда в голосе Пенни было не меньше, чем на зубах у мокасиновой змеи. — Я действительно предпочитаю воспитанных мужчин!

Миссис Кокс была явно озадачена таким необычным обменом любезностями, но не успела она разобраться в происходящем, как появился доктор и увел ее из покоя. Минут через пять она вернулась, сияя от радости.

— Как дела у Стива? Надеюсь, ничего серьезного? — спросил Джон.

— Сломана нога и запястье, — ответила миссис Кокс с видимым облегчением. Но, говорят, к началу осеннего семестра в колледже он поправится. Может, это несчастье пойдет ему на пользу — возьмется за ум и, пока будет валяться в постели, немножко наверстает отставание по запущенным предметам.

Пенни не смогла сдержать улыбки.

— Я так рада, что самое страшное для вас позади, — сказала она сразу же понравившейся ей женщине.

Миссис Кокс энергично ответила на ее рукопожатие.

— Давайте договоримся так. Когда у вас все образуется, загляните ко мне на огонек как-нибудь вечерком, — чувствовалось, что она приглашает от чистого сердца. — Я оставлю свой номер. Позвоните, как только устроитесь.

Она поспешно нацарапала что-то на листочке бумаги и удалилась, не дослушав благодарностей.

Вскоре после этого Пенни отвезли в рентгеновский кабинет, и она оказалась в полном распоряжении людей в белых халатах. Сначала с ней битый час возился рентгенолог, а затем наступил черед врача, осматривавшего ее в приемном покое. После этого ее оставили в одиночестве.

Пенни уже совсем начала терять терпение, когда появился ее мучитель и важно, как и подобает разговаривать дипломированному врачу с пациентом, изрек:

— У меня для вас хорошие новости, мисс Оуэн. Кости не сломаны, но растяжение связок весьма тяжелое. Я сделаю вам новокаиновую блокаду, и некоторое время после этого вы будете чувствовать себя не в своей тарелке. На смену боли придут апатия и усталость. Скажите, о вас есть кому позаботиться, когда вы покинете нас?

Губы Пенни задрожали. На нее вновь нахлынули все переживания и огорчения нынешнего дня, да так неожиданно, что она почувствовала острую необходимость выплакаться у кого-нибудь на плече.

— Нет, — в ее голосе прозвучала полная беспомощность.

Быстрыми уверенными движениями врач сделал ей инъекцию обезболивающего. Украдкой взглянул на Джона, который стоял в сторонке, проявляя все видимые признаки нетерпения. Вздохнул.

— Итак, в таком случае вас можно приютить в больнице на ночь, — в его голосе прозвучало нескрываемое сочувствие. — Одной вам не справиться, это точно. Я только проверю сейчас — есть ли куда вас положить.

— Подождите!

Голос Джона прозвучал в напряженной больничной тишине как выстрел. Он перестал барабанить пальцами по столу, скрестил руки на груди и посмотрел на Пенни так, как смотрит случайный прохожий на потерявшегося в городской сутолоке щенка.

— Мисс Оуэн будет моей гостьей этой ночью, — произнес он обреченно.

— Не стоит… — начала было Пенни. Но, похоже, ее мнение никого не интересовало. Лицо врача выражало явное облегчение, а Миллер уже командовал санитаром, который суетился с парой костылей в руках, кто-то еще придерживал входные двери. Ошалев от такого напора, Пенни примирилась с этим как с чем-то неизбежным.

— Спасибо, — пробормотала она, и вид ее был так несчастен, что, казалось, ее не окружали заботой, а наоборот, бросили на произвол судьбы.

Как только сияющий БМВ с Миллером за рулем и Пенни на заднем сиденье бесшумно отъехал от больничной стоянки, девушка прижалась лицом к стеклу и зарыдала. Столько лет мечтать добраться до Америки и найти родных, а когда все это было так близко, какая-то нелепая случайность разбила ее надежды. Просто кошмар какой-то! Отец в могиле, а этот недоброжелательный незнакомец рядом и нет никакой надежды на какие-либо благоприятные перспективы.

Молнии, словно огненные кинжалы, разрывали вечернее небо. В их зловещем свете Пенни увидела Джона, угрюмо склонившегося над баранкой, и муки раскаяния буквально пронзили все ее существо. «Не следовало сюда приезжать, — обреченно рассуждала она. — Это было чистое сумасбродство. И не останусь я здесь ни за что. Взгляну разок на места, где жил отец, продам все — и быстро в Сидней».

Внезапно оглушительный удар грома потряс все вокруг. Показалось, что небеса разверзлись, а на ветровое стекло как из брандспойта хлынули струи дождя. Джон мертвой хваткой вцепился в руль и сосредоточил все свое внимание на дороге.

— С тобой все в порядке? — перекрывая шум бури, прокричал он. — Мы можем остановиться, если хочешь. Но я думаю, что лучше гнать вперед. Прорвемся!

— Конечно, — без колебаний согласилась его спутница. И сказав это. Пенни поняла, что еще никогда так не доверяла мужчине, как сейчас. Конечно, Джон Миллер мог быть высокомерным, самодовольным, властным, но она без колебаний могла доверить ему свою жизнь. Это открытие настолько поразило ее, что, казалось, лишило остатков сил. Все терзавшие ее душевные муки мигом улетучились и девушку стало клонить ко сну.

— Поступай как знаешь, — уже засыпая, пробормотала Пенни.

Она забылась, и сон ее не нарушали ни шум дождя, ни рев ветра. Не проснулась она и тогда, когда на смену этой кокафонии звуков пришла тишина, и лишь легкое жужжание кондиционера да шум встречных машин нарушали покой оправлявшейся после бури природы.

Наконец Джон осторожно прикоснулся к ее плечу.

— Просыпайся, вот мы и дома.

В его голосе прозвучали нотки гордости. «И было чем гордиться», промелькнуло в голове у Пенни. Протирая глаза, она выглянула из окна автомобиля. Ощущение, что она еще спит, не покидало ее. Дождь перестал выбивать свою дробь по крыше, а прямо перед ними в серебристом лунном свете простиралась аллея могучих дубов, окутанных таинственными шлейфами испанского мха.

В конце аллеи их встречал дом — самый красивый, из всех виденных Пенни когда-либо в жизни. Он гордо возвышался над деревьями, с роскошным подъездом, увенчанным четырьмя высокими колоннами с ажурным балконом и мезонином. Два симметричных крыла пристроек как бы обрамляли портал.

Мягко шурша шинами, машина замедлила свой бег и остановилась во внутреннем дворике.

— Добрались наконец, — просто сказал Джон. — Мне показалось, что здесь тебе будет пройти легче, чем подниматься по ступенькам парадного. Подожди, я помогу тебе выбраться.

Как только он открыл дверцу, таинственный мир ночных звуков и ароматов просто заворожил Пенни. Все ее существо затрепетало от журчания дождевой воды в водостоках, влажного запаха земли, от крика неизвестной птицы… не колеблясь, Джон подхватил ее на руки и понес ко входу. Пока он открывал дверь, Пенни успела разглядеть только удобные плетеные кресла да веранду, всю благоухающую роскошными цветами.

Осторожно поддерживая ее одной рукой, Джон попытался включить свет, но безуспешно.

— Черт побери! — раздраженно воскликнул он. — Этот проклятый ураган наверняка сорвал провода. Оставайся здесь, а я что-нибудь придумаю.

Пенни с трудом добрела до плетеного кресла и стала ждать. Вскоре в соседней комнате замелькали отсветы огня.

— Думаю, ты умираешь с голоду, — сказал Джон, возвращаясь. Даже не спросив ее согласия, он на руках перенес девушку в соседнюю комнату. И здесь Пенни, не сдерживая удивления, ахнула. Было похоже, что они перенеслись лет на сто в прошлое. В колеблющемся свете керосиновой лампы таинственно мерцало зеркало в позолоченной раме, хрустальные подвески огромной старинной люстры тихонько позвякивали при каждом движении… Посреди зала, а по размерам это был скорее зал, чем комната, располагался обеденный стол, заставленный серебряной и хрустальной посудой. Все остальное роскошное убранство терялось во тьме. Но и увиденного было достаточно.

Аккуратно усадив девушку в роскошное кресло красного дерева, Джон снял крышку с серебряной жаровни и помещение заполнилось аппетитным ароматом жареной индейки. Пенни охватило чувство дикого голода.

— Начнем, пожалуй, — предложил он, занимая место во главе стола.