Нахмурившись, он отхлебнул из рюмки. «Если я пьян, то почему все еще продолжаю думать об этом и чувствую себя нисколько не лучше, чем когда только вошел сюда?»

Два вентилятора, лениво вращавшихся под потолком, не приносили прохлады, в помещении было так же душно, как и снаружи. Какой жаркий вечер! Бен стер со лба пот и скользнул взглядом по сидевшим рядом с ним за стойкой четырем или пяти мужчинам, склонившимся над своей выпивкой и поглощенным собственными заботами. Из ближайших кабинетов до Бена доносились разговоры, время от времени прерывавшиеся взрывами смеха или возмущенными возгласами. Дверь в соседнюю комнату была открыта, и там в ярком свете были видны большой биллиардный стол и окружавшая его группа мужчин, тишину в комнате нарушали только звуки ударов кия по шарам.

Как-то раз или два Бен проходил мимо этого бара и был рад, что сегодня вечером вспомнил о нем. Ему необходимо было отвлечься — от обстановки дома, от нудной летней работы в супермаркете, от непроходящей печали отца, от болезненного ощущения пустоты без присутствия матери; Наташа удирала из дома при первой же возможности.

Бредя без всякой цели, Бен уже ушел за четыре квартала от дома, когда вспомнил про этот бар — темный, грязный, такой, где никто не обратит на тебя внимания, он как нельзя лучше соответствовал его настроению, здесь можно не думать ни о плате за учебу, ни о Карлин.

«Черт с ней, — резко одернул себя Бен. — Черт с ней». Слава Богу, она на лето уехала работать официанткой на один из больших горных курортов, по крайней мере он избавлен от того, чтобы постоянно натыкаться на нее. Но, где бы он ни был и что бы ни делал, казалось, она была рядом. Он слышал ее смех, доставлявший ему мучение, ощущал ее бархатную кожу, ее обнаженное тело, страстно прижимавшееся к нему, когда они обнимались, занимаясь любовью. В его снах, когда он наконец засыпал на несколько часов, она шла рядом с ним, улыбалась и без конца целовала, целовала его. В другие ночи она злобно набрасывалась на него с искаженным от ярости лицом, а однажды даже пыталась задавить его отцовским автомобилем. А неделей раньше ему приснилось, что он целился в нее из пистолета, а она, глядя ему прямо в глаза, прошептала: «Я вызываю тебя», — и он проснулся в холодном поту. А в прошлую ночь они лежали обнаженные на пустынном пляже, и луна светила ярко, как солнце.

Бен ненавидел эту девушку всю целиком и готов был умереть за еще одну ночь с ней. Только одну ночь. Он сжал в руке рюмку, ему хотелось изо всей силы запустить ею об стену.

— Эй, ты в порядке?

Вздрогнув от неожиданности, Бен взглянул вправо на темноволосого долговязого мужчину в грязной футболке и джинсах, который незаметно занял место на табурете рядом с ним.

— Ты в порядке, дружище? — повторил мужчина. — Ты так сжимаешь челюсти, что можешь сломать себе зубы, ну, если не зубы, то уж рюмку, точно раздавишь.

Бен глянул на свои руки и увидел, что сжимает рюмку так, что у него побелели костяшки пальцев.

— Спасибо, все в порядке, — кивнул Бен, разжав руку.

— Ладно, о’кей. — Мужчина подозвал бармена. — Чистый виски, Карл.

— Как поживаешь, Уэйн? — спросил бармен, подавая ему выпивку.

— Твоими молитвами, — пожал плечами мужчина, принимая рюмку. — Послушай, сегодня что-то намечается?

Бармен кивнул.

— Они там уже почти два часа.

— Спасибо.

Бен молча следил за разговором. Мужчине рядом с ним было лет двадцать пять, и он, видимо, чувствовал себя в баре, как дома. «Наверное, работает на фабрике и всю жизнь живет здесь, — подумал Бен и снова уставился в свою рюмку, — через несколько лет я буду таким же, я никогда не поступлю в колледж и не уеду из этого городишки».

Бармен отошел к дальнему концу стойки, и они опять остались вдвоем.

— Я Уэйн Паккард, — мужчина протянул Бену руку, — рад познакомиться.

— Бен Дамирофф.

— Значит, Бен. — Уэйн сделал большой глоток. — Здесь у каждого своя история, но в большинстве своем они сводятся к двум проблемам. — Он улыбнулся. — Женщины и деньги. Так которая из них твоя?

Обескураженный прямотой вопроса, Бен не знал, что ответить, он не собирался обсуждать Карлин с каким-то незнакомцем, это уж точно. Он выпил и почувствовал, как тепло снова согрело желудок.

— Деньги.

— Многие годы это было и моей проблемой, — кивнул его сосед. — С женщинами мне больше везло.

Бен промолчал.

— Итак, — бесцеремонно продолжал Уэйн, — ты только что потерял много денег, или тебе прямо сейчас нужно много денег?

— И то, и другое, — горестно улыбнулся Бен.

— Скажи. — Уэйн повернулся и в упор оценивающим взглядом посмотрел на юношу. — У тебя при себе есть что-нибудь?

— В каком смысле? — Бен был осторожен.

— Эй, не волнуйся, — заверил его Уэйн, — я не собираюсь тебя грабить, я хочу оказать тебе любезность. Может быть. — Он прикончил остатки виски. — Я собираюсь поиграть в покер в задней комнате, об этом и говорил Карл. Если у тебя при себе достаточно, чтобы начать игру, я возьму тебя с собой.

Игра в покер. Бен в раздумье выпрямился. Когда ему было двенадцать, мать научила его играть в покер; ни отец, ни Таш не проявляли интереса к игре, поэтому дома нельзя было играть по всем правилам. Но время от времени они с Кит играли с маленькими ставками, не обращая внимания на то, что вдвоем это не настоящая игра. Во всяком случае, они всегда приятно проводили время, так нагло жульничая, что это становилось своего рода состязанием. Последний раз они играли года два назад. Воспоминание о тех играх вызвало у Бена острую боль.

— Предупреждаю, это не мелкая игра, — продолжал Уэйн, — частенько я остаюсь без штанов, но иногда мне везет, и тогда, ха, речь идет о действительно хороших деньгах.

Бен взял с блюда на стойке соленый кренделек. Потянет ли он настоящую игру? Стоит ли рисковать, ведь он может потерять то малое, что у него есть? Всю неделю он до изнеможения работал сверхурочно, а сейчас одним махом мог выбросить на ветер весь свой заработок.

«Господи, как я себе противен, — подумал он, — почему во мне сидит этот чертов бойскаут? Этот парень предлагает мне немного рискнуть. Может, мне удастся обратить несколько баксов, которые я получил, во что-то большее, а если я потеряю их, — какая, черт возьми, разница? Как сейчас у меня ничего нет, так ничего и не будет». Бен вытащил из заднего кармана бумажник и заглянул в него — три двадцатки и десятка.

— Семидесяти хватит? Просто я вчера обменял чек на наличные.

— С этим можно начать, — пожал плечами Уэйн.

«Пора ловить удачу», — сказал себе Бен и решительно встал, неожиданно почувствовав себя совершенно трезвым.

— Пошли.

Уэйн направился в биллиардную, никто из игравших даже не взглянул на них, когда они шли к двери в глубине комнаты. Вслед за Уэйном Бен вошел в полутемное помещение, в котором было еще более душно и накурено, чем в баре. За круглым столом сидели четверо мужчин, увлеченно игравших в карты, а еще двое наблюдали за игрой, стоя поодаль. На столе, заваленном картами и деньгами, сгрудилось несколько бутылок «Турки», открытые банки «Будвайзера» и полные сигаретных окурков пепельницы.

Бен присмотрелся к игрокам, компанию нельзя было назвать особенно привлекательной. На вид им всем можно было дать от тридцати до пятидесяти лет. Двое показались Бену почти на одно лицо, и он решил, что они братья, — у каждого длинный сальный «лошадиный хвост», толстый живот, мешавший придвинуть кресло ближе к столу, и не менее трехсот фунтов веса. Третий игрок, со сплошной татуировкой на обеих руках, спутанной седой бородой и пожелтевшими зубами, наоборот, был болезненно тощ. И еще лысеющий шатен с бледным круглым лицом, непрестанно жующий зубочистку, он единственный из всех обратил внимание на открывшуюся дверь.

— Эй, Уэйн, — произнес он равнодушно вместо приветствия, — ты сыграешь?

— Собирался, — ответил Уэйн, доставая из кармана футболки пачку «Кэмела» и прикуривая.

Мужчина с татуировкой в раздражении бросил карты и встал.

— Я, во всяком случае, ухожу, с меня достаточно. Пошли отсюда, — обратился он к двум мужчинам, подпиравшим стену.

Уэйн, направляясь на свое место, жестом указал на Бена и ухмыльнулся.

— Не возражаете, если мой приятель тоже сыграет? Я знаю, он получит удовольствие.

За столом засмеялись, а Бен застыл. Он вовсе не считал Уэйна своим новым лучшим другом, но до него вдруг дошло, что тот пригласил его играть, преследуя какие-то свои цели. «Он точно определил, кто я такой, — сообразил Бен, — глупый, наивный мальчик, и отобрать мои семьдесят баксов так же просто, как обчистить мой бумажник. На самом деле еще легче».

Бен обвел взглядом стол — все четверо наблюдали за ним. «Черт, мне нужно убираться отсюда, и немедленно», — неприязненно подумал он.

— Ну, что, парень? — нетерпеливо спросил один из братьев, делая глоток из открытой банки пива. — Мы не собираемся сидеть здесь всю ночь.

— Мужики! — Лысый, тот, что заговорил первым, когда они вошли в комнату, начал тасовать карты. — По-моему, мы напугали нашего юного гостя. У меня нет ощущения, что он рвется играть. Отлично, дружок, — добавил он снисходительно, — беги-ка ты домой.

Странное чувство начало овладевать Беном. Смесь ярости и бессилия, которая всегда наполняла его с тех пор, как умерла мать, с тех пор, как он понял, что не в состояний собрать деньги на учебу, с тех пор, как Карлин… накапливалась у него внутри и теперь готова была взорваться. «Милый маленький Бен, никогда не падай духом», — со злостью подумал он и, прищурившись, перевел взгляд на того, кто только что говорил: «Если ты, мать твою, собираешься прикарманить мои деньги, то я не уйду отсюда, поджав хвост». И, схватив пустое кресло, Бен с шумом подвинул его к столу.