Кроме того, подумал Бен, еще оставался шанс, что его примут. А если нет, он просто смирится с Государственным университетом штата Нью-Йорк в Бингемтоне, который на самом деле был очень хорошим колледжем. Оглядываясь назад, он удивился, как можно было быть таким глупым и послать заявление только в Гарвард и больше никуда, но он был до чертиков уверен, что его примут в Гарвард. Наверное, он так сильно этого хотел, что сам себя убедил в том, что по-другому быть не может. Решение подать заявление в университет в Бингемтоне пришло в последнюю секунду, как компромисс, к тому же ему, как постоянному жителю штата, обучение обошлось бы намного дешевле, а в Гарварде проблема оплаты всегда давила бы на мозги. Бену раньше не приходило в голову остановиться на таком варианте, все-таки существовал еще шанс попасть в Гарвард из списка кандидатов или наконец он мог бы перевестись туда, снова подав заявление после года учебы в Бингемтоне. «Все будет хорошо», — кивнул он себе, подходя к двустворчатым дверям школьного зала. В том, что его не приняли в Гарвард, была даже своя светлая сторона.

Школьный зал был полон, и мистер Венн, директор школы, стоя на сцене перед рядами скамей, уже начал речь. Бен хотел сесть рядом с Карлин, которая была где-то здесь, но он пришел слишком поздно и занял место в заднем ряду.

— …мы переходим к последнему пункту нашей сегодняшней программы, у нас есть особое сообщение. — Нестройный шепот пронесся среди слушателей, и мистер Венн строго обвел взглядом море лиц перед собой, дожидаясь тишины, и, после того как в зале стало тихо, продолжил: — Мы рады объявить обладателя «Премии Резерфорда» этого года.

Бен выпрямился на сиденье, он не знал, что сегодня будет объявлен победитель. Несколько учеников, видевших, что он опоздал, обернулись к нему, ожидая, что сейчас назовут его имя.

— Для нашей школы большая честь, — говорил мистер Венн, — и нам очень приятно, что ежегодно один из наших учеников удостаивается этой награды.

«Ну же, — молча поторопил его Бен, — быстрее переходи к главному». Эта премия его, все это понимали. Если он не смог добиться Гарварда, во всяком случае, он победит здесь.

— Я с огромным удовольствием поделюсь с вами именем победителя. — Директор просиял улыбкой. — В этом году «Премию Резерфорда» завоевала Карлин Сквайр.

Немедленно зал снова загудел, и все головы повернулись к средним рядам, где сидела ошарашенная Карлин. Как громом пораженный, Бен встал и, пересилив желание побежать, большими шагами вышел из зала, провожаемый любопытными взглядами. Оказавшись в коридоре, он понесся вниз в вестибюль и дальше на улицу, не останавливаясь, пока не пробежал несколько кварталов и школа не скрылась из вида.

Бен резко опустился на край тротуара. В чем он ошибся? Он так давно все спланировал, работал ради этого и был уверен, что находится на правильном пути. И вот он не смог поступить в Гарвард, не смог получить «Резерфорда». Но мало того, все досталось Карлин, девочке, которую он любил больше всего на свете. Получалось, что он не достоин ее. Сила его чувства к ней пугала Бена, он пытался контролировать себя и проводить несколько часов в день без Карлин, играя в мяч или делая уроки, но его игра не отличалась блеском, а учеба не шла в голову. Когда ее не было рядом, он мог думать только о ней, его дорогой, любимой Карлин, девочке, которую он когда-то ненавидел всем своим существом; теперь эта страсть превратилась в совершенно другую, которая была еще сильнее.

Конечно, это его собственная дурацкая затея, он вызвал ее поступать в Гарвард, но он никогда не думал, что все может обернуться таким образом. Накануне он сказал истинную правду, что хорошие отметки и остальные занятия принесли ей успех, но для нее все это было веселой забавой, она никогда по-настоящему серьезно не относилась к учебе и, сколько он ее знал, никогда не занималась больше абсолютного минимума. Сколько раз она дразнила его, называла примерным мальчиком и зубрилой. В нем вскипел гнев. Это несправедливо.

На минуту он позволил себе возненавидеть Карлин, внутри него все кричало: и Гарвард, и премия предназначались ему, а не ей. Но вспышка быстро погасла, он понимал, что не имеет права сердиться, она честно и справедливо завоевала все это, и, если кому-то суждено было получить подарки судьбы, он, конечно же, хотел, чтобы это была Карлин.

Бен встал и пошел дальше; долгое время он вообще не мог думать ни о чем, просто брел по длинным серым кварталам Вестерфилда, мимо спортивных полей и жалких домишек и фабрик, мимо заброшенной деловой части города, пока солнце в небе не стало садиться. Наконец он начал трезво оценивать свое положение. Без денег «Резерфорда» одних семейных сбережений ни за что не хватит на четыре года учебы в Государственном университете штата Нью-Йорк. Он знал, родители наскребут все, что смогут, но у них сейчас трудное время. Плата за обучение, книги, студенческое общежитие — он должен думать, как добыть деньги.

«Ну-ну, — сказал он себе, — сосредоточься, есть же какие-то способы». Он обязан иметь хорошие отметки на случай, если Гарвард захочет рассмотреть его кандидатуру в конце весны, но на остаток семестра ему нужно найти работу. Все сводилось к этому. Мать всегда настаивала, чтобы он занимался только учебой, но теперь другая ситуация. Правда, в их городишке школьнику найти работу ох как трудно, но он должен сделать все, чтобы найти место. Впереди целое лето, когда можно будет вкалывать на двух, а может быть, и на трех работах.

Бен сжал челюсти и почувствовал, что оптимизм возвращается к нему. Возможно, в Университете Бингемтона могли бы помочь ему устроиться в библиотеку — выдавать книги или что-нибудь в этом роде. Если бы он работал еще по ночам… не такой уж он слабак. Наконец, несколько приободрившись, Бен повернул к дому, ему хотелось вернуться к себе и поскорее составить конкретный план, и еще он должен позвонить Карлин и поздравить ее с присуждением «Резерфорда». Бен посмотрел на часы и прибавил шагу, увидев, что уже больше шести.

Когда Бен вошел в квартиру, мать и сестра встретили его в холле. Наташа, очевидно, знала о «Резерфорде» и уже рассказала Кит.

— Не могу поверить этому, дорогой, — мать тепло обняла сына, — какое досадное невезение, но это просто несколько тысяч долларов, мы найдем другой способ достать их.

— Мама, я в порядке. — Бен вырвался из ее объятий. — Правда. Спасибо тебе.

— Ты можешь все, Бен, помни это. — Кит улыбнулась сыну, и ее лицо осветилось любовью.

— О, Бен, очень жаль, — сказала Наташа, мне хотелось бы, чтобы вы с Карлин могли поделить «Резерфорда».

— Хм. — Бен слегка пожал плечами. — Как получилось, так и получилось. И уж во всяком случае, я рад, что если не я, то она.

Услышав, как в дверь вставляют ключ, все трое обернулись. Леонард Дамирофф редко приходил домой раньше десяти, поэтому его появление всех удивило. Но их удивление превратилось в тревогу, когда они заметили, как он бледен.

— Леонард, что случилось? — с беспокойством кинулась к нему Кит. — Ты заболел?

Леонард покачал головой, глядя вниз на ключи, которые вертел в руке.

— Посмотри на меня. — Кит коснулась его руки. — В чем дело?

Он поднял к ней искаженное страданием лицо, потом посмотрел на детей.

— Не знаю, как и сказать, — с болью в голосе ответил он.

— Что сказать, папа? — со страхом спросила Наташа.

— Я слышал о «Премии Резерфорда», один из учителей заходил в магазин сегодня днем и упомянул, как были удивлены все собравшиеся, что она досталась не тебе, Бен, — медленно произнес Леонард.

— Все в порядке, папа, — успокоил его Бен, — не нужно так расстраиваться.

— Нет, нет, не только в премии дело, — покачал головой Леонард. — Естественно, когда я услышал об этом, я захотел выяснить, каковы наши остальные финансовые возможности, и решил связаться с Маргарет Ваал, чтобы узнать итог наших накоплений. Но когда я позвонил в ее офис в колледже, мне сказали, что три недели назад она уехала.

— Уехала? — повторила Кит. — Куда уехала?

— Они не знают. — Леонард повернулся к жене. — Им известно только то, что она уехала из города. Бросила работу и уехала.

— Что это значит, папочка? — с тревогой спросила Наташа.

— Я не поверил, сел в автомобиль и поехал к ней на квартиру. На табличке внизу больше не было ее имени. В конце концов я нашел управляющего, и он рассказал мне, что она просто исчезла в один прекрасный день, даже не расплатившись.

— А наши деньги… — Кит ждала, затаив дыхание.

— Управляющий сказал, — с трудом промолвил Леонард, — что уже несколько человек разыскивали ее, возмущаясь и крича, что она сбежала с их деньгами. Он посоветовал мне обратиться в полицию и добавить свои жалобы к списку.

Лицо Кит стало пепельно-серым.

— Она сбежала со всеми нашими деньгами? Со всеми?

Он кивнул.

— Но, папочка, — заплакала Наташа, — Бену нужны эти деньги на колледж.

— Я знаю, детка, знаю. — Леонард прикусил губу.

— О Боже, — простонала Кит.

Бен во все глаза смотрел на отца, словно не в состоянии понять его слов.

— Мам. — Наташа подошла и дотронулась до матери. — Мама, что же нам теперь делать?

Но Кит, казалось, даже не почувствовала прикосновения дочери, она со слезами на глазах бросилась к Бену и прижала его к груди.

— Бен, все будет хорошо, все наладится. Я обещаю тебе, дорогой.

Наташа, уязвленная, отошла в сторону, а Бен не сопротивлялся матери, а просто стоял, не шевелясь.

Все кончено, подумал он. Теперь он не сможет оплатить обучение и книги в самом паршивом общественном колледже, не говоря уже о Государственном университете или Гарварде. Перейти из списка кандидатов в студенты старейшего университета Новой Англии стало абсолютно нереальным. Его голова медленно опустилась на материнское плечо.