— Мы забываем о серьезности происходящего, — сказала она. — Ах, дорогой лорд Мельбурн, если вы оставите меня… сейчас мне этого не вынести.

— Мы будем встречаться… часто, я надеюсь.

— И вы будете продолжать писать мне.

— Я буду целиком к вашим услугам.

— Но это совсем не то, что было. Каждый день вы приходить не будете. Представляю, как заартачится этот Пиль!

— Он заартачится, если только я стану вмешиваться в политику — и, по-моему, будет совершенно прав. Дайте Пилю возможность показать себя. Вы еще узнаете его достоинства.

— Все равно, прежнему уже не бывать.

— Но ведь рядом с вами будет принц. А на него можно положиться. Я уважаю его ум. Вам очень повезло, что у вас такой хороший муж.

— Я знаю.

— Дайте ему почувствовать, как вы его цените. Не отстраняйте его от обсуждения с вами серьезных вопросов.

— Как бы мне хотелось быть менее вспыльчивой.

— Вы научитесь сдерживаться.

— Меня дрожь берет, когда я думаю о том, что я иногда говорила Альберту.

— Альберт простит вас.

На этом премьер-министр откланялся, пообещав извещать королеву о том, как будут развиваться события.

Однако, прежде чем уйти из дворца, лорд Мельбурн повидал Джорджа Энсона и сообщил ему, что разговаривал с королевой и что она испытывает искреннее раскаяние из-за тех сцен, которые устраивала принцу Альберту. По мнению лорда Мельбурна, королева начинает выходить из своего раздраженного состояния, и Альберт, вероятно, вполне мог бы теперь поговорить с ней о необходимых при дворе переменах.

Альберт отправился к королеве.

Как всегда, когда она его видела, она не могла не подумать, что во всем мире не сыскать мужчины красивее. Его взгляд был нежен. Лорд Мельбурн прав — с мужем ей действительно повезло.

— Альберт, — воскликнула она, заливаясь слезами. — Вы и впрямь меня любите?

— Всем сердцем, — пылко ответил Альберт на немецком, к которому прибегал в минуты нежности.

— Я такая неуживчивая, со мной так трудно.

— Любовь моя, я все понимаю. Не успела родиться Киска, как вам снова предстоит рожать. Вы так молоды, а на вас свалилось столько всего. Но, я вижу, вам уже лучше.

— Вы такой хороший, такой терпеливый и даже моложе меня.

— На три месяца. Пустое. А быть терпеливым — это мой долг. Кроме того, я люблю вас.

— Я постараюсь заслужить вашу любовь. Но вот что меня занимает — смогла ли бы я когда-нибудь стать такой же добродетельной, как вы, Альберт. Впереди новые испытания. Я только что видела премьер-министра. Грядет кризис: торговля идет вяло, финансы в плачевном состоянии, неприятности из-за сахара и зерна, и сэр Роберт Пиль пытается занять место лорда Мельбурна.

— Если правительство потерпит поражение при обсуждении бюджета, ему придется подать в отставку.

— Точно так же было и в прошлый раз.

— Не совсем, — возразил Альберт. — Тогда у правительства было незначительное большинство при голосовании по биллю о Ямайке, и оно подало в отставку. У Пиля силенок еще было маловато, потому что, сформируй он правительство, у него бы оказалось меньшинство в палате. Сейчас положение изменилось. Если правительство потерпит поражение при голосовании по бюджету, парламент будет распущен и назначат новые выборы, после чего почти наверняка тори одержат крупную победу.

— То же самое говорит и лорд Мельбурн. Меня бросает в дрожь при мысли, что этот Пиль станет премьер-министром. Мне не нравится этот человек, а я не буду нравиться ему.

— Я не верю в это.

— Милый Альберт, вы думаете, все так добры и готовы прощать, как вы сами.

— Я не думаю, что сэр Роберт — мстительный человек, хотя два года назад известный эпизод с королевской опочивальней очень его унизил, и ему, естественно, не хотелось бы снова оказаться в подобном положении.

— А если он придет ко мне и потребует, чтобы я сменила моих фрейлин?

— Виктория, я хочу сказать вам нечто очень серьезное.

— Да, Альберт?

— Вы прекрасно знаете: все, что я делаю, я делаю для вашего же блага. Больше всего я забочусь о том, чтобы избавить вас от неприятностей.

— Мой дорогой Альберт, я это знаю.

— Я провожу дни в раздумьях, как мне принести вам больше пользы.

— А я отплачиваю вам вспышками моего ужасного гнева.

— Но я-то знаю, что у вас нежное сердце и что вы меня любите.

— Люблю, Альберт, люблю.

— Тогда вы поймете мои побуждения. С фактами надо считаться, Виктория. Нынешнее правительство падет, и победу одержат тори. Сэр Роберт Пиль придет к вам, и вы попросите его сформировать новое правительство.

— Этого-то я и боюсь. Он будет, как какой-нибудь учитель танцев, выделывать на ковре танцевальные па, начнет диктовать и унижать меня, указывать, что для меня выберет.

— Он этого не сделает, Виктория, потому что я уже разговаривал с ним по данному вопросу.

— Вы… разговаривали с сэром Робертом Пилем!

— Я счел это лучшим… по сути, я подумал, что это единственный способ избавить вас от неловкого положения. Вы — королева и ожидаете подчинения. Но вы — моя жена, и я был исполнен решимости защитить вас от унижения, неудобства, а если в том возникнет необходимость, и от вас самой.

Она с удивлением на него посмотрела. Он казался непреклонным и властным, и она при виде этого нового сильного Альберта ощутила трепет восторга.

— Расскажите мне обо всем.

— Я предложил — и сэр Роберт с этим согласен — избежать неприятностей, связанных с рассмотрением вопроса о ваших фрейлинах. Согласитесь, что вряд ли возможно, чтобы, когда к власти придут тори, при дворе у вас оставались леди только из вигов. С приходом нового правительства это сразу же вызвало бы трения. Поэтому… некоторые из ваших фрейлин… такие, как, скажем, герцогиня Бетфордская, леди Норманби и герцогиня Сатерлендская, по собственному желанию подадут в отставку еще до прихода к власти нового правительства. Таким образом, с появлением другого кабинета министров эти должности окажутся вакантными, и вам с новым премьер-министром останется только решить, кто их займет.

— Устроили это вы?

Он кивнул, а сердце у него забилось в привычном ожидании, что она вот-вот разразится гневной тирадой. Но ее не последовало. На ее лице появилось выражение невероятного облегчения.

— Ах, Альберт, огромное спасибо, — сказала она.

Альберт заключил ее в объятия и осыпал страстными поцелуями, что для Альберта было совершенно не свойственно.

— Ах, Альберт, — кротко повторила она, — меня терзали такие страхи… но теперь я вижу, что я боялась напрасно. У меня есть вы.

Альберт был в самой настоящей экзальтации, вызванной не временной победой, а открывшейся впереди дорогой. Он верил, что теперь-то уж наверняка займет место рядом с королевой: он всегда знал, что их браку суждено быть счастливым только в том случае, если она позволит ему разделить свои заботы и обязанности.

Он понимал, что впереди еще много препятствий, но нынешний успех показал, что он может добиться своего.


Когда лорд Мельбурн пришел повидать королеву, она с радостью сообщила ему, как отличился Альберт.

— Вы можете спокойно положиться на принца, если он будет стоять рядом с вами, — сказал лорд Мельбурн со слезами на глазах. — Теперь я не буду чувствовать себя так уж плохо из-за того, что перестал быть вашим премьер-министром.

— Полностью я так никогда и не утешусь, — ответила она, заметив его слезы и почувствовав, что и у нее повлажнели глаза. — Но это правда: Альберт очень мне помог.

— Так будет и в последующие годы.

— Думаю, что да. Вы знаете, он все это устроил, даже не посоветовавшись со мной.

— Только так это и можно было сделать. Он не хотел, чтобы ему мешали.

— Я пришла в восторг. Знаете, я ведь испытывала самую настоящую тревогу. И только подумать, что Альберт все видел и понял, что именно нужно сделать.

— Весьма похвально, — сказал лорд Мельбурн. — И Ваше Величество может также поаплодировать той роли, какую во всем этом сыграл сэр Роберт.

— Альберт говорит, он не мог бы быть мстительным.

— Мог, но он благородный и галантный джентльмен.

— Мой дорогой лорд Мельбурн, — воскликнула она, — значит, и вы тоже?! На меня всегда производит исключительное впечатление манера, в какой вы говорите о своем враге.

— Мы враги только в палате общин — вне ее мы самые добрые друзья.

— Тем не менее он и его политика являются причиной того, что я теряю вас. Из-за чего мне будет довольно трудно с ним примириться.

— Вашему Величеству вряд ли следует позволять, чтобы ваше доброе отношение ко мне каким-то образом сказалось на вашем отношении к сэру Роберту.

— Если вы потерпите поражение на выборах, вы все равно останетесь моим другом, лорд Мельбурн. Я буду настаивать на этом. Вы будете часто навещать меня, вы будете мне писать. Мы, надеюсь, никогда не забудем, что мы друзья.

Лорд Мельбурн был так тронут, что какое-то время от волнения даже не мог говорить, но наконец, будто желая скрыть свои чувства, весело заметил:

— У меня новость, Ваше Величество.

— Какая новость? — воскликнула она, пытаясь уловить его настроение.

— Новость, которая доставит вам радость и заинтересует вас. Лорд Джон Рассел собирается жениться на Фенни Эллиот.

— Да что вы! Ему, безусловно, нужна жена, с такой-то оравой. Сколько их у него?

— Шестеро.

— Ах да, четверо из них — это дети дорогой Аделаиды, с ними она вышла за него, а самая младшая была дочкой лорда Джона. Есть еще и крошка Виктория, названная в честь меня, и ее появление на свет как раз явилось причиной смерти Аделаиды. Я желаю им всяческого счастья. Джонни всегда был мне симпатичен.