— А потом этот американец в прозрачной майке… — Эндрю сделал паузу, чтобы Сэм мог вставить имя.

— Я знаю, гей.

— Точно, он и босс из «Бонди Сакс»…

— Блюмфельд.

— Ага. Они делились какими-то… наблюдениями про Аманду.

— Вроде чего?

— Вроде «приветствуем всех новоприбывших», «снимайте трусики в любое время и в любом месте», и все такое. Короче, Николас налетел на Блюмфельда. И хладнокровно набил ему морду.

— Ура! — Сэм от радости подвигал чашку на блюдце.

— А потом он сказал… американскому парню…

— Джейку Цымбалису.

— Точно. Он сказал: «Есть только одна вещь, которую я ненавижу. Это люди, которые перевирают факты и не заботятся о том, насколько они могут навредить в результате. И есть только одна вещь, которую я не потерплю, не говоря уж о том, чтобы она происходила, черт побери, в моем собственном доме, — это люди, порочащие репутацию женщин, которых я люблю».

— Женщин, множественное число?

— Да. А потом он вроде как обнял Аманду и поцеловал ее так, знаешь, по-голливудски, наклонив спиной. Ничего подобного я не видел… с тех пор как вы с Джеки проделали то же самое на сорок минут раньше.

— Заткнись.

— Ну?

— Ну!

— Да ладно! И как все произошло?

— Она сломалась. Она убедила себя, что я обручился с Флавией, и это побудило ее к… заявлению, можно так сказать.

— Фантастика! Она там, я могу кое-что ей сказать?

— Отвали.

— Так что случилось с Флавией?

— Мы ехали из аэропорта, очень счастливые, и я решил включить музыку. Взял кассету, которая валялась сверху, вставил ее, а это оказалось интервью Джеки с Маркусом Рейвеном… в те выходные, когда мы были в Кодрингтоне. Естественно, я собирался выключить его, но Флавия сказала: «Нет, я хочу послушать, Маркус Рейвен — мой герой». Так что мы слушали и слушали, а потом интервью закончилось, и они просто болтали, не для записи, и он рассказал, как ему живется в этом притворном союзе с Би, и что это больше похоже на отношения брата и сестры, и он не знает, кто он… парень из «Наследства Уиллоби» или… понимаешь?

— Да-да.

— И она говорит: «Я была влюблена в человека, который не существует, и это еще более пугающе». Ну и пошло-поехало. Как она потратила все эти годы, думая, что она любит супер-Саймона, и никогда не давала никому шанса, потому что была так уверена в том, что он тот самый… кстати, они с Саймоном никогда не спали вместе.

— Да ладно?

— Ага, и, очевидно, даже никогда не приближались к этому… и как у нее появились подозрения, но в ту ночь, когда была вечеринка в «Блюграсс филмз», все это до нее дошло, и она поняла — она так взволнованно это говорила, — что все это время она хотела только меня.

— Ух!

— Ага. Так что я был слегка обалдевший, Флавия сказала: «Ухмылялся как чертов маньяк», — а потом Маркус спросил Джеки, что она собирается делать, и я даже прибавил звук. И Джеки сказала: «Это безнадежно. Я думаю, он счастлив со своей девушкой… несмотря на ее толстые лодыжки», — а Флавия сказала: «Она ведь даже меня не видела. С чего она это взяла, Сэмюэл?»

— Упс!

— Точно. А я все еще улыбался, и, по всей видимости, вот тут все и закончилось. Я забрал собаку, а она осталась с матерью. Оказалось, та может виртуозно материться на дочь!

— Ужас!

— Только не говори про кассету Джеки, ладно, Эндрю? Она думает, что я ничего не подозревал о ее чувствах, и я не стал ее разубеждать… Но слушай, а что там с Амандой и Николасом… все так плохо? После драки?

— Трудно сказать. До этого в тот вечер я бы точно сказал, что да. Он собирается бросить ее, представляешь?

— Черт! Может, он передумал, когда увидел, что ее оскорбляют.

— Может быть. Я не знаю. Кто знает, что там творится у него в голове. Он отказывается об этом со мной говорить. В любом случае, похоже, он думает, что сможет объяснить свое поведение, когда мы встретимся в пятницу.

— А, да. Финал за ужином. Еще одна серия. Ну позвони мне, если что-нибудь узнаешь. Или тогда уже до встречи там, приятель.

Сэм повесил трубку и откинулся на подушки. Несколько секунд он наслаждался сознанием того, что Джеки лежит у него в ванне в воскресенье утром, дверь широко открыта, так что он может пройти мимо и посмотреть на нее, когда захочет. Он мечтал об этом моменте, о том, как Джеки забивает его ящики бижутерией и всякими своими вещами, ходит в его боксерских трусах, лежит, вытянувшись, перед его электрическим камином и читает вслух рецензии на его телепрограмму, и они целый день занимаются сексом, смотрят телевизор, слушают музыку, и у них впереди снова секс.

— Сэм, — после получасового лежания в ванне у нее был сонный голос, — я не хочу здесь оставаться, тут ужасная свалка.

Глава 21

На экране идет отбивка: пять, четыре, три, два, один… Появляется картинка.


Камера фокусируется на широкой спине мужчины с коротко стриженными седыми волосами, смотрящего на озеро. Голос за кадром:

— Думаю, мне всегда хотелось, чтобы дом был местом проведения шикарных вечеринок, понимаете? Но естественно, я уже почти полностью отошел от своей прежней деятельности, когда мы переехали сюда… Не увлекался больше спиртным и всем остальным… Эмбер погрузилась в садоводство, так что на самом деле это стало таким сельским убежищем, куда наши друзья могли просто приезжать и отдыхать.

Надпись внизу экрана: «Дэйв Кросс».

— Мне просто не описать, сколько всего пришлось здесь сделать. Потребовались годы и годы тяжелой работы. Мы осушили озеро… А потом началась программа и работа Эмбер Бест… Это никогда не останавливалось. В последние недели перед своей смертью она планировала, планировала, понимаете, что будет с домом, и все остальное…

Кадры сменяются, Дэйв Кросс идет по пустому саду. Голос за кадром:

— Много говорили о том, почему она держала это в тайне — у нее СПИД, у нее то, у нее это, она обманывала свою страховую компанию… Но в конце концов, это просто было решение, которое мы приняли… трудное решение, но она никогда о нем не сожалела. И Эмбер сообщила своим друзьям, что она чувствует к ним, в своем завещании.

Музыка становится громче, играет Карли Саймон «У нас нет секретов». В следующем кадре Дэйв приветствует Николаса у входа в Хедланд. В руках у Николаса кейс. На двери висит рождественский венок. Музыка стихает. Экран медленно гаснет.


Николас и Аманда порознь приехали в Хедланд в пятницу, за несколько часов до всех остальных. Было условлено, что Николас приготовит все для оглашения завещания к пяти часам вечера, а Аманда присмотрит за командой Десятого канала и обсудит с ними то, что они собираются снимать за обедом.

— Она же рада, что приезжает раньше остальных, да? — спросил Николас Сэма по телефону в то утро.

— Угу. Она будет там в два часа, — Сэм хмыкнул, — она говорит… прости, Ник… но она говорит, что проследит за ребятами с Десятого канала, только если ты будешь держаться от нее подальше. И она хочет, чтобы ты распределил места за обедом, имея это в виду.

По дороге туда Аманда остановилась у книжного магазина и купила третью книгу серии «Хорошие отношения»: «Итак, вы разводитесь (Как отпустить любовь)», которую она засунула обложкой наружу в свою просвечивающую сумку. Сев в машину, она позвонила в справочную и попросила номер издательства «Нобель».

— Это Аманда Ворт, — сказала она, когда ее соединили с редактором серии «Хорошие отношения», — и я подумываю написать книгу-самоучитель для женщин, такую, которая, при всем моем уважении к вам, действительно поможет. Вам нужна книга о том, как вернуться к нему и в то же время встать на ноги, как найти правильную жизненную стратегию и измениться… Много всего про диеты и одежду. Я имею в виду, что «формулируйте вопросы в позитивном ключе» просто так не поможет обычной жене ублюдка, который волочится за каждой юбкой.

После того как пообщалась с Анджелой из «Нобель», она позвонила Митци, проверяя, что ее новый парикмахер едет в Хедланд с «Луиджи и Луна» («И мне нужны лекарства от доктора Магды, спросите ее, сможет ли она все приготовить к воскресенью») и что ее платье везут в квартиру Джеки («Нет-нет, Джанкарло, все правильно, этот размер. М-м-м? Нет-нет, не нужно медицинского совета, просто стресс. Она действительно обеспокоена? А-а-а-а, Бог с ней, скажи ей, как я отношусь к тому, что она полетит с этими имплантатами десятилетней давности»). Потом она позвонила Джеки:

— Это я. Ты мне должна. Я в последнюю минуту поручила Саймону снимать пробную обложку для мартовского номера… — На том конце провода была тишина. — Ну сама подумай, Джеки, ведь иначе он приехал бы на чтение завещания, ведь так? А это могло бы быть кое-кому неприятно.

— О да.

— О да. Как там дела?

— Прекрасно.

— И не забудь мое платье, оно будет у тебя через полчаса.

— Какое?

— То, из «Сицилийских вдов», про которое я решила, что оно слишком в стиле «вамп» для похорон, но теперь будет в самый раз.

— Ты говоришь очень… язвительно.

— Но я так и должна говорить, разве нет? Вот и все, последняя глава: последняя воля Эмбер, конец съемок, и мое последнее появление в качестве миссис Николас Ворт. Это, если задуматься, возможно, последний раз, когда я увижу Хедланд. Завтра утром все будет кончено, и мы начнем нашу новую жизнь после Эмбер. Боже, — ее голос изменился, когда она закурила, — знаешь, честное слово, я не могу даже вспомнить, какими мы были несколько месяцев назад.


Благодаря вмешательству Милли холл Хедланда был украшен остролистом и плющом, а центральную деревянную люстру венчала гора омелы. В столовой два ассистента видеорежиссера наблюдали за тем, как украшают трехметровое дерево, и Джуди, домработница, накрывала длинный стол из дуба, вставляя восковые свечи в лежащую посередине гирлянду из черных роз и камелий.